Фудзиградки считают несправедливым, что для производства людей используются женские тела, ведь это лишает их возможности наравне с мужчинами достигать карьерных целей и материальных благ. Лишь возможность выразить почтение городу, как в промо-роликах, впитанных с детства, и премия позволяют им гордо нести эту ношу. Женщины стремятся как можно быстрее выйти на работу, а малыши трёх дней отроду отправляются в государственные пансионаты.
«Только этого не хватало», раздосадованно думает Лика. Беременность в этом году совсем некстати, ей нужно закончить хирургическую практику и получить звание действующего врача. Но нарушить закон она не может, а потому отвечает на письмо, что пройдёт обследование в назначенное время.
Практикантка приходит в клинику на полчаса раньше и составляет отчёт о вчерашней операции. Причина смерти пациенткипотеря крови, констатация факта спасённой жизни ребёнка и в графе особые отметкиэмоциональный сбой как результат хронического перенапряжения последних трёх недельЛика сдаёт экстерном экзамены ординатуры, ночами готовится, а днём в больнице. Назначив самой себе приём у нейропсихолога, Лика загружает отчёт.
Служба внутренней безопасности государства тщательно отслеживает случаи нервных срывов, депрессий и эмоциональных сбоев горожан. И, как правило, по результатам проверки гражданам назначают новые инъекции. Но Лика помнит несколько примеров из курса психологии, когда «сломавшихся» граждан просто выселили за черту города, в Приграничные зоны. Это значит лишение гражданства, изъятие электронных чипов, сканирующих состояние организма и хранящих идентификационные данные, и прекращение медицинской поддержки. Что же происходит с ними дальше?
Сталкиваясь с жителями Приграничных зон, горожане ощущают испуг, словно прикасаясь к не совсем людям. Или на самом деле всё наоборот?
Глава 2 Лика
02.05.2219 Фудзиград, Сектор1, Первая клиника
В два часа дня Лику снимают со смены. Она сдаёт анализы и заходит в кабинет нейропсихолога. Лика ступает внутрь и неожиданно ощущает, как ноги утопают в мягком ворсе большого ковра. Пространство убаюкивает светлыми бежевыми тонами, из окна свободно льётся дневной свет. Напротивширокий стол молочного цвета с большим монитором, правая стена занята реалистичными обоями с изображением книжных полок в старинном стиле.
Клим Стоев спокойно поднимается из-за стола, заслоняя своей статной широкоплечей фигурой свет из окна. Молодой мужчина взмахом руки приглашает Лику устроиться в кресле. Она замечает слева у стены уютные кресла яйцеобразной формы, расположенные друг напротив друга. Он занимает одно из них, поглаживая плюшевую обивку подлокотников, свободно вытягивает длинные ноги. Лика садится напротив и чувствует, как расслабление разливается по телу. Тем не менее она рассматривает собеседника. Костюм кэжуал-покроя тёмно-горчичного цвета гармонирует с его медной кожей и глазами цвета кока-колы. Кисть правой руки покрыта татуировкой дракона. Чешуя играет и переливается при движении его пальцев.
Изучив отчёт Лики о произошедшем, Клим спрашивает:
Как вы чувствуете себя сегодня? он говорит текуче, растягивая гласные, и буквы, словно ровные округлые детские прописи, плавно складываются в слова.
Как обычно, всё в норме, Лика замечает, что барабанит пальцами по подлокотнику и что накатывает напряжение в этом идеальном кресле, хотя она готовилась к разговору.
Вас не напугала эта ситуация? удивляется врач.
Если честно, вчера я была обескуражена, Лика решает, что лучше сказать часть правды, чем врать обо всём. Я никогда не сталкивалась с подобными чувствами. Они напугали меня. Я человек, который всё держит под контролем, эмоции никогда не мешали мне двигаться по намеченному плану, успешно проводить операции и делать свою работу. Я бы хотела быть защищённой от подобных случаев в дальнейшем. Возможно, вы сможете дать научное объяснение вчерашней реакции моего организма? Аналитика и понимание всегда помогали мне бороться с трудными ситуациями.
