Задыхаясь, ему удалось вдохнуть воздух, но это не сильно помогло. Чудесный запах сделал его колени еще слабее. А его ... черт возьми, его член не падал в обморок, это было чертовски точно.
Рукой он поправил свои джинсы для дополнительного пространства.
Моя. Моя, моя, моя.
Его волк извивался внутри. В этой комнате, по другую сторону тонкой занавески лимонного цвета, была его предполагаемая пара. Она была здесь все это время, а он этого не знал. Их пути никогда не пересекались до сих пор. До тех пор, пока не случилось произошедшее в субботу на трассе. Но во всей этой суматохе он не учуял ее запах. Даже не взглянул на нее.
Бист подался вперед, отодвинул занавеску, чтобы, наконец, посмотреть на свою женщину.
Время остановилось, блядь, стало абсолютно неподвижным, держась за этот момент, как капля дождя, которая зависла над его домом в облаках.
Сердце Бисто прыгнуло к горлу, его грудь заболела от бурлящих эмоций.
Он много раз представлял себе свою вторую половинку. Представлял, как она может выглядеть, как она может улыбаться. Бист думал о том, какая личность у нее будет. Будет ли она мягкой, нежной и сладкой? Или нахальной и умной? Или, может быть, лучшее из двух? Он расстраивал своего волка, постоянно гадая, какой она будет. Бист всегда предполагал, что она будет еще одним оборотнем, хотя многие волки спаривались с людьми на протяжении всей истории. Но нет, она была прекрасным человеком с торчащими темными волосами и полными красными губами.
Она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Она лежала на боку, выглядя маленькой на больничной койке, крепко спала, ее руки были прижаты к щеке, колени свернуты калачиком.
Бист позволил глазам побродить по ее лицу. У женщины были проколы в нескольких местах, но металл был удален. Ее нос был усеян веснушками, которые распространились по ее высоким скулам. Фиолетовые и зеленые синяки были под глазами. Прямо под прямой челкой на лбу были черные уродливые швы. Другой шрам был в углу ее левого глаза.
Его. Она была его. Его пара.
Сердце мужчины широко раскрылось, пока он стоял там. В нем было все. Каждая его частичка, которую он хранил столько лет. Вся любовь, которую он мог предложить. Вся надежда на будущее. Все ее.
Бист наклонился вперед, пока не смог дотянуться до нее. Он осторожно провел пальцем по ее щеке. Такая красивая.
Слезы потекли из его глаз и упали на ее синий больничный халат, но он не мог заставить их остановиться. Не мог найти в них что-то такого, чтобы стыдиться их.
Он нежно коснулся швов в уголке ее глаза. Он сделал это с ней. Это был несчастный случай, но это разрывало его в клочья, знать, что он мог убить ее. Бист хотел вытащить ее из этой ужасной кровати и унести отсюда. Он забрал бы ее домой и использовал бы их брачные узы, чтобы залечить все физические повреждения, которые он нанес. Тогда он во всем ей признается. Кем он был. Кем она была. Как он мечтал о ней столько лет, что не мог представить, как будет жить без нее. Он пообещает заботиться о ней, защищать ее... любить ее.
Он мог бы полюбить ее. Он уже был на полпути, просто зная, что она та самая.
Бист наблюдал, как кожа заживает под ее швами, и отдернул руку.
Дерьмо. Он не хотел этого делать. Не здесь, в больнице, где врачи могут заметить.
Он смахнул слезы, чтобы мог подумать. Он пытался вспомнить все, что Элла когда-либо говорила о Панк. Она не была глупой. Надежный друг. Саркастическая. Грубая. Ей было насрать на цветы.
Его взгляд остановился на пакете, который он уронил у кровати. Нагнувшись, он поднял его и поставил на стол рядом с ее кроватью, прежде чем опять вернуть свое внимание к своей паре.
Осознание поразило его, и это почти заставило его рассмеяться вслух.
Панк бы никогда не повелась на все эти глупости, которые он хотел сказать. На самом деле, она, вероятно, взбесится и убежит. Тогда ему придется преследовать ее. Что было бы забавно, если бы она не боялась. Бист не хотел, чтобы она его боялась.
Нет, ему нужно было сначала выиграть свою пару. Завоевать ее сердце, и тогда ее разум последует за ним.
