Как тебя зовут? спросил Девочкин, обращаясь к невысокого роста, но вполне сформировавшейся в плане женских очертаний девчушке, сидевшей с независимым выражением на лице, словно речь мамы её не касалась ни коим образом.
Её зовут Маша, быстро ответила мать.
Очень хорошо, но мне бы хотелось слышать ответы от девочкимягко заметил Девочкин и, поправив на переносице очки, задал следующий стандартный вопрос:
Тебе сколько лет?
Мамаша быстро повернулась к дочери.
Отвечай сама, раз доктор просит.
Четырнадцать, но скоро будет пятнадцать.
Так уж и скоро, возмутилась мамаша, в следующем году.
Это скоро, упрямо сказала девочка.
Понятно-понятно, оборвал начинавшийся спор Девочкин. Я тебя осмотрю. Пройди, пожалуйста, за ширму и сними нижнюю часть одежды.
Лицо девочки вспыхнуло краской, но врач смотрел в сторону, думая, казалось, о чём-то своём. Только мать не знала точно, на кого смотреть и что говорить, потому переводила свой взгляд с дочери на бородатое лицо доктора. Тогда Маша, не дожидаясь материнской поддержки и, чувствуя внутренне, что та сама растерялась, быстро поднялась и пошла за матерчатую перегородку.
Девочкин любил разговаривать с пациентками подчёркнуто интеллигентно, избегая называть предметы женского туалета или некоторые части тела своими именами. Предлагая даме разоблачиться, он говорил строго, но обтекаемыми словами: «Освободите, пожалуйста, вашу верхнюю часть тела от одежды» или «Вас не затруднит снять и то, что на вас осталось? Мне нужно осмотреть вас подробнее». Хотя, ему не раз приходилось слышать, как врачи-мужчины с большим стажем работы разговаривали с молодыми женщинами значительно проще и грубее: «Раздеться! Да нечего краснеть тут. Я не первый мужик, раз пришла сюда».
Такой стиль беседы Девочкину не нравился. И, право же, его обходительное отношение заставляло некоторых пациенток сразу же влюбляться в молодого и весьма привлекательного врача, особенно в тех случаях, когда причина их появления здесь была связана с не очень приятными воспоминаниями. Не всегда же любовь бывала желанной и обоюдной. И кто знает, с какими трудностями взаимоотношений с женщинами встречался бы Девочкин на такой работе, если бы не тот факт, что во время приёма всегда присутствовала медсестра.
Вот и теперь она сидела сбоку стола, держа в руке шариковую ручку и готовая что-то записывать на чистом листе бумаги.
А почему здесь только ваша карточка? спросил Девочкин, глядя на документ перед собой, но тут же сконфуженно пробормотал:Ах, да, понятно. Татьяна Ивановна, заведите листок на девочку, а я пока произведу осмотр.
Медсестра была женщина крупного телосложения лет пятидесяти от роду. Заметив взгляд посетительницы, проводивший врача за ширму и вопросительно обращённый теперь к сестре, Татьяна Ивановна успокаивающе прошептала:
Не переживайте, это очень хороший врач, хоть и молодой. У него рука лёгкая.
И уже в полный голос стала спрашивать:
Так, повторите мне фамилию и имя девочки. Когда родилась? Где живёт? Где учится? Как учится? Есть ли друзья? Кто они? Часто ли приходят в квартиру?
Словом, вопросов было много. Отвечать не составляло никакого труда, но эти вопросы, казалось бы, не имели никакого отношения к проблемам, приведшим мать и дочь в консультацию. Однако разговор с медсестрой отвлекал и не давал возможности Анне Константиновне, так звали мать девочки, разобрать, о чём переговаривались за перегородкой.
Но вот Девочкин вышел из-за ширмы, снял с рук резиновые перчатки и, бросив их в раковину умывальника, молча сел в своё кресло. Опершись локтями на стол, он двумя ладонями накрыл свою бороду, утопив большие пальцы рук в щёки, и внимательно, как бы изучающе, посмотрел прямо в лицо сидевшей перед ним миловидной женщины.
Ну что? коротко спросила она.
Ответ последовал не сразу. Сначала появилась девочка. От прежнего независимого вида её не осталось и следа. Она, молча, и как-то боком присела на краешек кушетки.
