Глава 17Пришла старуха с косой
Суслик в норе! бредил Поу-Поу Бриггс. Господи наш, пришла старуха с косой
Джош Хатчинс не имел представления, сколько времени они пробыли в подвале. Он долго спал и видел ужасные сны про Рози и мальчиков, бегущих от огненного смерча. Он поражался, что все еще может дышать. Воздух был спертый, но казался терпимым. Джош ожидал, что вскоре просто закроет глаза и не проснется. Боль от ожогов можно было терпеть, если не двигаться. Борец лежал, слушая бормотание старика, и думал, что умереть от удушья не так уж плохо, вроде как поперхнешься во сне, не будешь даже по-настоящему знать, что легкие страдают от нехватки кислорода. Больше всего ему было жаль девочку.
«Такая маленькая, думал он. Такая маленькая. Даже не успела вырасти».
Сглотнув ком в горле, он переключил свое внимание.
«Ну ладно, решил он, усну-ка снова. Может, в последний раз».
Джош подумал о людях, ждавших его на ринге в Конкордии, и ему стало интересно, сколько из них мертвы или умирают сейчас, в эту минуту. Бедный Джонни Ли Ричвайн! Сломать ногу, а на следующий деньтакое! Черт! Это несправедливо. Совсем несправедливо.
Что-то уцепилось за его рубашку. На мгновение он даже слегка испугался.
Мистер? спросила Сван. Во мраке она подползла к нему на звук его дыхания. Вы меня слышите, мистер?
Она опять для верности потянула за его рубашку.
Да, слышу. Что случилось?
Мама заболела. Вы не поможете?
Джош сел.
Что с ней?
Она странно дышит. Пожалуйста, помогите ей. Голос у девочки звучал напряженно, но плакать она не собиралась.
«Крепкая малышка», подумал он.
Хорошо. Возьми мою руку и веди к ней.
Он протянул ладонь, и через несколько секунд Сван в темноте нашла и стиснула три его пальца в ладони. Она повела его. Вдвоем они продвигались через подвал к тому месту, где на земле лежала ее мать. До этого девочка спала, свернувшись рядом. Ее разбудил звук, похожий на скрип ржавой дверной петли. Тело Дарлин было горячим и влажным, но ее бил озноб.
Мама, прошептала Сван, я привела великана помочь тебе.
Мне нужен только покой, родная, ответила мать сонным голосом. У меня все хорошо. Не беспокойся обо мне.
У вас ничего не болит? спросил ее Джош.
Идиотский вопрос. У меня болит все. Господи, не понимаю, что же со мной такое. Еще совсем недавно я чувствовала себя вполне хорошо, всего-то солнечный ожог. Но вот гадство! У меня ведь бывали солнечные ожоги и посильнее этого. Она с трудом сглотнула. Хорошо бы пивка.
Может быть, здесь есть что-нибудь.
Джош начал искать, вскрыл несколько смятых банок. Без света он не мог определить, что в них находится. Он был голоден и хотел пить, зная, что девочка тоже должна испытывать голод. И Поу-Поу наверняка следовало напоить. Джош нашел банку чего-то, что зашипело и потекло, когда он открыл крышку. Он попробовал жидкость на вкус. Сладкий персиковый сок. Он поднес банку ко рту женщины, чтобы та могла утолить жажду. Дарлин отхлебнула, потом слабо оттолкнула от себя его руку.
Вы что, решили меня отравить? Я сказала, хочу пива!
Извините. Это все, что я смог сейчас найти.
Он передал банку Сван и посоветовал попить.
За нами не идут, чтобы откопать нас из этого сортира?
Не знаю. Может быть Он помолчал. Может быть, скоро.
У меня один бок горит, будто его поджаривают, а другой мерзнет. Это так неожиданно!
Все будет хорошо, заверил Джош.
Смешно, но он не знал, что еще сказать. Он чувствовал, девочка сидит около него, молчит и слушает.
Отдохните, и силы к вам вернутся, обратился он к Дарлин.
Вот видишь, Сван? Я же говорила тебе, со мной все будет хорошо.
Больше Джошу делать тут было нечего. Он взял у Сван банку с персиковым соком и подполз к бредившему Поу-Поу. «Идет с косой, бормотал старик. О боже Ты нашел ключ? Как же я теперь заведу грузовик без ключа?»
Джош дотронулся до его лба, приподнял старику голову и поднес вскрытую банку к его губам. Поу-Поу и трясся в ознобе, и горел в жару.
