Он прошел в сени и, минуя коридор, застыл перед входом в единственную спальню. Так он поступал всегда, когда забредал в этот дом. Со стены над изголовьем кровати на него смотрел портрет улыбающейся юной девушки. Девушка-огонь: рыжеволосая, с носиком-кнопкой, губками бантиком, и глазами озорными-озорными, цвета лазурного моря. Именно с таким лицом он представлял Зону. Хотя это, наверное, его очередной бред, ведь у Зоны не может быть человеческого лица. Она же неодушевленная.
Кто знает, бред это или нет? тихо прошептал он, пытаясь мысленно проникнуть за границу бытия. Кажущийся бред порой реальней, чем действительность.
Одна мысль не давала ему покоя, засев в нем как заноза. Даже большекак наваждение. Этой мысли он предавался бессонными ночами, во время коротких отдыхов между Выбросами да и просто на досуге. Это была спасительная мысль, осознание того, что в нем еще осталось что-то человеческое. Теплится, значит, где-то внутри маленькая частичка света, сохранившаяся в ядерной холодной зиме. Он думал, что все умерло, растерялось, погибло, загрубело. Ан нет. Что-то еще сохранилось, не первобытное, а живое, людское. Это были переживание, интерес и забота о судьбе чужого ему человека. Возможно, это говорил половой инстинкт, и мужские гормоны вырывались наружу, но какая разница. В его случае это не имело значения. Вопросвот она, жизнь. Поставленный вопрос, зародившийся интереси жизнь не казалась уже такой безразличной и безвкусной. Нет, его волновала куча вопросов. Вопросы будоражили воображение, и оно откликалось яркими картинками. Плохиехорошие, но они придавали смысл жизни.
Что стало с этой милой девушкой, при виде портрета которой так учащенно бьется сердце? Погибла ли она в первые минуты взрыва, распылившись на миллиарды атомов, или бесследно сгинула в просторах кровожадной Зоны? Либо перебралась в Россию, сбегая от чернобыльского ужаса?
Как сложилась у нее жизнь или какая настигла смерть, он уже никогда не узнает. Задача перед ним стояла из сплошных неизвестных. В принципе, незачем было ее и решать, но что-то постоянно возвращало к этой мысли. Невозможно проникнуть в прошлое из настоящего, когда в этом прошлом он не был. Ему неизвестно ни имени, ни фамилии, он не знает о девушке ничего, совсем ничего. Только лицо, выведенное краской, вот и все знакомство.
Логика противилась мечтам, но душа мечтала. Чужая жизнь, не его судьба, она не переплеталась. Параллельные прямые, уходящие в никуда, которые никогда не пересекутся. Но эти грезы о счастливой совместной жизни невозможно было подавить. Надежда, играя, перебирала тонкие струны остатков романтики. Вот тебе и складывался из пазлов абсолютный абсурд. Глупая затеямечтать. Но она его захватывала.
И в чем он мог еще признаться себечто эта незнакомка ему сильно нравилась. Хотя сказать просто «нравилась» дать какую-то заниженную оценку. На самом деле его терзали иные ощущения. Маленькая доля правды, в чем он не хотел себе признаться. Если же быть беспристрастным, по-настоящему не кривя душой, вырвать страх и открыть истинуон просто был в нее заочно влюблен. Что также было на него непохоже. Ведь он не любил никого и никогда, кроме, как оказалось, этого веселого портрета.
Вот такая странная история. Признание в любви миражу из прошлого.
Беспалый отстраненно улыбнулся, приветственно кивая портрету. Он сделал это быстро, как ритуал, и переключил внимание на детали.
В доме оставалось все по-прежнему, как и в прошлые посещения, ничто не тронуто. Глаза бегали от вещи к вещи, подмечая расположение. Память у него была отменная, так что он быстро определил, что каждая вещь была на своем, «оставленном», месте.
Память Память. Необычное это явление. Он только задумался, и она услужливо выдала ему информацию из прошлого. Целый абзац. Ведь даже когда он обнаружил этот дом, в нем никто не обитал: брошенное здание, без жителей. Необычное дело. Тихо и относительно безопасно. Ему даже показалось, что Зона забронировала за ним этот уголок, как будто прикрепила, и строго всем пригрозила, что это место Беспалого. Даже сигнальная нитка-маячок, протянутая между дверным входом на кухню, оставалась целой. Никто не входил, никто не уходил, никто ничего не трогал. Полная идиллия.
