Месяц назад было достаточно запаха алкоголя, чтобы я стремглав бросилась в ванную комнату. А теперь все уже прошло, и запах шнапса воспринимался как вполне соблазнительный.
Ты уверена, что не хочешь капельку? спросила бабушка. Это тебя не убьет. Да и ребеночка тоже. И она, вытянув руку, трижды ласково хлопнула меня по животу, уже довольно отчетливо обтянутому свитеромэтакое постоянное напоминание о том, что время на исходе. Малышка получится прекрасная. Как и твой отец, как и ты сама.
Я ненавидела, когда она вот так похлопывала меня по животу. И потом, бормотание Омы заглушало голос Петры Пеллер, доносившийся из телевизора.
Каков ваш Коэффициент? спрашивала Петра. Она, казалось, смотрела прямо на меня.
Бутылка со шнапсом манила меня. Малколм ничего не узнаетя всегда могу использовать Ому в качестве козла отпущения, если он спросит насчет понизившегося уровня ароматной темной жидкости. Но кое-кто все равно это обнаружит. Кое-кто, сидящий в стерильном кабинете в окружении образцов мочи, принесенных из кабинета моего врача. Кое-кто, получивший образование в желтой школе и получающий зарплату за то, что исследует различные вонючие выделения беременных женщин. Кое-кто, настолько ненавидящий свою работу, что ему хочется переключить эту ненависть на кого-то другого и в первую очередь на жену того человека, который изобрел трехуровневую систему распределения детей по их IQ и при любой возможности доказывает важность этого изобретения.
И еще более важно, каков Коэффициент вашего ребенка, продолжала вещать Петра.
Господи, какую чушь она городит, вздохнула бабушка. Ребенокэто ребенок. Какое кому дело до его Коэффициента?
Я хотела сказать, что Малколму, черт бы его побрал, очень даже есть дело. Очень даже!
А нам, простым смертным, вообще-то, известно, что означает этот проклятый Коэффициент?
Я попыталась как можно лучше объяснить ей, искусно соединяя то немногое, что слышала от Малколма, и то, что сумела понять из новостных программ. Алгоритмы давно стали намного сложней, чем те данные, что некогда были исходными и соотносились с показателями средней успеваемости в том или ином классе школы.
Это количественный показатель, Ома. Коэффициент.
Объясни мне, как его определить, этот количественный показатель, потребовала она.
Ой, ну, разумеется, по оценкам. По записям в журнале, где отмечается присутствие на уроках и активность того или иного ученика. В общем, все то же самое, что в школе всегда подсчитывали и учитывали.
И это все? В голосе бабушки слышалось сомнение.
Я покопалась в памяти, пытаясь отыскать некие более существенные составляющие.
Ну, еще учитывается образовательный ценз родителей и их доход. Наличие братьев и сестер. А также IQ каждого из членов одной нуклеарной семьи.
У тебя тоже этот Коэффициент имеется?
Он имеется у каждого, кто окончил школу или получил разрешение на работу. И каждый месяц его подсчитывают заново. На самом деле я давно перестала следить за этим. У меня всегда были очень высокие показатели, девять с чем-то, и это с тех пор, как несколько лет назад распределение по уровням IQ двинулось на страну широким фронтом. Я удерживалась на столь высоком уровне отчасти благодаря моим научным степеням, а отчасти благодаря вполне успешной работе преподавателем в серебряной школе. Впрочем, глупо было бы думать, что столь высокий Коэффициентполностью моя заслуга; несомненно, положение, занимаемое Малколмом, прибавляет мне пару десятых, а то и больше. Да господи, будучи заместителем министра образования, он всего лишь на одну ступень ниже самого президента!
Ома повозилась со своим слуховым аппаратом, а затем прибавила громкость в телевизоре, где по-прежнему громогласно ораторствовала Петра. Фразы летели с экрана, точно маленькие острые дротики, пронизывая насквозь.
особенно для тех, кому больше тридцати пяти
чем раньше, тем лучше
пренатальный Q-тест предлагает женщинам бесценную информацию, благодаря которой они способны принять невероятно важное для них решение
пока не слишком поздно
Некое число сверкнуло красным в нижней строке вместе с электронным адресом Института геники, и Петра «от всей души» посоветовала всем будущим матерям записаться на бесплатную консультацию к одному из экспертов института.
