Это были лишние люди. Общество открыто заявило им об этом. И поскольку с самого рождения они считались «лишними ртами», выкинутыми на задворки высокоразвитой цивилизации, незаконнорожденные, по мнению властей, должны были приносить хоть какую-то пользу, дабы тем самым оправдывать собственное существование: в их обязанности входило выполнять самую тяжелую и неблагодарную работу, за которую цивилизованные граждане брались только в случае крайней необходимости или не брались вовсе. Чем сильнее набирала обороты кампания в поддержку закона о праве на рождение, тем больше рабочей силы прибывало в агломерации. Промышленные поселения разрастались, превращаясь в мощные «кузницы», в стенах которых ковались все блага современной цивилизации.
Время шло. Новые общественные правила постепенно приедались и, в конце концов, превратились в норму. О судьбе миллионов отверженных, запертых в агломерациях, будто вовсе позабыли.
В пределах индустриальной зоны незаконнорожденные могли передвигаться, как им было угодно. Жители гетто имели право на уважение их достоинства, на физическую неприкосновенность, на свободу вероисповедания, на правосудие в рамках действующего закона, на медицинскую помощь, на развлечения и даже на получение определенного уровня образования. На первый взгляд, обычная жизнь свободного гражданина. Но все-таки это была не свобода.
Эту несвободу Александра Арефьева чувствовала своей кожей каждый божий день. Эта несвобода давила на нее, словно бетонная плита. Эта несвобода заставляла всю ее содрогаться и ненавидеть себя, прямо как сейчас, когда трясущимися руками она пыталась открыть дверь в кабинет начальника.
Александра, мне постоянно на тебя жалуются, услышала она сквозь звон в ушах. От этих слов Саша вся буквально сжалась в комок. Плечи ее неестественно приподнялись, а голова, наоборот, поникла, будто пытаясь спрятаться, но прятаться было негде. Она бестолково молчала, моргая ресницами, и от волнения не могла сообразить, что же нужно говорить в таких случаях.
«Ну, все. Точно вышвырнут на улицу», пронеслось у нее в голове. Глаза ее округлились и замерли, как у загнанной овечки в ожидании бойни. Девушка приготовилась к худшему, однако дальнейший разговор принял совсем неожиданный оборот.
Глава IV
Покинув цеха в десять вечера, Александра, несмотря на дикую усталость, отправилась не домой, а в спортивный комплекс. Спустившись на фуникулере в подземную часть города, она медленно побрела к зданию, где у нее была назначена дополнительная тренировка с Никитой.
Сегодня она изрядно перенервничала и теперь чувствовала непреодолимую слабость и желание впасть в спячку, по меньшей мере на сутки. Почти дойдя до комплекса, Александра сбавила шаг и задумалась о том, чтобы найти какой-нибудь «уважительный» предлог, воспользовавшись которым она могла бы повернуть обратно домой. Однако тут включился голос разума, напомнивший ей, что стык между рабочими днями единственное время, когда у нее и Никиты есть возможность пересечься. Стоя в нерешительности посреди улицы, Александра заметила в раскинувшемся неподалеку сквере Панферова. Видимо, он тоже не торопился подниматься в зал.
На самом деле, Никита просто не находил в себе сил, чтобы сделать это. Он присел на скамейку всего на минуту, чтобы передохнуть, и засел на целых полчаса, размышляя о том, что завтра ему нужно вставать убийственно рано, и что потом у него будет смена, которая продлится двенадцать часов, а затем еще одна смена, которая также продлится двенадцать часов, затем короткие выходные, а потом все повторится сначала.
Арефьева направилась в его сторону и, сделав робкий жест в знак приветствия, присела рядом. Уставшие и обессиленные, они по молчаливому согласию никуда больше не торопились и лишь наблюдали, как по улице снуют редкие прохожие. В таком состоянии не хотелось ни о чем говорить, но ради приличия Никита решил поинтересоваться, как у Саши дела.
Да, вроде, нормально ответила она неуверенно. Саша подумала, что ему едва ли интересно будет слушать о том, что произошло с ней сегодня. А у тебя?
Все ровно, Сань. Ничего нового. Не знаю даже, хорошо это или не очень, хмыкнул Никита.