Маша собирается стать матерью, негромко сказал Девочкин, избегая простой, но резкой, как он думал, фразы «Она беременна».
Да вы что? женщина едва сдержалась, чтобы не добавить «С ума сошли?»Ей только четырнадцать лет, и она ни с кем не могла быть.
Была, к сожалению, спокойно произнёс Николай, стараясь говорить как можно мягче. Маша, расскажи, как всё было. Теперь уж ничего не поделаешь. Надо рассказать.
Да, что рассказывать? Я знаю, что этого не может быть, возмущённо заговорила Анна Константиновна, но тут же была остановлена словами дочери.
Мама, откуда же я знала, что так получится? Мы с Сашей и не думали ничего такого.
С каким Сашей? С соседом, что ли?
Да, с ним.
Так ведь ему тоже всего четырнадцать лет. Он только на два месяца старше. Анна Константиновна развела руками, глядя то на доктора, то на медсестру. У них ничего не могло получиться. Это же смешно. Они учатся в одном классе. Да они и любовью никогда не занимались.
Занимались, тихо сказала Маша, опустив голову. Но мы хотели только попробовать, как в кино. Помнишь, мама, первого мая я пошла к Саше в гости вечером? Мы сначала смотрели по видику фильм про секс, а потом пошли на балкон, так как на улице начали пускать ракеты. Там ещё взлетела одна красивая яркая ракета, которая повисла высоко в небе и не гасла. И мне вдруг очень захотелось, чтобы Саша меня поцеловал. Я попросила его обнять меня. А он говорит: «Давай, попробуем, как в кино». Ну, мы попробовали и всё. А потом я пошла домой.
Боже мой! воскликнула Анна Константиновна, но ведь это ещё совсем мальчик. Вы что же прямо на балконе этим занимались?
Нет, пошли в ванную.
А родители его куда смотрели?
Их не было. Ушли к кому-то в гости.
Но он физически ничего не мог сделать.
Это действительно не совсем понятно. Половое созревание мальчиков обычно начинается с тринадцати лет, но именно начинается. Странно, конечно, согласился Девочкин и, как бы подводя итог, заключил:Однако факт налицоваша девочка получила всё, чтобы стать матерью. Это главное, о чём надо сейчас думать. Конечно, нужно ещё сдать анализы и так далее, но тем не менее. Извините, но у меня сегодня много клиентов.
И, наверное, читатель думает, что сюрпризы на этом закончились. Так думал и Девочкин, но ошибался.
Мама попросила неожиданно повзрослевшую дочку подождать в коридоре, и как только та вышла, повернулась снова к врачу:
Я потрясена. Просто не хочется верить. И, надеюсь, что это ошибка, хотя сам факт, который не отрицает дочь, невероятен. И всё же, пользуясь случаем, раз уж я пришла, то вы меня извините, пожалуйста, но хотела бы обратиться с просьбой осмотреть и меня.
И она рассказала о своих недавно возникших женских проблемах, заключив словами:
Я-то не могу быть в положении. Мне уж за пятьдесят только что перевалило. Но ощущение точно такое, как пятнадцать лет назад. Куда это годится?
Девочкин пригласил мамашу за ширму и через некоторое время оттуда послышался его бодрый голос:
Да у вас всё в порядке, мамаша. Вы в таком же положении, как и дочь. И, как я понимаю, из ваших слов, любовь оказалась плодотворной в тот же вечер первого мая?
Но ведь это совершенно невозможно. Доктор, а вы не ошибаетесь?
Николай Сергеевич никогда не ошибается, чётко и громко произнесла Татьяна Ивановна, отрываясь от записей. Его молодость не мешает ему быть у нас самым авторитетным специалистом.
Несколько минут спустя, все трое опять сидели за одним столом. Анна Константиновна была вся в таком сильном состоянии смущения, которое легко можно принять за шок. Трудно было понять только, что больше её взволновалобеременность ли её несовершеннолетней дочери, во что она никак не хотела поверить, или её собственная, как она сказала, беспечность.
Я ни за что бы не поверила, что могу снова оказаться в таком положении. Разве так поздно рожают? спрашивала она, не зная, куда девать мешавшие ей почему-то руки. Что же нам теперь вместе с дочкой на роды идти? Да что мне муж скажет?