Беспалый усмехнулся и смело прошел на кухню, тем не менее не убирал пальца с пускового крючка. Всегда нужно быть начеку, твари бывают и невидимые, а также быстрые, как молния, и хитрые, как бестии. Зона совершенствует своих выкормышей, при каждом Выбросе рождая новых монстров, совершеннее предыдущих. Он склонился над поломщелкнул навесной замоки не без напряжения приподнял подпольный люк. Видно, за полгода неиспользуемые петли основательно заржавели. Радиация в Зоне имеет свое разрушительное действие, конечно, если металл не находится в аномалиисохранения. Там он находится вне времени и законы физики на него не распространяются.
Что это такое? спросил подошедший сзади Бардак, заглядывая через плечо сталкера.
Наш ночлег, ответил Беспалый, уступая проход. Он не желал, чтобы парень находился сзади. Сработал рефлекс. Делая приглашающий жест, произнес: Прошу в мое временное убежище, и тут же угрожающе предупредил: Сболтнешь кому-нибудь про негонайду и голову откручу. Или скормлю самым голодным вампирам как подопытного кролика. Понаблюдаю, сколько времени потребуется упырю, чтобы высосать всю твою гнилую кровь.
Нет. Ты что испуганно заверил парень, от страха защелкав зубами. Я никому не скажу.
Конечно, заверил Беспалый и оскалился, в его глазах промелькнул хищный огонек, это в твоих интересах. Поверь мне, я отыщу тебя повсюду, надо будет, вытащу с того света. Так что даже не надейся, что сможешь от меня спрятаться и остаться безнаказанным.
Я и не надеюсь, обреченно выдавил Бардак, он почувствовал, что по спине пробежал легкий холодок. Ладони взмокли, он не сомневался, что жуткий сталкер выполнит угрозу.
И правильно делаешь, удовлетворенно хмыкнул Беспалый, ласково поглаживая приклад автомата. Теперь он не беспокоился за сохранение тайны.
Внезапно он принюхался и преградил дорогу дезертиру, настороженно поводив фонарем по углам. В нос ударил резкий сероводородный запах, перемешанный с ароматом наркоза. Будь у него хуже обоняние, он и не заметил бы опасного соседа. Но Зона с каждым Выбросом совершенствует не только мутантов, но и людей, проживающих в ней или выживших. Кто знает, может, он и сам уже давно не человек. Загадка.
Так и есть, в углу он обнаружил притаившегося двухголового слизняка-обглодыша. Тварь маскировалась под бетонную замазку, растянувшись вдоль двухметровой стены. Такая пластичная скотина, что может принимать любые форму и цвет. Сымитирует разлитое пятно жидкости на полу, не различишь. А наступишьдаже не пошевелится, словно и органов нет никаких. Лег на нее и больше не встал. Хотя преимущественно любит действовать в форме удавки, замечен за ней этот грешок. Одурманит своей снотворной вонью людей, как удав, затянется на шее и душит. Минутаи амба. Поминай как звали. Тело ее как крепкая веревка, не порвать, сколько ни тужься. Зубы как пилы, прогрызут и дерево. Не иначе как сухопутная акула. Разместится на бездыханном теле и принимается за обед. Съедает подчистую все мясо и внутренности, даже кости обгладывает. Отсюда и название. А еще ее особенность: имеет рты с двух противоположных сторон, которые одновременно и пускает в ход. И сожрать может за присест хоть двадцать человек, куда только вмещается. Сама-то с палец, грубо говоря. А главноене толстеет и не растет. Видно, не в коня корм.
А его на протяжении всего пути мучил вопрос, почему все идет гладко, что в Зоне случается крайне редко. Вот тебе и фокус. Вывод: всегда нужно быть начеку. Хотя фокус заключался в ином: как тварь оказалась в закрытом помещении?
Он, не целясь, выстрелил четыре раза. Каждая пара пуль уткнулась в импровизированные головы, разрывая плоть на ошметки, которые бурыми кляксами повисли на стенах.
А что это было? ошеломленно поинтересовался Бардак, нервно сжимая бесполезный «калаш».
Тебе лучше не знать, коротко бросил сталкер-предатель, вешая на плечо оружие, и едва не поплатился за самоуверенность. Краем глаза он заметил стремительно взбирающуюся вверх по ноге сороконожку, укус которой был смертельно ядовитый. Брыкающий взмах ногой не сбросил настырную тварь, но замедлил движение, что позволило выхватить нож и резким ударом отсечь голову.