Жень, мне уже не страшно. Если ты не хочешь из-за меня, то не надо.
Божена поправила сумку, съехавшую с моего плеча.
Молодая славянская женщина, не замужем, двадцать четыре года, ищет непьющего парня для серьезных отношений, сказала она. В спонсоре не нуждается и не хочет им быть. В наличии капризный ребенок, девятнадцать лет, сорок восемь килограммов.
Сорок семь.
Съешь кило апельсинов, и будет сорок восемь.
Я отпустила ее пальцы, остановилась, сунула руку в пакет и пошарила там.
Мы апельсины не брали? спросила я.
Не сегодня. Получка не скоро.
Я и в самом деле захотела апельсин.
Я же говорила. Капризный ребенок.
Наткнулась на яблоко. Жить можно.
Грызя беззащитный фрукт, я пошла дальше. Рука Божены привычно переместилась на локоть.
Ну как? спросила я. Принцы на белом коне появились?
Пока не слышно.
Слух я на себя беру. Ты смотри.
Нету их.
Что, никому не нужна девушка с ребенком?
Таких рыцарей даже в старые времена не было.
Я швырнула огрызок в лесную чащу. Судя по звуку, попала прямехонько в мусорку.
Из леса выполз Метатрон. Взгляд у него был более чем офигевший.
Прости, сказала я и смутилась выше крыши. Я не хотела мусорить.
Иллюзия рассеялась. Я вспомнила, что иду по своей улице.
Божена, позвала я.
Что, Алененок?
Я сошла с ума?
С каким из моих «я» ты говоришь?
Дикий хохот вылупился в моем животе и со скоростью молнии вылетел наружу через горло. Я хохотала так, что упала бы, если бы не опиралась на Боженку. Она, как всегда, просто продолжала поддерживать меня и ждала, когда мой псих закончится.
Нас никто не видит? спросила я, пытаясь перейти на нормальную речь.
Какая разница? уклончиво произнесла Божена.
Да, в самом деле. В мире ведь, кроме нас, никого нет.
Я успокоилась, сняла очки и вытерла слезы.
О-хо-хо, выдохнула я, проведя руками по лицу. Божена, нельзя так, честно. Я так двинусь. Надо что-то менять. У меня уже глюки пошли.
А как менять?
Да не знаю я. Но знаю, что зрение тут не при чем. Что за прикол жить, как я?
Аля, успокойся.
Не хочу!
Я почувствовала на запястье захват сестры.
Давай не здесь, предупредила она. Дома выговоришься.
Дернувшись, я вырвалась. Я была слишком возбуждена.
Алька! строго сказала Женя, пытаясь меня поймать. Но это не так просто, как она думала. В своем лесу я единственная фея. Скоростная и неуловимая.
Ну что ты делаешь? произнесла Божена, оставаясь на месте.
Было поздно. Как говорится, Малику понесло.
Ха! победоносно закричала я, пятясь куда-то назад. Я могу сама ходить!
Можешь, можешь, поспешила успокоить меня сестра. Угомонись, я тебя очень прошу!
Зачем?!
Я снова сорвала с себя очки и подставила обнаженные глаза вечернему небу. Ветер играл с моими распущенными волосами, подгоняя прохладный воздух к горячему телу. Заходящее солнце нежно поцеловало меня на прощанье, наполнив сладострастным томлением. Я кружилась, вскинув руки к небесам, я смеялась и плакала, высматривая наверху прячущегося от меня Творца, чтобы призвать его к ответу. Я так много сделала для него! Выстояла и выжила! Где моя награда?
Я буду жить! орала я на всю планету, двигаясь по дороге в сторону немыслимыми траекториями. Я хочу летать!
Алекса!
Дайте мне крылья!
Не к тому человеку обращалась Боженка. Алексы больше не было. Я стала Маликой. Я должна вести за собой других!
Это мой мир! кричала я, сжимая и разжимая кулаки. И только мой!
Малика высвободилась окончательно. Белый, ослепительный, щемящий свет окутал Вселенную. Роскошные крылья с белоснежными перьями расправились за моей спиной, издавая божественный свист. Я вздохнула полной грудью и оторвалась от земли. Мне было плевать, что под моими ногами должен находиться все тот же пыльный асфальт. Меня здесь вообще не было. Не хочу.
Я слышала крик сестры, но не собиралась спускаться. Что ждет меня внизу?! Куда мне бежать?! Бегемот был тысячу раз прав. Из Темноты можно только улететь.
