Здравствуй, сказал он не словами.
И протянул открытые ладони к новорожденной звезде.
Дай руку, и я покажу тебе этот новый мир.
Горячие, как снег, лучи доверчиво прильнули к нему. Краткое одиночество первого психота кончилось. С каждым днем людей эфира становилось все больше.
«Блудный пасынок», часть 4. Сейчас
Утром Андрей старался не вспоминать о коробке и ее секретах. Быстро позавтракал и отправился в город. На остатки денег купил телефон и подключился на самый дешевый тариф. А затем набрал номер, который помнил наизусть. Единственный родственник, с которым сохранился контакт после смерти родителей.
Слушаю, голос в телефоне, тяжелый и густой, был по-начальственному нетороплив.
Павел Степанович, добрый день. Это Андрей. Андрей Вереск.
Андрюшка? Серьезно? Ты?
Это я, честно. Приехал.
В трубке замолчали. Секунд десять слышалось только дыхание.
Помнишь сквер, где твой отец любил гулять? Там, через два часа.
Короткие гудки. Андрей улыбнулся: дядя был в своем репертуаре. Если сохранилось еще и доброе расположение к племяннику будет замечательно.
На встречу он прогулялся пешком, чтобы убить время и не тратить последние гроши. Никаких сбережений у него нет, а устроиться на работу еще неизвестно когда получится.
Дядя опаздывал. Андрей уже минут двадцать сидел на лавочке, волнуясь, курил одну за другой и нервничал все больше. Старик передумал? Решил не светиться рядом с отверженным родственником? Просто задерживается? Андрей последовательно накручивал себя, не в силах остановиться. Все что ему нужно немного поддержки, поговорить по-человечески, заткнуть дыру одиночества. Ни друзей, ни знакомых, ни родственников
Андрей!
Он вздрогнул от громкого возгласа. По аллейке к нему спешил высокий старик с выправкой гренадера. Андрей поднялся навстречу.
Мальчик мой! Живой, слава богу.
Дядя крепко по-отечески обнял Андрея.
Ты умница, вернулся. Садись.
Мимо их лавочки прошла гомонящая толпа девиц. Старик проводил их взглядом и повернулся к Андрею.
Рассказывай, как ты?
Нечего рассказывать, дядя Паш. Андрей грустно усмехнулся. Спекся ваш племянничек.
Ерунда, мальчик, не ты первый, не ты последний. Главное, живой, остальное не важно. Трудности, они знаешь, только закаляют характер. Уж поверь старику. Мы с твоим отцом
Дядя продолжал говорить, но Андрею вдруг показалось, что старик просто пытается заболтать его. Умело треплется, чтобы потянуть время. Он мотнул головой, отгоняя мысль.
Давай помянем, чтобы ему в раю не жарко было.
В руках старика появилась стальная фляжка. Андрей поднес ее ко рту и запрокинул голову. Но только смочил губы дорогой коньяк отдавал запахом бараков ЛИМБа. Старик тоже отпил и похлопал Андрея по плечу.
Я в тебе не сомневался. Наша порода, правильная. В каком дерьме не топи выплывем и наваляем обидчикам.
Поздно, дядя Паш. Нет смысла наваливать.
Не раскисай. Давай еще по одной, за возвращение.
В этот раз Андрей все же сделал глоток. Но не почувствовал вкуса. А следом лицо дяди выцвело, потеряло цвет, стало черно-белым, как на старой фотографии, с черточками-царапинами на глазах.
Компенсация, говорил еще в ЛИМБе Захаров. Ощущается плохо, но может спасти жизнь. Потерпишь, говорил Захаров. Когда скованная пси-масса чувствует опасность, то пытается помочь. Не в силах достучаться до разума, она режет гамму ощущений, сигнализируя берегись, сконцентрируйся! Такая вот загогулина, говорил Захаров.
Андрей судорожно огляделся. Они были одни в пустом сквере.
Эх, был бы твой батя жив, может, и по-другому все получилось. Вдвоем бы тебя вытащили. А так Развели вас, как щенков. Пару раз спровоцировали, наехали, вы и поплыли. Бери тепленькими.
Слова старика зацепили, дернули.
Дядь Паш, погоди. Нас подставляли специально? Это
Забудь. Поздно что-то менять. Не надо копаться в грязном белье, там дерьма хватит всех закопать и сверху гору насыпать.
Не скажет понял Андрей. Старый хитрец, окопавшийся в своем министерстве, знает очень много. Но делиться не будет, даже с племянником.
Давай о тебе подумаем. Что делать собираешься?