Боюсь, единственное объяснениеперенапряжение и нервный срыв. Я выпишу вам препараты и один выходной, холодно объявляет Клим. Но Лика чувствуетон врёт. На самом деле он прекрасно знает, что стало причиной её реакции там, в операционной.
Спасибо, отвечает Лика. Она готова играть по правилам.
Улыбнувшись на прощание, Лика выскальзывает из кабинета. Послушно покупает выписанный препарат и отмечает в системе учёта персонала завтрашний выходной.
Вечером Лике не терпится покинуть госпиталь, она спешит к выходу, пикая пропуском на многочисленных дверях, пока наконец не вырывается в тёплый осенний вечер. Пахнет мокрой листвой, осень навевает печаль по уходящим в стенах госпиталя жизням.
Вы на метро? слышит она у входа в туннель бархатное, легко растянутое «о». Я могу вас подвезти.
Что ж, значит, Клим решил ей что-то рассказать.
Хорошо, соглашается Лика.
Они останавливаются на пустырена границе Первого и соседнего секторов граждан низшего класса. Здесь ещё нет камер, сюда не добралась строительная техника по сносу старых муниципальных домов.
Я думаю, вы рассказали мне не всю правду, прямо заявляет Клим.
Почему вы так считаете?
Лика не готова раскрывать свои карты.
Клим барабанит пальцами по рулю. Глаза сверлят лобовое стекло. Он заметно нервничает, слова просятся наружу, но он тоже осторожен.
Однажды я уже видел такой же случай, наконец начинает он. Десять лет назад. Женщина, как и вы, молодой хирург, попала на операцию матери с близнецами. Не удалось спасти никого. Но один из малышей прожил на её руках пять минут, Клим замолкает. Кажется, что рассказ даётся ему нелегко. И она не смогла оправиться после этого потрясения. Начала бредить, говорила о семье, о материнской любви, о любви между мужчиной и женщиной, о дружбе, о взаимопомощи. Мы три года её лечили. В результате она превратилась в тень, полузомби, но инстинктивно продолжала искать отца, мать, братьев и сестёр. А потом забеременела. Никто не мог понять, как ей это удалось. Абсолютно естественно. В беременность она отыскала своих родителей и двух братьев. На аборт идти отказалась. Власти выслали её за черту города как неблагонадёжного жителя. Что с ней было дальше, никто не знает.
Как она всех нашла? спрашивает Лика, не удержавшись.
В ответ Клим лишь горько усмехается и сжимает руль. Лика видит, как он напряжён. Смотрит на неё, а в глазахслёзы.
Я прошу тебя, откажись от этой затеи, внезапно он переходит на ты, как будто его откровение сделало их кем-то большим друг другу, чем врач и пациент. Ты загубишь свою жизнь и карьеру. Сейчас перед тобой открыты все пути, ты блестящий хирург, у тебя золотое будущее, ты будешь развиваться, исполнишь все свои желания.
Кроме одного.
Да, кроме одного. Но у нас это и не принято желать.
Прошу, расскажи мне всё.
Дороги назад у тебя уже не будет.
Я согласна.
Эта женщина, её зовут Марго, моя сестра. Она нашла меня, когда мне было двадцать, начинает Клим. Лике кажется, что он говорит почти с облегчением. Непросто носить в себе такую тайну, и теперь он передаёт её Лике. Мы сдружились. Я просто не мог смотреть, как из-за лечения она буквально тает на глазах. И решил ей помочь. Подсказал, как можно обмануть врачей и перестать принимать препараты. Марго отыскала наших родителей, но это были уже не люди. Годы «оздоровительных» инъекций превратили их в холодные тени. Они были не способны не только любить, но даже узнать нас. Наша мать занимает высокий пост, вечно молодая, активная учёная-лидер, Клим умолкает. После короткой паузы он продолжает, слова даются ему с трудом: Это она сдала Марго властям. Я думал тогда, что больше никогда не увижу сестру.
И ты нашёл её? Лика не в силах сдержать любопытство, радость от того, что она не одна такая, и в то же время горечь о судьбе Марго.
Клим наконец отпускает руль и, выдохнув, откидывается на сиденье.
У меня есть её электронный адрес. Я поддерживаю с ней связь, записывай.
У Лики стягивает под горломнеужели удача? Неужели она поговорит с кем-то, кто сможет её понять?