Попейте, сказал Хатчинс. Старик, послушный, как ребенок, припал к жестяному краю.
Мистер? Мы собираемся выбираться отсюда?
Джош не думал, что девочка снова рядом. Голос у нее был все такой же спокойный, и говорила она шепотом, чтобы не услышала мать.
Конечно, ответил он.
Ребенок промолчал, и у Джоша снова возникло ощущение, что Сван даже в темноте видит: он лжет.
Я не знаю, прибавил он. Может быть. Может быть, нет. Это зависит
Зависит от чего?
«Да уж точно не от меня», подумал он.
Это зависит от того, что сейчас творится там, снаружи. Ты понимаешь, что произошло?
Что-то взорвалось, ответила она.
Правильно. Но и во многих других местах тоже что-то взорвалось. Целые города. Там, вполне вероятно Он поколебался, говорить ли ей все, как есть. Возможно, миллионы людей погибли или завалены так же, как и мы. Поэтому, может быть, не осталось никого, чтобы вызволить нас.
Она помолчала с минуту, потом сказала:
Это не то, о чем я спрашивала. Я спросила: «Мы собираемся выбираться отсюда?»
Джош понял, что она имеет в виду: намерены ли они сами попытаться освободиться, вместо того чтобы ждать, что кто-то придет им на помощь.
Ну, вздохнул он, если бы у нас под рукой имелся бульдозер, я бы ответил «да». А такя не думаю, что мы в ближайшее время сможем что-нибудь предпринять.
Моя мама действительно больна, сказала Сван, и на этот раз голос ее дрогнул. Я боюсь.
Я тоже, признался Джош.
Девочка всхлипнула, но тут же утихла, совладав с волнением огромным усилием воли. Джош протянул руку и коснулся ее локтя. На ее коже лопнули волдыри. Мужчина вздрогнул и отдернул руку.
А ты как? спросил он Сван. Болит что-нибудь?
Кожа. Как будто ее колет и царапает. И живот еще. Меня уже давно тошнило, а недавно все-таки вырвало, но я сделала это там, в углу.
Да, я тоже нехорошо себя чувствую.
Ему хотелось помочиться, и он уже подумывал, как бы устроить какую-нибудь систему санитарии. У них имелась масса консервированных продуктов, фруктовых соков и трудно сказать чего еще, заваленного землей.
«Прекрати!» приказал он себе, потому что эти мысли оставляли ему капельку надежды.
Воздух скоро закончится! В их положении нет никакого способа выжить!
Но он понимал, что они находятся в единственном месте, которое могло защитить их от взрыва. Из-за огромной толщи земли, наваленной сверху, радиация не могла сюда проникнуть. Джош устал, у него ломило суставы, но ему больше не хотелось лежать и умирать. Если он сдастся, то девочке придется остаться здесь замурованной. Если же он поборет слабость и станет действовать, наведет порядок в банках с едой, он сможет добиться того, что они проживут еще сколько? Ему стало интересно. Еще день? Неделю?
Сколько тебе лет? спросил он.
Девять, ответила девочка.
Девять, тихо повторил Джош и покачал головой.
Гнев и печаль боролись в его душе. Девятилетний ребенок должен играть на летнем солнышке. Девятилетний ребенок не должен сидеть в темном подвале, одной ногой в могиле. Это несправедливо! К чертям собачьим, как это несправедливо!
Как тебя зовут? спросила она.
Прошла минута, прежде чем он обрел дар речи.
Джош. А тебяСван?
Сью Ванда. Но мама зовет меня Сван. А как вы стали великаном?
В его глазах стояли слезы, но ему удалось улыбнуться.
Наверно, в детстве хорошо ел кашу, когда был примерно в твоем возрасте.
И от каши вы стали великаном?
Ну, я всегда был большим. Раньше я играл в футбол, сначала в университете в Оберне, затем за «Нью-Орлеан сэйнтс».
А сейчас?
Сейчаснет. Я я борец, сказал он. Профессиональная борьба. Выступаю в роли плохого парня.
А-а-а Сван задумалась.
Она вспомнила, что один из ее многочисленных «дядей», дядя Чак, раньше ходил на борцовские матчи в Уичито и смотрел их по телевизору.
Вам это нравилось? Я имею в виду быть плохим парнем?
По правде говоря, это просто игра. Я лишь изображал плохого. И даже не знаю, нравилось мне это или нет. Просто я умел это делать.