Всё. Кончаем разговоры. Покиньте крыльцо. Освободите проход, не то приказываю убрать вас силой.
Реакция капитана была мгновенной:
Боцман! Ко мне с командой!
Из автобуса сначала возникла огромная почти двухметровая фигура боцмана, за ним пулей выскакивали из машины матросы с кортиками на поясах и автоматами на груди.
Капитан, привыкший в условиях морской стихии действовать по быстро меняющейся обстановке, чётко отдавал распоряжения:
В две шеренги становись! и вытянул руку, указывая линию перед подъездом.
Боцман мощным телом оттеснил полковника, и перед ним выстроилось шестнадцать матросов, с выражениями на лицах, не предвещавшими ничего хорошего.
Слушай мою команду. Никого в дом без паспорта с пропиской по данному адресу не пропускать. Боцман, отвечаете головой, и, повернувшись к полковнику:Это территория военно-морской базы России. 24 августа 1994 года городским советом народных депутатов принято решение о статусе Севастополя. Попрошу не своевольничать, полковник. Я немедленно доложу по инстанции о ваших действиях.
Полковник возразил:
В соответствии со статьёй 133 конституции Украины 1996 года Севастополь является территорией Украины.
Это решение украинских властей, но не жителей Севастополя, проголосовавших на референдуме, и не решение россиян, чьей военной базой мы являемся. Ваше присутствие здесь, полковник, незаконно.
Со всех сторон потянулись микрофоны к капитану, посыпались вопросы журналистов.
Отставить! закричал полковник, поворачиваясь к набежавшим корреспондентам. И найдя, наконец, выход из создавшегося положения, отдал распоряжение солдатам:стать цепью, не пускать журналистов к дому.
Это другое дело, одобрительно сказал капитан. Мы должны помогать друг другу, а не драться. Прошу вместе с нами обеспечивать порядок, а мы пойдём в дом. Боцман, остаётесь за главного. Автобус к подъезду!
Но первой к оцеплению подлетела с проблесковым сигналом и звуковой сиреной машина милиции. Из неё вышел майор в сопровождении двух сержантов. С удивлением глядя на выставленную охрану, они направились к подъезду, но их остановили солдаты «Беркута».
Мы по важному делу. Нас интересует майор Быстров из Москвы.
Это япоспешил ответить Быстров, и, обратившись к Директору, тихо проговорил:
Товарищ капитан, предупреждаю, в вашей квартире два преступника, которых я должен взять под арестэто американский журналист Мак-Алистер и с ним почему-то прибывший тоже из Москвы Михальский. Журналиста по договорённости с Москвой мы передаём украинским властям, поскольку он подозревается в преступлении на территории Украины. Для этого и приехала милиция из Бахчисарая. Мы с ними созванивались. Прошу пропустить и взять их с нами.
Пропустите! распорядился капитан. Мне жена позвонила и сказала о гостях. Сказала, что привела их её подруга, и совсем некстати, журналистка. А вы как их упустили? спросил капитан, торопливо поднимаясь по лестнице.
Они вошли туда раньше нас, а почему, мы пока сами не знаем. Сейчас разберёмся. У вас есть ключ от квартиры?
Естественно.
На четвёртом этаже Заглядов приказал двоим омоновцам остаться у двери, остальная группа вошла в прихожую за хозяином квартиры.
«Содом и Гоморра», подумал Роман, отошёл от кухонного окна озабоченным и, ничего не говоря, прошёл в комнату, поманил пальцем Грамотеева.
Ася, сказал Александр, останавливая танцевальное па, пройдёмте на кухню тоже. Почему бы и нам не выпить по рюмочке коньяка?
В глазах Аси сверкнуло веселье:
И правда. Я всегда согласна.
Взяв рюмки из буфета, они прошли на кухню за Романом.
Что же это вы тут одни пьёте? А мы? улыбаясь говорила Ася, ставя новые рюмки и наливая в них коньяк.
Роман кивнул Александру на окно:
Глянь туда.
Грамотеев увидел внизу выстроившихся моряков, солдат «Беркута» и толпящихся возле них журналистов.
Ладно, питьё пока отложим. Надо выяснить, что там происходит, сказал он.