Бист сделал несколько глубоких вдохов, отчаянно желая сохранить ее запах. Ему нужно было это сегодня вечером, зная, что она будет здесь одна, а он не сможет быть с ней, как должен был.
Выходить из двери больничной палаты, было пыткой, но, когда он вернулся в свой грузовик и повернул на шоссе, его сердцу стало легче. Его женщина была рядом, и теперь у него была цель. Он будет всем, что ей нужно. Бист собирался быть лучшей парой, каким только мог быть, и когда все будет сказано и сделано, она примет его.
Ей придется.
Глава 2
Это случилось снова. Глупый гребаный сон, от которого она никогда не сможет убежать, сколько бы лет не прошло с того... инцидента. Застревание в этой чертовой больнице ничем не помогало. Это просто вернуло все назад, как будто это было вчера.
Она провела восемь недель в одном из этих мест после того, как кусок дерьма решил избить ее до полусмерти и использовать ее избитое тело, чтобы кончить. Восемь недель физического восстановления. Всю жизнь восстанавливаться психически.
Это никогда не закончится. Панк знала это. Но были времена, когда кошмар не приходил. Длинные отрезки существования, где ей не напоминали, что в мире есть настоящие мудаки.
Но сегодня
Сон всегда был приключением вне тела, за который женщина была благодарна. Но теперь она поняла, что смотреть, как тебя бьют и насилуют, было так же ужасно, как и на самом деле испытывать это. Панк знала это, потому что делала это. Не только в ее снах, но и в том замечательном видео, которое помогло посадить нападавшего в тюрьму.
Хотя это было самое трудное, что она сделала в своей жизни, наблюдать за этим, но это помогло ей исцелиться. Знание, что ублюдок был заточен в тюрьме, помогли ей идти дальше.
Женщина закрыла глаза на сцену перед ней, но дело было в том, что это никогда не помогало. Она видела это, были ли ее глаза во сне закрыты или нет. Это то, как сны работали, суки. Вещи, которые должны быть на самом деле не были и вещи, которые не должны быть, были.
Панк снова моргнула, все еще мучаясь от кошмара. Слезы текли по ее лицу, и она дрожала от ужаса, вынужденная наблюдать это еще раз. Все это скоро закончится. Ей просто нужно потерпеть еще немного.
Но споря на свою задницу, она не собиралась делать это с открытыми глазами. Даже если это не заглушит сцену перед ней, по крайней мере, она не будет добровольным участником этого сна. Панк сжала глаза так сильно, как ей было нужно.
Она скрестила руки на груди, держась за себя, потому что за кого другого больше не могла. Даже если рядом был кто-то, женщина не позволяла им трогать себя. Она больше никогда не хотела ничего подобного.
Панк дрожала. Они становились хуже. Черт, если бы она могла вырубиться, она бы это сделала. Все, что угодно, лишь бы сбежать.
Обдумывая новые способы заставить сон остановиться, она бросила крученый мяч, когда все потемнело. Как будто ее бросили в безмолвную бездонную пустоту, она ничего не слышала, ничего не видела, ничего не чувствовала.
За исключением легкого давления на ее щеку. Оно было настолько нежным, что причиняло боль. Рыдание разрывало ее горло, но не было никого, кто бы мог услышать его. Даже она. Она чувствовала его, но не было ни звука.
Панк не двигалась, молясь Богу, о котором всегда говорила ее бабушка, чтобы темнота осталась. Пожалуйста, пожалуйста, умоляла она молча.
Давление переместилось в угол глаза, где были швы. Темнота коснулась ее так нежно. Как будто ее почитали. Как будто она была особенной. Сокровищем. Эта мысль успокоила раны в ее сердце, но также и ранила. Она угрожала прорваться сквозь стальную стену, которую Панк построила вокруг своих эмоций. Через ту, которую она так тщательно построила, чтобы жить без страха. Темнота заставила ее бежать сломя голову, не думая о том, что это может причинить ей боль.
Но разве темнота причиняла ей боль? Она касалась ее так нежно. И пахло, как дом. Не ее квартира, а Бабушкин дом. Как лимонник и хвоя.
Панк почувствовала, что расслабляется. Ее мышцы расслабились, позволив им схватиться за кости. Женщина вздохнула с облегчением. Ее лоб разгладился, что дало швам некоторое облегчение. Ей было жутко комфортно. Может быть даже больше, чем за последние года.