Отступите, пожалуйста, все на три шага назад, дайте возможность поставить камеры и сделать так, чтобы все могли фотографировать. У нас есть время, все сможете задать вопросы, но прошу формулировать их кратко и понятно.
Роман снял со спины рюкзак, положив его на пол, и неожиданно поднял руку, прося тишины и внимания. Затем спросил организатора:
Можно я скажу несколько слов сначала?
Организатор не ожидал вопроса, но тут же согласился:
Конечно, раз вы хотите. Это даже лучше. И, обращаясь к собравшимся громко произнёс, Внимание, господа! Первым слово просит сам Науков Роман Николаевич. Послушаем его.
Роман выдержал паузу, как бы собираясь с силами, и сказал то, чего никто не только не знал, но и не предполагал услышать:
Уже здесь в Новороссийске мне неожиданно сообщили, что в Севастополе была совершена попытка отравить меня.
Зал ожидания ахнул. Вспышки фотоаппаратов засверкали ещё чаще.
Она буквально случайно не удалась. То, что предназначалось мне, то есть рюмку яда, выпили, к величайшему сожалению, два других человека. По телефону сообщили, что с трудом, но их удалось спасти от смерти. Почему я начал разговор с этого, а не с ответа на ваши вопросы? Я хочу с вашей помощью обратить внимание тех, кто организовал эту попытку ликвидировать меня, на то, что со мной, как с человеком, расправиться легко, а с наукой невозможно никак. Теперь я готов к вопросам.
Журналисты, пассажиры и почти все служащие аэропорта теснились в зале, слушая импровизированную пресс-конференцию. Только дежурившие у ворот, которым была дана соответствующая команда, видели, как к готовому для вылета в Москву самолёту подъехал Мерседес. Из него вышли три человека в гражданской одежде. Один нёс в руке небольшой чемоданчик, который называют английским словом «кейс». Два других поднимались по трапу впереди него. Это были генерал Авдругов, Михальский и омоновец, сопровождающий арестованного, с которого только перед выходом из машины сняли наручники. Михальский поднимался по трапу, как затравленный зверёк, постоянно озираясь по сторонам.
В самолёте бортпроводница провела всех троих в самый конец салона. По рации командиру воздушного судна сообщили указание принять двоих пассажиров, один из которых является преступником, а потому уделять им в полёте особое внимание и вывести в Москве последними для передачи там в правоохранительные органы. Генерал убедился в том, что оба его пассажира устроены. Омоновец огромного роста и, несомненно, обладавший недюжинной силой выглядел рядом с тощим Михальским великаном, так что генерал не боялся оставлять на его ответственность арестованного.
Протянув руку для прощания омоновцу, генерал сказал:
Надеюсь, вы доставите нашего клиента в полном порядке. В Москве вас встретит подполковник Захватов. Прошу передать ему этот кейс, в котором полный отчёт и всё необходимое по делу. Счастливого полёта!
Бортпроводница сопроводила генерала к выходу. «Мерседес» отбыл почти никем не замеченным.
В кабинете милиции аэропорта сидел майор Быстров. Он наблюдал за подъездом к самолёту Мерседеса. Бригада майора работала чётко. Наблюдение за генералом установили ещё в Керчи, где успели снять видеокамерой встречу Авдругова с каким-то человеком, передавшим ему толстый пакет документов. Один из двух наблюдавших за встречей сумел выяснить, что это был работник посольства России в Украине. Здесь всё было понятно. Речь шла об экстрадиции Михальского. Эпизод немедленно доложили Быстрову. Он проинформировал Москву. Оттуда ответили, что всё пока в рамках законности.
Ночью паром доставил генеральскую машину и наблюдателей в Темрюк. Хмурое предгрозовое утро все встречали в Новороссийске. Генерал наблюдения за собой не замечал. Здесь в российском городе он чувствовал себя спокойней. Связался с правоохранительными органами, для которых его звание и должность были самыми что ни на и есть руководящими, узнал подробности вылета самолёта на Москву, договорился о доставке на борт арестованного и сопровождающего омоновца без прохождения контроля своей машиной. Завтракали у мэра города в кабинете. План осуществлялся без сучка и задоринки.
