Приезжай, поддержал я его. Вместе мы сможем горы свернуть!
Да! Именно! и Костя рассмеялся.
Все остальные улыбались. Катя смотрела на этого парня добрыми, влюбленными и тоскливыми глазами. Обида прошла, а любовь осталась. Но гордость не позволяла ей первой сделать шаг на пути их возможного нового совместного счастья.
Утром я подумал, что все это были обычные пьяные беседы. Не верил, что Костя и в самом деле решится уехать в Москву.
Дни проходили довольно однообразно: утром я учил лекции, готовясь к предстоящему экзамену по аналитической геометрии (только зубрежка навряд ли могла помочь мне); на обед ходил в бабушке с дедушкой; ближе к вечеру встречался со Светкой, а позже мы с нейс друзьями.
Время быстро пролетело, и я поехал в столицу сдавать сессию. Подруга же оставалась дома еще на неделю.
Из пресловутой русской зимы я вернулся в слякотное непонятное межсезоньеи не осень, и не зима, что-то среднее. На душе лежал груз тоски по дому, родителям, друзьям и, конечно, Свете. Рождество отмечали с соседями по комнате. К тому времени Юра уже вернулся. А на следующий день я поехал рано утром сдавать первый экзамен.
Преподаватель сел за свой стол и начал вызывать по одному человеку. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание перехватывало, нервы были натянуты, словно струны.
Орлов, громко прозвучала моя фамилия.
Я зашел в кабинет и положил на стол Спироногова зачетную книжку.
Тяните билет, предложил он мне, указывая на разложенные текстом вниз бумажки.
Рука моя дрожала. На мгновение показалось, что сейчас меня вырвет. Глубоко вдохнул полную грудь воздуха, выдохнул его и взял билет.
Номер? поинтересовался преподаватель.
Пять.
Он записал его в какой-то список, снабдил меня экзаменационными листами и указал на вторую парту, прямо перед ним.
Шпаргалок не было, да и все равно списать бы не получилось под носом у этого всевидящего «инквизитора». Я прочитал задание. Мне показалось, что написано оно не на русском языке. Прочитал еще раз и встретил знакомые слова. В голове была каша. Но выбора не былопришлось успокоиться, взять себя в руки и изо всех сил напрячь память. Не заметил, как пролетело отведенное на подготовку время. Спироногов начал вызывать к себе за стол студентов в том же порядке, что в самом началеза билетами. Несколько человек отправил на пересдачу, парочке поставил тройки, другим четверки. По-моему, он даже одну или две пятерки поставил. Вскоре подошла моя очередь. Я аккуратно передал Эдуарду Львовичу листки, на которых убористым почерком написал все, что знал по данной дисциплине, независимо от того, относится это к теме из билета или нет. Он стал читать, а я параллельно рассказывать, что написал. Потом пошли дополнительные вопросы. Я что-то лопотал в ответ, но все невпопад. Наконец, преподаватель замолчал.
Да-а-а, Орловпротянул он.
Я молчал. Адреналин разрывал сердце.
Я закрою глаза и поставлю вам в зачетку тройку, когда я услышал это, сердце екнуло и провалилось глубоко вниз. Но в уме будем держать двойку.
Хорошо, согласился я (согласился бы в тот момент на все, что угодно), широко и глупо улыбаясь.
Спироногов вздохнул и сделал запись в ведомостях и зачетной книжке. Вручая ее мне, сказал напоследок:
Только учтите, Орлов, что в следующем семестре, если я буду опять вести у вас высшую математику, спуску вам не дам. И в следующем семестре таких поблажек не дождетесь.
Я понял, ответил и быстро ретировался.
Счастливый, примчался в общежитие. Впервые за долгое время из-за хмурых январских туч выглянуло солнце. Соседей не было. Каждый сдавал свой экзамен. Написал смс Свете, потом сразу же позвонил родителям. Но они не разделили моей радости, отчитали за тройку, как школьника. Даже не понимали эти люди, как тяжело мне далась тройка, и сколько нервов я потратил на этом экзамене. Настроение сразу же упало. Нет, даже не упало, а рухнуло со скоростью ракеты. Прежнее доброе расположение духа вернулось, лишь когда в комнату ввалился Юра с бутылкой пива в руке.
Как сдал? поинтересовался я, лежа на кровати и глядя в окно.