Ну вот тут они кое в чем правы, сказала Ома, отворачиваясь от телевизора и поворачиваясь ко мне, вы ведь действительно не можете сказать, какими они будут. А что дальше? Вот, предположим, ты проходишь тест, и согласно этому тесту твой ребенок получится «самым обыкновенным», средним. Что подобная градация означает? Является ли это одной-единственной, определяющей меркой? Аккуратно приподняв рюмку узловатыми пальцами, бабушка отпила глоточек и продолжила:Когда я преподавала искусствоведениео, это было давно, слишком давно, у меня была одна студентка, которая не могла даже сдачу с доллара правильно подсчитать. Зато у нее имелись разные другие таланты. Знаешь, где теперь эта девушка?
Это я знала. Работы «этой девушки», Фабианы Роман, имелись в каждой галерее от Восточного побережья Америки до Западного, я уж не говорю о ее персональных выставках. Даже Малколм однажды полюбовался на эти покрытые странными пятнами полотна, отчасти напоминающие работы Джексона Поллока, а отчастиЭдварда Мунка, ну и для полноты ощущений ненавязчиво отсылающие к Кандинскому. Малколм называл эти картины «дегенеративными».
Может, мне все-таки следует пройти этот тест? Просто чтобы посмотреть, сказала я, уже царапая номер и единый указатель ресурса на обложке одного из родительских журналов, лежавших на кофейном столике.
Ома протянула руку и выхватила у меня журнал.
Ома, в чем дело?
Елена, скажи: ты ведь это не всерьез? Неужели ты и впрямь думаешь сделать этот тест? Amniocentesis, насколько я понимаю. Бабушка произнесла слово «amniocentesis» очень осторожно, незнакомое сочетание звуков было трудным для ее старого языка. Но пренатальный тест на умственное развитие? Хотя, может, это идея Малколма?
Нет, солгала я.
Конечно же, мы с Малколмом обсуждали этот тест; несколько раз обсуждали. И каждый раз все кончалось тем, что Малколм говорил: это, мол, мое личное решение, как я решу, так и будет лучше, и он со своей стороны никакого давления на меня оказывать не станет. Но я-то знала, причем знала совершенно точно, как именно, по мнению Малколма, будет для меня лучше. Мне уже осточертело выслушивать его теорию оправдания и поддержки системы всех этих показателей Коэффициента.
Ты же знаешь, Ома, что теперь все иначе, сказала я. И школы совсем не такие, как когда-то.
Она налила себе еще чуточку шнапса.
Хорошо. Тогда, как говорите вы, американцы: «Скажи мне об этом»?
Я поправила ее, поскольку она, как всегда, чуточку ошиблась, переводя в уме с немецкого на английский:
«Расскажи мне об этом». Так говорят американцы.
Скажи. Расскажи.
Я вот что тебе скажу: ты бы хотела, чтобы твой ребенок учился в третьесортной школе? решила я взять быка за рога.
Ома продолжала рассуждать о трех основных уровнях и классах. Но теперь я слушала ее вполуха, поскольку меня внезапно заинтересовало то, о чем говорит своему интервьюеру Петра. Кроме того, Петра была уже не одна: к ней присоединилась еще одна известная особа: Мадлен Синклер, министр образования и начальница Малколма.
Не заметить Мадлен было просто невозможно. Высокая, с очень светлыминастолько светлыми, что они казались почти белыми, волосами, заплетенными в классическую «французскую» косу, она носила исключительно ярко-синие, оттенка «электрик», деловые костюмы, сидевшие настолько идеально, что становилось ясно: они сшиты на заказ у первоклассного портного. На правом лацкане у нее всегда красовалась эмблема компании «Достойная семья». И сегодня Мадлен выглядела точно так же, хотя мне показалось, что черты лица у нее несколько заострились, стали более хищными, какими-то ястребиными, что ли.
Рано или поздно это должно было случиться, говорила интервьюеру Петра. Мы достигли того уровня, когда система публичных школ оказалась не в состоянии справляться с умственным неравенством учащихся, не в состоянии обеспечивать так называемое всеобщее образование. Когда Министерство образования запустило ваучерную программу, мне показалось, что это отличный выход из положения. И как только стало ясно, что для внедрения этой программы нужна глубокая научная база, способная установить и усилить Q-алгоритм, у меня даже сомнений не возникло: именно Институт геники эту научную базу и обеспечит.