Саша задумчиво протянула «угу» и зависла на минуту, не решаясь продолжить разговор. Зато у меня появилась новостьЯ сегодня в цехах сцепилась с цивилизованным, и меня вызывали в кабинет начальника, решила признаться она наконец.
Что ж ты так покачал головой Никита.
Я была уверена, что меня отстранят от работы, но я не понимаю, как так получилось тут Арефьева нервно засмеялась.
Что получилось? Панферов стал внимательно вглядываться в лицо своей собеседницы, будто пытаясь прочитать по нему, что же произошло на самом деле.
В общем, меня не уволили. Вместо этого повысили, громко выдохнула Александра.
Серьезно? широко улыбнулся Никита. Ну, поздравляю тебя! Обычно после стычек с цивилизованными события развиваются немного по-другому.
Я знаю, воодушевленно подхватила она. Открывая дверь в кабинет начальника, я уже начала думать, что буду делать, когда меня вышвырнут на улицу. Сначала мне, конечно, немного прочистили мозги по поводу моего несдержанного поведения, а потом вдруг стали спрашивать о том, что да как я делаю на рабочем месте, как решаю то и это. Будучи уверенной, что это «прощальный» разговор, я говорила честно, как есть, особо не раздумывая. Терять-то все равно было нечего, хмыкнула она. И тут выяснилось, что на моем участке очень хорошие показатели, а у моих коллег дела идут похуже. Знаешь, постоянные факапы надоели уже всем без исключения. Меня спросили, есть ли у меня понимание, что с этим делать? Я неожиданно выпалила: «Да»! И уже в следующую минуту из потенциально безработной превратилась в координатора нескольких производственных участков. Теперь в мои задачи входит присматривать за тем, чтобы показатели там постепенно пришли в норму, а в идеале выросли.
Ты довольна? спросил Никита, как-то странно прищурившись.
Если честно, не поняла еще замешкалась Александра. Но, немного подумав, добавила:
Скорее, да, чем нет.
И что тогда с осенним отбором в гвардию теперь все, вопрос снят?
Нет-нет-нет, быстро замотала головой Саша. Это ничего не меняет. Все остается по-прежнему, заверила она Никиту. Мне дали шанс, просто потому что я давно работаю и немного разбираюсь в этом деле. Но все равно это не мое. Так что я бы продолжила наши тренировки, если ты не против.
Я не против, но только не сегодня, устало ответил Панферов. Сегодня пойти бы зависнуть где-то, предложил он. Что скажешь?
В начале двенадцатого Никита и Саша ввалились в тир к Леше чего-нибудь выпить и попалить по мишеням. Их общий приятель сидел тут же, за высоким столом, и неторопливо потягивал пиво. На голографическом мониторе телевизора гоняли мяч футболисты.
Привет, Леш. За кого болеешь? спросил Никита, подсаживаясь к нему.
В последнее время в основном за судью, отозвался хозяин тира.
Саша прыснула от смеха и подавилась пивом, которое глотнула.
Постучать? спросил весело Никита, наблюдая как Арефьева то смеется, то кашляет, не в силах остановиться.
Саша сделала жест рукой: не надо.
Какой идиот придумал в таких случаях стучать по спине? девушка вытерла слезы, навернувшиеся на глаза. Это никогда не помогает. Ох не могу, набрала она воздух в легкие.
В этот момент картинка на неоновом экране сменилась.
Ребята, тихо! Леша сделал телевизор громче.
Никита и Саша умолкли. В новостях показывали сюжет, суть которого они не сразу поняли. В кадре мелькали офицеры гвардии. Они оттесняли людей с центральных улиц города, освобождая проезжую часть и пытаясь заставить толпу разойтись по домам.
А что это? спросила Саша у Алексея. Где это? вопросительно посмотрела она на Никиту, когда Алексей ей ничего не ответил. Панферов тоже молчал, и только видно было, что лицо его потемнело.
Это же у нас? Вроде где-то рядом с площадью девушка рассмотрела в кадре знакомые районы.
Да, у нас, кивнул головой Леша. Прикинь, что сейчас делается в центре?
Так мы как раз из центра пришли к тебе. Там тихо сегодня. Ничего такого, оставалась в легком недоумении Саша. Правда мы к площади не ходили. В подземных районах были.