Четыре! объявил он уже слегка заплетающимся языком.
Поздравляю!
Ага! А ты как?
Тройка.
Тут он растерялся, не зная поздравлять или соболезновать.
Ну ты сам доволен?
Думаю, да. Эта тройка далась с та-а-аким скрипом.
Тогда и я тебя поздравляю.
Вскоре вернулся Дольф. Он еще не выпил, но был пьян, ибо сдал информатику на отлично. В тот вечер мы пили, долго и весело. К нам присоединились еще несколько человек. В сумме на шестерых ушло две бутылки водки, пол-литра конька и бутылок десять пива.
Утром в голове творился хаос, во рту была Сахара, а в желудкебудто атомная бомба взорвалась. Захотел налить стакан воды, но не смог поднять графин. Алкоголь слишком сильно «расслабил», превратил мышцы в желеподобную массу. Не лучше чувствовали себя и Юра с Рудольфом. В комнате был жуткий бардак, но убирать следы вечеринки просто не было сил.
Вскоре в Москву вернулась Светлана. Я встречал ее на вокзале, предварительно купив розу, одну, но самую большую и красивую. Проводил ее до самой комнаты, немного посидел в гостях, пообщался с соседками, а потом поехал к себе готовиться к экзаменам. Больше мы с ней не виделись до самого окончания сессии. Она закрыла ее раньше меня, на одни пятерки, и вновь осталась ждать, чтобы вместе поехать домой. Определенно, у девушки в этом ВУЗе раскрывался истинный талант по изучению языков и прочих гуманитарных дисциплин.
Экзамены мои проходили все примерно одинаково: каждый преподаватель чувствовал, что я слаб, но, тем не менее, ставили тройки. Пожалуй, самым запоминающимся экзаменом стал последний по счетуначертательная геометрия. Для меня она была темным лесом. Почти все сокурсники сдали его (а кого-то отправили на пересдачу) и ушли. Нас оставалось несколько человек. Принимала сей предмет молодая женщина. Время на подготовку давно истекло, и она торопила отстающих, к коим относился и я. Экзаменационные листы мои были пусты. Преподаватель подошла ко мне, бросила усталый и печальный взгляд и сказала:
Давайте так: я сейчас поставлю вам тройку, и мы не будем мучить друг друга. Вы согласны?
Да, конечно, с облегчением ответил я.
Она подошла к своему столу, нашла мою зачетную книжку и вписала «удовл». И эта запись обозначила окончание моей первой в жизни сессии. Причем, выкрутиться удалось без «хвостов». Это было настоящее везение! Фортуна улыбалась мне.
А теперь уходите с глаз моих долой, тяжело вздохнув, обратилась женщина, отдавая мне «зачетку».
Дышать вдруг стало легче, сердце успокоилосьсловно гора упала с плеч. Радостный был. В тот же день мы встретились со Светкой, съездили на вокзал, купили билеты, а потом просто гуляли по Измайловскому парку. Вечером она уехала к себе в Дом студента, а мы с соседями «прогнали» по парочке бутылок пива. Они закрыли сессию еще наканунеЮра с двумя тройками и двумя четверками, а Рудольф с одной пятеркой и тремя четверками.
Следующим вечером мы с подругой сели в поезд и поехали на две недели в родной городок.
Теперь я опять каждый день утром навещал бабушку с дедом, после обеда мы встречались со Светланой и шли в какое-либо кафе, одни или с друзьями.
Родители были рады моему приезду, но результат сессии огорчал их. Однажды мы сидели за столом и ужинали. За окном завывала метель. Из-за разыгравшейся непогоды я никуда не пошел. На кухне было непривычно тихо. Из-за этого я чувствовал себя не в своей тарелке. Как будто не дома ужинаю, а непонятно где с незнакомыми людьми. Первым нарушил тишину отец:
Слушай, Олег. Мы тут с мамой подумалиненадолго замолчал, подбирая слова. Если тебе тяжело учиться в Бауманке, то, может, переведешься сюда, к нам?
Это в Пед, что ли?
Да, на физфак, например.
Я хмыкнул, посмотрел на него, потом на мать.
Нет уж. Я до последнего буду биться. Пока не отчислятсам не уйду.
Папа улыбнулся и покачал головой, выказывая солидарность и уважение такого решения.
Все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Каникулы пролетели, словно их и не было. Пришло время вновь возвращаться в Москву.