Не знаю. Хотел пока не высовываться, осмотреться.
Правильно. Ты всегда умный был. Сиди тихо, ни во что не влазь. Обязательно устройся на работу, хоть грузчиком чтобы тебе социализацию зачли. Никаких, даже случайных, контактов со своими. Понял? На километр обходи.
Ага.
Вот, на первое время. Старик сунул ему в руки толстый конверт. Считай, подъемные.
Спасибо.
Не за что. Я твоему отцу больше должен.
Дядя похлопал его по плечу и встал, тяжело опираясь о колени.
Меня ждут, к тебе на обед только вырвался. Вот номер, протянул он Андрею визитку, но в руки не дал, запомнил? Это мой запасной. Будет тяжело звони.
Андрей тоже поднялся с лавочки. Старик порывисто обнял племянника, крепко пожал руку и, не оборачиваясь, пошел к выходу из сквера.
Смотря вслед удаляющейся фигуре, Андрей чувствовал, как пси-масса отпускает кнопку тревоги. К зрению возвращался цвет, на языке появилось коньячное послевкусие. Оставалось только пожать плечами, сунуть конверт за пазуху и пойти в другую сторону.
* * *
Старика на выходе из сквера ждала машина. Водитель предусмотрительно распахнул дверь перед начальником.
Куда, Павел Степанович?
Обратно, Максим.
Развалившись на заднем сиденье, старик унял дрожь в пальцах и вытащил телефон.
Алло! Петр Арсенич, не побеспокоил? Как ты, будешь на юбилее? Ждем, очень ждем. Как обычно, да.
Он выслушал собеседника, качая головой и хмыкая.
Распоряжусь, не волнуйся. Да, вот еще. Хотел тебя попросить: дай своим команду, пусть приглядят за моим племяшом. Да, тем самым. Поставь на него комиссара пожестче. Если дернется обратно его, на зону. Хорошо? Ну вот и ладушки. Тогда ждем, до встречи.
Старик отключил телефон и полез в карман пиджака за таблетками. Страх и отвращение преследовали его с первого дня, как он узнал о психотах. Особенно нервировало, что одним из них оказался племянник. И было очень жаль, что этот выродок слишком похож на покойного брата, а сроки в ЛИМБе недостаточно длинные.
* * *
Домой Андрей возвращался в приподнятом настроении. Да, осадок от встречи остался. Он ждал вовсе не короткого разговора на лавочке. Но карман грел пухлый конверт, и Андрей уже прикидывал, на что его потратит. Как же хорошо, когда не надо думать, где взять самое необходимое!
Погруженный в приятные мысли, Андрей зашел во двор своего дома. Оказалось, судьба любит сшибать влет тех, кто слишком радуется. На лавочке у крыльца сидел полицейский. Страж порядка напоминал колобка пухлый, с широким лоснящимся лицом и животом через ремень. Фуражку он снял и положил рядом с собой, блестя на солнце гладкой лысиной. В одной руке полицейский держал бумажный кулек, а другой брал оттуда семечки и, как автомат, кидал в рот. Под ногами уже скопилась целая горка черной шелухи. Добродушный толстяк заметил Андрея и впился взглядом, как ржавыми пыточными крюками.
А вот и хозяин!
Толстяк даже не подумал встать. По-хозяйски махнул рукой, подзывая ближе.
Жду, жду, а тебя все нет. Гуляешь? Хорошее дело, полезно.
Чем обязан?
Добрый денек, м-м-м-м, полицейский задумался, вытащил телефон и сверился с записями, Андрей Викторович. Это ведь ты? Извини, я по-соседски зашел. Вижу, обживаешься, решил заглянуть, представиться, так сказать. Тралов я, участковый.
Колобок вытащил бордовые корочки, помахал ими в воздухе и спрятал обратно.
Очень приятно, Андрей изобразил приторную улыбку.
Мусор, смотрю, у тебя, ткнул толстяк пальцем в кучу из пакетов с хламом, оставшимся от уборки, на помойку около школы относи. Не рядом, зато бесплатно. А к соседям не кидай, не любит народ, когда в их баки чужие бросают. Ты себе тоже закажи, для удобства.
Андрей нервно кивнул. При чем тут мусор? Или соседи успели нажаловаться?
Вижу, ты человек опытный, так сказать, битый жизнью. Тралов неприятно рассмеялся. Надеюсь, проблем с тобой не будет. Прошлые жильцы плохо тут прижились. Шумели, водили непонятно кого. Соседи постоянно жаловались. А с тобой все тихо будет. Да?