Мысли из головывыстроились в цепочку! Настроениевстать рядом! Сейчас вы пройдете капитальный учет. В моем лесу мне не нужно гнилья и сорняков! Светлое беру с собой, остальное к черту. Я улетаю.
Малика полетела вверх. Быстрее, выше! Крылья неторопливо хлопали за спиной. Им незачем нервничатьони исправно несут меня куда нужно. Еще, дорогие мои. Чуть выше к небесам. Вот и первое облако. Я же вроде помнила, что облаков не было. Но тут все возможно.
И еще тут, наверху, шел снег. Огромные снежинки разной формы и размера проносились мимо, рассыпаясь на множество мелких, а затем и на невидимую пыльцу, которая оседала на перьях крыльев, переливаясь при свете волшебного сияния. Небо светилось непередаваемой красотой. Трудно было представить себе что-то столь же прекрасное.
А вот и первая остановка.
На приличной высоте, на пушистом облаке, напоминавшем огромное кресло, сидел Метрошка. Примерно моих размеровконечно, в высоту, так как толщина его не уступала самому облаку. В лапах бегемота была ивовая удочка, с конца которой свисала бесконечно длинная лиана. Он болтал ногами и задумчиво поглядывал вниз, то и дело приоткрывая огромную пасть и захлопывая ее снова. Зрелище было еще то.
Малика присела рядом, изящно сложив крылья.
Привет! сказала она.
Это все, что ты можешь сказать? бегемот неодобрительно покосился. Просто «привет»?
С привета обычно начинают.
Ну да, ну да. Я и забыл. Вы всегда начинаете с привета, полагая, что того, что достаточно для начала, будет хватать и для конца. Потому вам так часто и приходится прощаться.
Малика сложила руки и набрала в ладони огромную горсть облачного пуха.
Не злись на меня, ласково сказала она, вытянула красивые губы трубочкой и выдула пух на Метрошку. Я тут новенькая. Расскажи мне, что делать дальше.
Странная просьба, ответил Метатрон, отмахиваясь от пуха. Странно слышать ее от той, кто уже умеет летать.
Но я прилетела к тебе.
Значит, было какое-то желание?
Малика подумала.
Я могу загадать только одно? спросила она.
Если правильно загадать одно желание, то второе не понадобится.
Дай мне зеркало.
Бегемот схватил неуклюжей лапой барабан удочки и с треском принялся наматывать лиану. Когда он закончил, на ее конце висело небольшое зеркало в искусно сделанной деревянной раме.
Раз ты хочешь именно этогобуркнул он, кое-как отвязывая лиану и передавая подарок.
Малика провела по обратной стороне зеркала кончиками чувственных пальцев.
Что ты делаешь? спросил Метрошка, снова спуская лиану вниз.
Привычка, ответила Малика. Я изучаю предметы на ощупь.
Бегемот снова хмыкнул что-то неопределенное.
Ты не посмотришь на свое отражение? спросил он.
Я не для себя просила, ответила Малика.
А для кого же?
Для людей.
Метрошка заулыбался, показывая отдельно стоящие кирпичики зубов. Улыбка у него была шире, чем рука Малики от локтя до кончиков пальцев.
Это было хорошее желание, крякнул он. Я думал, ты хочешь для себя.
Очень хочу, призналась Малика, любуясь красивой рамой подарка. Но пока не стану.
Почему?
Теперь я знаю, что есть вещи важнее этого.
Бегемот просвистел какую-то задорную мелодию. Ни слуха, ни голоса у него не было, но старался он от души.
Тогда ты заслужила право взглянуть, сказал он. Переверни его.
Малика осторожно перевернула зеркало и всмотрелась в отражение.
Но здесь ничего не видно, пожаловалась она. Я не отражаюсь.
Конечно, подтвердил Метатрон. Зеркала всегда показывают, кто ты есть.
И кто же я есть?
То, что ты видишь в отражении.
Здесь меня нет.
Здесь то, что ты из себя представляешь. Как всегда.
Малика покрутила зеркало в разные стороны. Ничего не изменилось.
Значит, я ничего из себя не представляю? спросила она. Меня нет?
Ты есть. Но никто пока не знает, кто ты. У тебя есть крылья, однако ты еще нигде не была. Только тот, у кого есть свой образ, будет отображаться в зеркале.
Девушка с крыльями продолжала смотреть на зеркало, которое медленно покрывалось снежинками.
Откуда здесь снег? спросила она.