Туфли уже слегка размягчились по ноге, а я шла и все оттачивала реплики, которые могла бы бросить Нике.
Ну и что, что одни туфли. Ну и что, что коричневые. Главное, они были целые и не жали. Порвутсяотремонтирую, а если нельзя уже будет отремонтировать, сдам в утиль и куплю новые. Что тут плохого? Когда случилась катастрофа, вернее, когда ее удалось обуздать и надо было решать, как жить дальше, раз уж старый мир рухнул, была принята Декларация достаточного комфорта. Уровень жизни 2024 года взяли за основу с некоторыми, конечно, поправками. Смысл ее прост: хватит! Хватит давиться едой, вещами, мусором. Достаточноэто значит, что человеку уже хорошо, но еще не вредит экологии. Декларация достаточного комфорта была чуть ли не первым документом нового правительства. У нее сначала было много противниц, но и они заткнулись, когда исчезли последние мусорные свалки. Концепция себя оправдала в действии. Декларацию теперь проходят в школе, и оспаривать ее сейчас может только человек, склонный к истерикам и преувеличениям. Такой, как Ника.
Одна пара повседневных туфельэто и есть достаточный комфорт. А мобильный телефоннеобходимость.
Мимо проехал трамвай, я не успела заметить номер. Трамваи необходимы тоже. А вот автомобилинет, даже электрические, потому что электромагнитное загрязнение ничуть не лучше выхлопных газов.
У меня есть много чего сказать Нике. Но когда у нее на лице появляется эта кислая мина, я сжимаюсь. Мне сбежать хочется, а не говорить.
На ходу я вынула телефон, чтобы проверить время: кажется, всерьез опаздываю. Резкий хлопок в ладоши прямо у лица чуть не заставил меня подпрыгнуть. Незнакомая женщина засмеялась:
Не глядите в телефон на ходу.
Я ответила улыбкой, бросила телефон в сумку.
Мимо шелестели велосипеды. В это время все едут на работу. Или идут. В черно-бело-серо-бежевой толпе иногда весело мелькали неоново-желтые мешковатые комбинезоны мужчин. Их зеркальные стекла-маски и черные шланги блестели на солнце. Встречные прохожие то и дело невольно смотрели на мои ноги. На туфли. И каждая наверняка думала: эх, дура я, надо было и мне туфли надеть. Не так уж холодно. Ногам было легко. И прохладно. Как же приятно после зимы с ее ботинками и сапогами вот так шагать! Чувствовать неровности тротуара. Холодок воздуха. Слепящее солнце. На голых деревьях уже набухли почки. Скоро все подернется зеленым пухом. А потом уже и не разглядеть будет домов за листвой. Москва прекрасна весной. Я пристроилась в хвост очереди на трамвайной остановке. Экран-стена замерцал голубым, надпись сообщила: «Ожиданиешесть минут» и осыпалась. Брызнули розовые сердечки. Такой пронзительный цвет, что все в очереди повернули голову.
Мужчина Апреля, пообещал экран.
Лицо.
Ну и тип, заметила женщина впереди меня. Лица не видно, только затылок с седоватым каре, но голос противный, резкий.
Странный, с готовностью отозвалась другая, сзади.
Согласна. Как будто я уже где-то видела это длинное тонкое лицо, острые скулы, впалые щеки, подбородок с ямочкой. Не похож на привычных жизнерадостных весенних календарных мужчин. Смотрит исподлобья, чуть хмуро из-под упавших на лоб длинных темных кудрей. Одет не в привычную черную учительскую униформу, а в белую рубашку, расстегнутую на груди. Портрет черно-белый, в ретростиле, непонятно, какого цвета у него глаза, видно только, что светлые. Наверное, серые или голубые. Теперь мы целый месяц повсюду будем видеть это лицо, оно станет частью пейзажа, мы постепенно перестанем его замечать. А пока у него есть имя, профессия, возраст. «Том, учитель, 19 лет», сообщает постер.
Опять учитель. Уже третий раз за год.
Календариэто всеобщее ежемесячное развлечение. У каждой есть мнение, как надо, как не надо. Кого отбирать. Когонет. Все замечено, принято к сведению. Сколько было блондинов, сколько брюнетоввсе посчитано.
Мне Январь понравился. Кузнец. Фартук, мышцы, огонь. Вот это я понимаю. А тутщуплый Мальчишка. Скоро что, совсем детей ставить начнут? Я голосовала за другого, вот тот был настоящий викингблондин с вот такой бородой не унималась женщина, которая начала дискуссиюта самая, с противным голосом. Все горячо включились в разговор и реплики посыпались одна за другой.
