Никто из них не заговаривал о туннеле Холланда. Он казался ужасным кошмаром, который хотелось забыть. Но теперь Сестра чувствовала, что стала сильнее. Им покорился туннель! Теперь они могли одолеть подобное препятствие и на следующую ночь, и на другой день.
Берите хлеб, сказала она им, вот, ешьте с ветчиной.
Она жевала намокший кусок хлеба и наблюдала за латиноамериканкой.
У тебя есть имя? спросила Сестра.
Девушка смотрела на нее без интереса.
Имя. Сестра изобразила, что пишет пальцем в воздухе. Как тебя зовут?
Латиноамериканка была занята тем, что рвала ломтик ветчины на маленькие, на один глоток, кусочки.
Может, она чокнутая? сказал Арти. Вдруг она свихнулась, когда ребенок умер? Как вы думаете, такое может быть?
Может, согласилась Сестра и проглотила хлеб с привкусом пепла.
Наверное, она пуэрториканка, гадала Бет. Я собиралась заняться изучением испанского в колледже, но потом выбрала музыку.
А что ты Арти запнулся, и слабая улыбка коснулась его губ. Чем вы зарабатывали на жизнь, Бет?
Служила секретарем в компании «Хольмхаузер» по электроснабжению и обслуживанию водопроводных сетей. Это на Одиннадцатой Западной: третий этаж, угловой офис. Здание Броуорд. Я ассистент мистера Олдена, вице-президента. Я имею в виду он был вице-президентом
Она помолчала, пытаясь вспомнить.
У мистера Олдена болела голова. Он попросил меня сходить через улицу в аптеку и купить ему бутылочку экседрина. Я помню стояла на углу Одиннадцатой и Пятой, ждала зеленый. Симпатичный парень спросил, не знаю ли я, где суши-бар. Я сказала, что не знаю. Светофор переключился, и все стали переходить улицу. Но мне хотелось продолжить разговор с парнем, потому что он, по правде говоря, был очень милым и Я встречала не много парней, с кем хотелось бы погулять. Мы уже наполовину перешли, он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Меня зовут Кит. А вас?»
Бет грустно улыбнулась и покачала головой:
Я не успела ему ответить. Помню громкий ревущий звук. По-моему, волна жара просто сбила меня с ног. Потом Кажется, кто-то схватил меня за руку и велел убегать. Я побежала. Неслась сломя голову и слышала, как кричат люди, и, наверное, тоже кричала. Все, что я запомнила, это как кто-то сказал: «Она еще жива». Я взбесилась. Конечно, я еще жива! Почему бы это мне не остаться в живых? Я открыла глаза и увидела, что надо мной склонились мистер Каплан и Джек.
Бет пристально посмотрела на Сестру.
Мы мы не единственные, кто выжил? Я имею в виду не только же мы, да?
Сомневаюсь. Те, кому это удалось, вероятно, ушли на запад, или на север, или на юг, сказала Сестра. Уверена, им незачем было идти на восток.
Боже мой! резко выдохнула Бет. Мои мама и папа. Моя младшая сестра. Они живут в Питсбурге. Как вы думаете Питсбург похож на то, что здесь? Он может остаться цел?
Она криво усмехнулась, но глаза оставались дикими.
Что там бомбить в Питсбурге, правда?
Правда, согласилась Сестра и сосредоточилась на открывании маленьким ключом банки с анчоусами. Она понимала, что после соленой рыбки захочется пить, но еда есть еда.
Кому передать?
Сестра подцепила пальцами кусочек и положила в рот. Филе чуть не обожгло ей язык, но она проглотила его, рассудив, что в рыбе есть йод или еще что-то полезное. Арти и Бет взяли по штучке, а латиноамериканка отвернулась.
Они доели хлеб. Сестра убрала оставшиеся ломтики ветчины, потом вылила масло из баночки из-под анчоусов и положила ее в сумку. Ветчина и рыба могли поддержать их еще пару дней, если употреблять их экономно. А завтра необходимо найти питье.
Путники тесно сидели у костра, а за стенами бушевала непогода. Время от времени случайный вихрь залетал внутрь здания, взметал пепел и уносился наружу. Слышались только завывание ветра да потрескивание костра, и Сестра загляделась на кипящую оранжевую сердцевину пламени.
Сестра?
Она посмотрела в сторону Арти.
Вы не будете не будете против Вы позволите мне подержать его? с надеждой спросил он.
Женщина поняла, что он имеет в виду. Ни она, ни он не рассматривали кольцо с тех пор, как нашли его в развалинах магазина хрусталя Штойбена. Сестра залезла рукой в сумку, раздвинула вещи и коснулась предмета, завернутого в мятую полосатую рубашку. Она вынула и развернула так и не просохшую ткань.
В тот же момент стеклянное кольцо с пятью колосьями на ободке и драгоценными камнями внутри засверкало, затмевая свет костра. Оно сияло, как огненный шар, наверное, даже ярче прежнего. Оно билось в такт сердцу, как будто жизненная энергия питала его, и нити из золота, платины и серебра, казалось, бурлили светом.
Ах! выдохнула Бет. Свет камней отражался в ее глазах. О что это? Я никогда никогда не видела такого за всю жизнь.
Его нашла Сестра, ответил Арти. Его голос звучал почтительно, глаза были прикованы к стеклянному кольцу. Он осторожно протянул к нему обе руки. Можно пожалуйста?
Сестра дала ему сокровище. Когда Арти взял его, пульсация камней изменила скорость и ритм, сливаясь с биением его сердца. Он с изумлением покачал головой. В его глазах отражались все цвета радуги.
Когда я держу его, мне становится хорошо, сказал Арти. Оно дает мне ощущение будто красота в мире еще не умерла.
Он погладил колосья и указательным пальцем обвел изумруд размером с крупный миндаль.
Такой зеленый, прошептал он. Такой зеленый
Ему почудился чистый, свежий аромат соснового бора. Он держал в руках бутербродржаной хлеб с копченой говядиной, политой жгучей горчицей со специями. Как раз такой, как он любил. Изумленный, он посмотрел вверх и увидел вокруг себя звенящий птичьими голосами лес и изумрудные луга. Рядом с ним в ведерке со льдом стояла бутылка вина, под рукойбумажный стакан, полный до краев. Сам он сидел на зеленом полосатом покрывале, а плетеная корзинка для пикника ломилась от еды.
«Я сплю, подумал Арти. Боже мой, я сплю с открытыми глазами».
Но тут он увидел свои руки в волдырях и ожогах. На нем по-прежнему была красная пижама и меховое манто, на ногахкрепкие черные туфли. Однако боли он не ощущал, а солнце было ярким и теплым, и ласковый ветерок шевелил сосновые ветки. Он услышал, как хлопнула дверца автомобиля.
В тридцати футах от него стоял красный «тандерберд». Высокая молодая женщина с кудрявыми каштановыми волосами с улыбкой шла ему навстречу. Транзистор на ее плече наигрывал «Дым застилает глаза» Джерома Керна.
Денеклучше не придумаешь, сказала молодая женщина, перекладывая радио на другое плечо.
О да, ответил Арти, оторопев. Думаю, да.
Он никогда раньше не дышал таким чистым, свежим воздухом. И этот «тандерберд»
«Боже мой» подумал он.
На заднем крыле «тандерберда» качалась антенна. Он вспомнил теперь эту тачку. Это был лучший, самый быстрый автомобиль из всех, которые он когда-либо имел, и
«Подождите минутку, подумал он, когда молодая женщина подошла. Постойте! Что за черт!..»
Выпей вина, предложила женщина. Разве ты не хочешь пить?
А да. Ага, хочу.
Арти подхватил стакан и в три глотка опустошил его. В горле у него пересохло. Он налил еще и с такой же жадностью выпил снова. И тут Арти взглянул в нежные голубые глаза женщины, увидел овальное личико и узнал ее, но это не могла быть она! Ей было девятнадцать лет, и вот они снова на пикнике в тот день, когда он сделал ей предложение.
Ты разглядываешь меня, Арти, сказала она укоризненно.
Извини, это просто Я имею в виду, что ты опять молода, а я сижу здесь, как французский фраер, в красной пижаме. Я имею в виду все этопонарошку.
Она нахмурилась, как будто не улавливая, о чем это он.
Ты ведешь себя глупо, решила она. Тебе не нравится сэндвич?
Нравится. Конечно, нравится.
Арти откусил, чувствуя, как ветчина тает у него на языке. И если это было не во сне, то вкуснее сэндвича он никогда не пробовал. Он налил себе третий стакан вина и жадно выпил. Душистый аромат соснового бора наполнял воздух, и Арти глубоко вдыхал его. Он разглядывал зеленый лес и луга и думал: «Боже мой! Боже мой! Как хорошо жить!»