Померяй температуру, протянула она мне градусник. Кроме горла, еще болит что-нибудь?
Голова болит и кости ломит, прохрипел я.
Из кармана домашних штанов она достала пакетик «Колдрекс».
Вскипяти воду, пожалуйста, обратилась соседка к Юре.
Он суетливо поднялся и чуть ли не бегом направился на кухню с чайником в руках. Мы с ней остались наедине. Вероятно, я бы смутился от этой «интимной» ситуации, не будь мне так плохо.
Ты сейчас выпей это, она потрясла пакетик. Чуть позже я еще принесу несколько штук. А в понедельник поезжай в поликлинику.
Хорошо.
Как вам общага? спустя некоторое время спросила Настя.
Терпимо.
Ты из какой группы?
МТ-10-12.
«Производственник» или?..
Да. «Производственник». А ты на каком курсе?
На третьем.
Из соседней комнаты тоже Антон и Вова.
Да, я знаю. Мы в одном потоке учимся.
Изредка мой взгляд спускался на ее грудь, но тут же отскакивал в сторону, словно каучуковый мяч от стены.
По дому скучаете? спросила она.
Я молча отвел взгляд в сторону. Тут же в комнату влетел, словно метеор, Юра.
Сколько натекло? глянув на градусник, поинтересовалась моя новая знакомая.
Вынул из подмышки. Посмотрел.
Тридцать восемь и девять.
Ого!
Юрка только присвистнул.
Нужно «скорую» вызывать, сказала Настя и направилась к выходу.
Не надо! остановил ее я.
Да ты же перезаражаешь всех. Это же не простуда.
Я знал только одно: в больницу не хочу попадать ни при каких обстоятельствах.
Я чеснок привез из дома, осторожно проговорил мой сосед. Мы с Дольфом его поедимне заболеем. Можем и тебя угостить, улыбнулся он, в упор глядя на нее своими большими глазами, казавшимися сквозь очки просто огромными.
Не надо «скорую», попросил я, умоляюще глядя на знакомую.
Она посмотрела на меня, на Юру, потом снова перевела взгляд на меня.
Ладно. Но ты, Настя посмотрела на меня, никуда из комнаты не выходи. Бациллы свои не разноси, а то эпидемия начнется. Это же общежитие, тут зараза быстро распространяется.
Да куда я пойду в таком состоянии? изможденно улыбнулся я.
Детипроизнесла соседка и ушла к себе.
Когда вернулся Рудольф, они с Юриком нарезали черного хлеба, начистили чеснока и в самом деле набили этими яствами животы. Специфический запах чувствовался даже в блоке.
Крепись, Олег! начал успокаивать меня краснодарский товарищ, методично выдыхая мне прямо в лицо чесночные пары. Скоро тут все вирусы передохнут.
Скоро тут больной сдохнет, простонал я, морщась от отвращения. Перестань дышать на меня.
Извини, улыбнувшись, отстранился от меня друг.
От «Колдрекса» у меня температура только поднялась выше.
Укутайся одеялом посильнее, предложил Рудольф. Пропотеешь, и легче станет, температура спадет ну не до конца, конечно.
Я уже собирался последовать его совету, когда зазвонил мой телефон.
Алло, прохрипел я в трубку.
И как это называется? раздался задорный голос Светланы, такой родной и милый. Даже не позвонил, не написал ни разу!
Свет, охрипшим голосом сказал я, словно каркнул. Я заболел.
Что с тобой? радость сменилась обеспокоенностью.
Температура, горло болит.
Температура высокая?
Тридцать девять.
Я сейчас приеду!
Не вздумай! Сама еще заразишься от меня.
Не заражусь
Не надо ехать сейчас. Давай потом завтра.
Тебе надо что-нибудь? Лекарства? Я привезу кастрюльку с куриным бульоном.
Ничего не надо.
Немного поспорив, она заявила, что любит меня. После этого мы попрощались.
Девушка твоя? спросил Юра.
Да.
До сих пор я ни одному не рассказывал про Светку.
А она в Москве живет? удивился Рудик.
Да. Она в МГУ поступила.
Офигеть! усмехнулся Юра.
Да уж, согласился с ним Дольф. А на кого она учиться будет?
Переводчик.
Потом во внешнюю разведку возьмутпредположил Юра.
Не смеши, сказал я и укутался одеялом.