В это время входная дверь с улицы отворилась, в прихожей появились капитан и его сопровождение. Навстречу из кухни вышли Роман и Александр. Из гостиной доносилась музыка.
Празднуете? спросил Директор. Где Людмила?
Танцует с гостем, ответил Грамотеев. Ждём вас.
Услышав громкий голос мужа в прихожей, Людмила Викторовна прекратила танцевать, подскочила к магнитофону, выключила музыку и бросилась в переднюю. За нею шёл Мак-Алистер.
Майор милиции из Бахчисарая при виде появившегося журналиста вышел из-за спины Быстрова, тихо спросив «Он?» и, видя утвердительный кивок головы, так же негромко поинтересовался:
Он говорит по-русски?
На ответ Быстрова «Да» громко произнёс:
Мак-Алистер, каким транспортом вы прибыли в Севастополь?
Что такое? ответил вопросом на вопрос американец. Я американский журналист и не обязан отвечать на вопросы полиции.
Обязаны, господин Мак-Алистер, твёрдо сказал Быстров. Вы подозреваетесь в попытке на убийство украинского гражданина.
Я никого не убивал. Это недоразумение, сказал американец, чувствуя, что теряет уверенность в голосе. Вы меня с кем-то путаете, и я не буду разговаривать с вами без представителя консульства.
Хорошо, согласился майор милиции. В таком случае вам всё же придётся пройти со мной, поскольку именно вы подозреваетесь в совершении дорожной аварии и попытке убить водителя.
Мак-Алистер побледнел. Меньше всего он ожидал, что водитель, единственный свидетель, окажется жив.
Я прошу вас пройти с нами к машине. У вас есть здесь ваши вещи? говорил майор.
Есть мой кейс и камера. Но повторяюэто недоразумение и вам придётся отвечать за ошибку.
Каждый отвечает за своё, сказал майор. Вы хозяйка? обратился он к онемевшей от изумления Людмиле Викторовне. Проводите, пожалуйста, сержанта в комнату и покажите ему вещи Мак-Алистера. А вас попрошу оставаться здесь, сказал он жёстко двинувшемуся было в комнату журналисту. Всё ваше принесут.
Майор Быстров смотрел на присутствующих. Среди них не было Михальского, но он должен был быть в квартире.
А тот был на кухне и внимательно вслушивался в происходящее. Поняв, что американец крепко влип, решил каким-то образом помочь ему своими показаниями. Он появился в прихожей и заявил:
С журналистом действительно ошибка. Мы приехали с ним вместе из Симферополя, так что никого он не мог убивать. Я свидетель.
Что вы говорите, гражданин Адамович или Михальский? с деланным удивлением спросил Быстров. Защищая гражданина другого государства, вы забыли, что сами находитесь в розыске и обвиняетесь в оказании содействия нескольким ограблениям в Москве. Так что вы подлежите аресту. А с американским журналистом вы выехали из Симферополя в разных машинах. Тому я сам свидетель.
Услыхав свою ложную фамилию Адамович, Михальский понял, что человек перед ним в гражданской одежде знает о нём всё, и то, что его карьере пришёл по-настоящему конец: кто-то из его сообщников запел, как говорят в преступном мире. Михальский рванулся назад в кухню, схватил с разделочного стола длинный нож и кинулся с ним к Алине. Идея была стандартная: приставить к горлу девушки нож и, угрожая её жизни, потребовать выпустить его из дома.
Ася в страхе закричала.
Второй раз в жизни на девушку шли с ножом. Разница была в том, что к этому моменту Алина проработала почти год в милиции, регулярно посещая занятия по самообороне, и отработала приёмы борьбы при нападении с ножом до полного автоматизма. Кроме того, Михальский по комплекции был щуплым. Алина двумя ладонями обхватила запястье руки, державшей нож, с силой надавила большим пальцем на болевую точку, заставив Михальского выпустить оружие, затем, не выпуская руки, развернувшись, бросила через себя тело Григория спиной на пол, едва не сбив им вбежавшего Романа.
Всё, Рома, не волнуйся, я сама справилась, проговорила Алина, тяжело дыша.