Посадив Михальского в самолёт, генерал-куратор фактически завершил свою миссию. Доложив об этом в Москву, к своему вящему изумлению получил указание отослать «мерседес» назад в Севастополь, а самому любым транспортом отправляться в Грузию, где будет дано следующее распоряжение.
Быстров этого не знал, но опекуны генерала, как он называл своих помощников, следивших за его передвижениями, сообщили о том, что генерал на железнодорожном вокзале купил билет до Тбилиси. Майор, не теряя ни секунды, связался с Москвой.
В Москве Премьер-министр вызвал помощника. Раздражению не было предела, и он рыкнул вошедшему сначала нецензурной бранью, затем вопросом:
Что там за мышиная возня вокруг нашего генерала? Звонков доложил, что на него чуть ли не охота организована каким-то майором. Кто в стране хозяин, чёрт вас дери? Я или ФСБ? Немедленно исправить положение.
Президент позвонил Премьеру:
Слушай, в чём дело? Только что телевидение начало прямой репортаж из Новороссийска. Ты смотришь? Науков заявил, что вчера его хотели отравить. Это ни в какие ворота не входит. Может быть, послать за ним специальный самолёт?
Ответ звучал успокаивающе:
Предположение учёного ещё не факт, что так и было. Мне кажется, не царское это дело заниматься самолётами для учёных. Государственных дел полно. У нас на носу встреча с представителями фонда Сороса. Американцы предлагают взять на себя финансовое обеспечение воспитания первомайских мальчиков. Это большое дело.
Большое то большое. Я об этом знаю. Но уже есть возражения. Говорят, что за американские деньги мы получим и американскую идеологию. Несколько миллионов парней будут проамерикански настроены. А мы Россия.
Так говорят те, кто сами не хотят работать.
Между первыми лицами государства начался обычный государственный деловой спор.
Майор Быстров попросил соединить его с непосредственным начальником для срочного доклада. В трубке помолчали и ответили, что у телефона будет его заместитель, так как начальник отдела внезапно заболел.
Вопросы в голове Быстрова замелькали с калейдоскопической скоростью: Что значат слова «внезапно заболел?» Так ли это на самом деле? О том, чем сейчас занимается Быстров, не должен был знать никто. С кем контактировал по его делам начальник, Быстрову не сообщалось. Вспомнились недавние слова начальника: «Можем оба полететь в тартарары». Где произошёл прокол? Кто проследил за ним и кто ведёт двойную игру? Что известно заместителю, а что нет? Что ему можно доложить, а чего не следует?
Голос заместителя был вкрадчиво мягким:
Слушаю вас, Семён Семёнович. К сожалению, шеф срочно лёг в больницу. Я буду у него и всё передам, если нужно. Какие у вас проблемы?
Быстров понял, что заместитель не в курсе событий, по крайней мере, в том свете, в каком они говорили с начальником. Поэтому докладывал очень осторожно.
Особых проблем нет. Хотел только поставить в известность о том, что Михальского посадили в самолёт в сопровождении одного бойца ОМОНа. Сажал его Генерал Авдругов.
Ну, и замечательно, ответил спокойно заместитель. Вы, собственно, тоже можете возвращаться со своей бригадой. Можете этим же самолётом, если хотите.
«Значит, об отправке помощников он знает», подумал Быстров, но не знает о последнем задании для них и спросил, как бы между прочим:
А генерал-лейтенат Авдругов тоже возвращается в Москву?
Семён Семёнович! в голосе заместителя появились угрожающие нотки. Какое вам дело до генерала? У него своя задача, у вас своя. Это не наша епархия. Вы могли бы вернуться в Симферополь, но, как мне только что стало известно, американского журналиста Мак-Алистера украинские власти освободили, и он уже летит в США. Вот и вы в принципе свои дела успешно закончили. Возвращайтесь. Это приказ.
Слушаюсь! Но этим рейсом уже не успею. Посадка началась, и мест для всех нас не будет, так как полно журналистов. Все места захватили.