К вечеру немного полегчало, а вот ночью стало совсем худо. Соседи спали. А меня словно огнем жгло изнутри. Я вертелся, метался по кровати, пока не погрузился то ли в сон, то ли в бред. Мне привиделось, будто дверь открывается, и в комнату входят улыбающиеся родители.
Ну, как ты тут? Скучаешь по дому? интересуется мать.
Да, отвечаю я и начинаю давиться слезами.
Ведь ты ж моряк, Олег, моряк не плачет, начал басисто распевать отец на манер Шаляпина, и не теряет бодрость духа никогда.
Вдруг откуда-то появилась Света с огромной кастрюлей супа. Поставила ее мне в ноги, а сама легла в койку к Рудольфу. И эту самую кастрюлю в ногах я расценил как плохую примету: что на мне уже поставили крест, готовятся выносить ногами вперед (конечно, это был бредовый морок). Я разозлился и крикнул:
Ну уж нет! Хрен вам! Рано мне умирать! и пнул посудину. Суп разлился по всему полу.
Я буду жить! Буду! Буду!..
Из сновидения меня вытянул Дольф, трясущий за плечо и повторявший:
Олег, ты чего? Проснись.
С трудом я открыл глаза. За окном уже светало. Жар нисколько не спал.
Что случилось, с неимоверным трудом, напрягая изо всех сил воспаленное горло, поинтересовался у соседа.
Ты стонал во сне.
Я промолчал.
Как ты себя чувствуешь? спросил Рудик.
Я лишь отрицательно покачал головой, мол, плохо.
Вскоре он снова уснул. Я больше не смог.
Утром, чуть позже десяти, приехала Света. Она написала мне, что ждет внизу. Я с горем пополам объяснил Юре, что моя девушка приехала и ждет, чтобы ее провели через проходную. Попросил его спуститься и оформить ее как гостя.
Вскоре в комнату вошел сперва Юрик, неся в руках большой пакет. Следом вошла моя подруга. Сразу же бросилась ко мне.
Олежка! Как ты? потрогала мой лоб своей прохладной рукой, потом погладила щеку.
Жить буду, ответил я, а по телу пробежали мурашки, ибо очень отчетливо вспомнился сон.
С Рудольфом они познакомились сами, без моей помощи. Из своей сумки она достала парацетамол, аскорбинки, таблетки для горла. Взяла со стола градусник, оставленный Настей, передала мне, приказав измерить температуру. Юра, тем временем, достал из пакета кастрюльку. Я вопросительно посмотрел на Светлану.
Там суп, объяснила она.
Чтобы содержимое не расплескалось по дороге, эта умница плотно примотала скотчем крышку к самой емкости, чем немало меня развеселила.
Температура перевалила за тридцать девять. Девушка заставила выпить таблетку парацетамола и лежать. Сама же начала осматривать комнату в поисках хоть чего-то съестного.
Погодите, а где холодильник? удивилась она.
Пока не купили, ответил Рудольф.
А продукты где храните?
Все, что покупается, тут же съедается, срифмоплетничал Юра и хихикнул.
Тогда предлагаю кому-нибудь сходить со мной на Измайловскую ярмарку, купить что-нибудь.
Сопровождать с радостью отправились оба соседа, я же остался «соблюдать постельный режим». По возвращении, она «колдовала» на кухне. Денег было мало, поэтому купили только сосиски и десяток яиц.
Я лишь чуть-чуть похлебал суп, остальные же трое, особенно Юра и Рудольф, набили животы супом, сосисками с макаронами и омлетом. До завтрака на подоконнике остались лежать четыре сваренных вкрутую яйца. Закончив «обедоужин», я лег в постель, откуда наблюдал, как исчезают драгоценные продукты питания. Спустя минут десять усердной «работы», оба соседа откинулись в стульях. Мне было немного обидно: ведь суп Света принесла для меня и готовила она на всех, а я, по сути, ничего из этого почти не съел. Пока эти двое «хомяков» сидели и ждали, когда переварится пища в желудке, моя девушка составила тарелки стопочкой и уже собралась нести в раковину, чтобы помыть, когда я ее остановил.
Не надо мыть.
Да мне не сложно, возразила она.
Ты готовила, кормила этих двух голодающих детей оккупированного самураями Владивостока и беднейшего края земли русскойКраснодара, страдающего от голодомора. Они пусть моют посуду. По-моему, честно.