Зачем только сообщать имя и все остальное?
А что?
Мне нравилось, когда это была такая безымянная мечта. Тайна.
Разве не приятно знать, что этоконкретный человек?
Зачем? снова вступила первая женщина. И раздраженно добавила: Это все бред Греты. Точно. Это от нее пошло. Мужчины, их неповторимая индивидуальность, их права, бла-бла-бла. Скоро в календарь начнут и страшных совать, и жирных, и коротышек. Она оглянулась за поддержкой.
Но реплика повисла. Такие темы могут привести к спору, спорк конфликту, а конфликт вреден для общества. Все сделали вид, что не слышали. А та, что ляпнула, сделала вид, что ничего не говорила.
О, вы в туфлях, произнес кто-то позади меня. А я дура. Надо было и мне туфли надеть. Ужас как ботинки надоели.
Лицо Апреля осыпалось пикселями. Голубая надпись сообщила: ожиданиедве минуты.
У нас в России длинная зима, приветливо улыбнулась я.
Один из тех бесценных фактов, с помощью которых незнакомые люди поддерживают разговоры, демонстрирующие себе и окружающим: вот ты, а вот я, я тебя вижу, а ты видишь меня, и все мы славные люди, всегда готовые прийти друг другу на помощь. Если что. Хотя все знают, что никакого «если что» не случится. Москвабезопасный город, а в России, согласно статистике, 93,8 процента смертейсмерти от старости. Если, конечно, не учитывать мужчин.
Хоть взять вот эту очередь. Доброжелательные лица, спокойные взгляды. В осанке и жестахдовольство собой, своей жизнью. Мне захотелось рассказать этим чужим приветливым и милым женщинам, что нам сегодня выпал мальчик и, может быть, он, этот мальчик, окажется на календаре в каком-нибудь далеком будущем апреле. Никто из них не начал бы ахать или сочувствовать. Наоборот, меня бы по-сестрински поздравили, подбодрили. Многие даже радуются такой возможности: целый год получать зарплату госслужащей и при этом отдыхать от работы.
Опять брызнули розовые сердечкиМужчина Апреля. Но теперь женщины на остановке готовы были делиться мнениями. И дискуссия вспыхнула по новой.
Ну не знаю Жидковат как-то.
Вы думаете? Вроде просто худенький
Мужчина должен выглядеть как мужчина. Рослый. Чтобы мышцы были. Рельеф. А еще мне татуировки нравятся, очень они мужественно выглядят.
У нас в отделе все дружно голосовали за другого. Как этот задохлик вообще прошел?
Да ну, вы зря, этот тоже симпатичный. В своем роде.
Да, вы правы, поспешила согласиться любительница татуированных силачей, ибо в нашем обществе все открыты чужим точкам зрения и все уважают мнение, с которым не согласны. Глаза красивые.
По-моему, ракурс неудачный.
Уважают, конечно, уважают. Но покритиковать ведь тоже хочется.
Согласна. Что за ракурс? Покажите уж задницу! Это же календарь!
Они ему рубашку расстегнули. Почти видно живот.
Все философски умолкли, посмотрели на портрет под этим углом. Что в мужчине важнее: торс или задница? Вечный бытийный спор. Но экран опять моргнул. Апрель осыпался. Ожиданиедве минуты. Снова Апрель. И дебаты возобновились:
Будто из клиники выписали.
Сейчас такое модно.
У него и задница небось плоская. Схватить не за что.
Зато он учитель, умный, наверное, наверное, с ним интересно разговаривать.
Господи, о чем с мужиками вообще разговаривать?
Спор опять как-то неприятно закипел. Очередь это почувствовала. Я прямо слышала, как женщины дружно принялись соображать, как бы восстановить атмосферу благодушия, безопасности, поддержки.
Верно, рот у мужчины должен быть занят! задорно выпалила одна из них.
Не бог весть какой юмор, но все благодарно засмеялись.
Подошел трамвай. Вышла кондуктор в форменном жилете. Откинула ступеньку, выдвинула рамку сканера. Индекс массы тела. Женщины подходили по очереди, становились. Рамка издавала писк. Очередь двигалась. Встала и я.
О, вы сегодня в туфлях, улыбнулась кондуктор.
Веснушки, рыжая коса. Приятное лицо. Я улыбнулась в ответ. Сканер пискнул. Кондуктор скосила глаза на цифры у себя в планшете: