Он поднялся и посмотрел на меня сверху вниз. Три метра власти и силы, безграничного ума и самобытной, древней, неиссякаемой энергии, подаренной вселенной. Существо из иного мира, чудовище из другого измерения. Длинные белые волосы спадали на плечи и словно светились в полумраке. Красные узоры на руках, ногах, спине, шее светились, пульсируя ярким красным светом, словно незаживающие раны, сочащиеся кровью. Он был прекрасен и страшен. Он был удивителен.
- Хочешь обратно в космос?
Я кивнула, глядя на него красными, как у чудовища глазами, и это все, на что у меня хватило силы. Все моя суть умещалась в его огромных ладонях, и он прекрасно это понимал. Он медленно потянулся ко мне рукой в белой перчатке, а в следующее мгновение его снесло с ног, а меня оторвало от земли и понесло по воздуху, как куклу. Как только невидимая связь с чудовищем прервалась, я словно лишилась кислорода, и боль штопором вонзилась в меня, разрывая легкие на мелкие куски. Я яростно завопила, брыкаясь и протягивая руки к чудовищу.
Никто повалился на песок. Он рычал, пытаясь сбить с себя Яшку, мёртвой хваткой вцепившегося в него, закрывая своем тщедушным телом огромную голову, не давая Никто опомниться, и увидеть, как Влад схватил меня поперек груди, словно пушинку и побежал со мной к выходу. Ровно на мгновение он остановился лишь для того, чтобы закинуть меня на плечо, но потом кинул беглый взгляд на барахтающихся в песке Никто и Яшку и увидел, как Никто, сбросив секундное замешательство, сообразил, что произошло. Яшка, как клещ, вцепился в огромную голову, закрывая чудовищу обзор, но тому не требовалось больших усилий, чтобы, схватив тощее тело за цыплячью шею, которая с жутким хрустом лопнула под его пальцами, оторвать от себя барахтающееся сине-серое существо. Влад рванул, что было сил, не обращая внимания на оглушающие крики. Я выла, рычала и рвалась обратно к своему хозяину. Никто, увидев нас, в один большой прыжок оказался в полуметре от цели. Замахнувшись огромной лапой, он нацелился в спину убегающего Влада, но тут Яшка набросился на него сзади. Вцепившись руками в лицо чудовища, тот отчаянно рвал его кожу, которая была прочной и эластичной, как резина. Яшка стал совершенно бесстрашен и теперь тот, кто дрожал при одном имени Никто, всеми силами вцеплялся в лицо, стараясь попасть в глаза, избегая острозубого рта. А Влад бежал, таща на себе меня. Неизвестно откуда он черпал силы, да только минутное замешательство позволило ему значительно увеличить расстояние, оставляя позади рычащего от гнева Никто, пытающегося сбросить с себя Яшку. А мне было больно. Я кричала, я брыкалась ногами, упиралась руками в спину, вцепляясь ногтями и раздирая кожу в кровь. Я рвала горло и отчаянно пыталась заглушить боль внутри себя истошным, нечеловеческим криком. Влад стискивал зубы и бежал. Он не чувствовал тяжести и на сплошном адреналине покрывал метр за метром, приближаясь к заветной цели. Добежать бы, а там ясно, что делать.
И тут боль стала такой невыносимой, что я буквально взорвалась нечеловеческим ревомто был вой зверя заходящегося в агонии. Кожа моя превращалась в темно-серую броню, которая тут же покрывалась сетью тонких огненно-красных рисунков удивительной красоты, причудливо извивающихся по всему моему телу. И они горели. Горели огнем, выжигали во мне борозды, заставляя меня выть. Влад увидел это краем глаза и, зарычав сквозь сжатые зубы, помчался еще быстрее. Этого он совершенно не ожидал, этого он испугался больше всего, и сил стало столько, что он унес бы трех меня. Дыхание его тяжелым свистом выходило из легких, и все его тело превратилось в локомотив, несущийся на всей скорости, к заданной цели.
Никто резко наклонился вперед, перебрасывая через себя Яшку, и когда тот приземлился на спину, хрустя сломанным позвоночником, встал на четыре конечности и как огромный пес огромными прыжками помчался за нами. И вот тут случилось то, чего он не ожидал от тощего существа цвета трупаЯшка, мгновенно обогнав его, преградил ему путь, встав между нами, и стал расти. Искалеченное, переломанное существо, быстро прибавляя в росте, почти догнало своего хозяина, дотянув до двух с половиной метров. Он выпустил лишнюю пару рук а четыре ноги словно вытянулись, превращая его в гигантское создание, размерами чуть уступающее чудовищу, но самое главное случилось неожиданно для всего сущего в этом миретам где и должен был быть, разрывая тонкую плоть, появился рот, который оскалился в крике, обнажая желтые зубы и темно-красный язык. Никто, останавливаясь на полном ходу, поднялся на ноги, вырастая в свои полноценные три метра. На секунду он застыл, изучая то, что стояло перед нимот Яшки не осталось и следа, потому как теперь это было огромное нечто, состоящее из страха и гнева, переплетенное с, неизвестно откуда взявшейся, смелостью. Никто не знал, не видел такого, а потому безо всякого страха внимательно изучал зверя с четырьмя руками и ногами, у которого, помимо рта, прорезался голос, который тонким, звенящим криком разрезал воздух и разрывал барабанные перепонки. Он встал горой за несчастных людишек. Он по-прежнему был тощим, но теперь кости словно разрослись, делая тщедушный торс широким и неестественно худым. Ни когтей, ни силы, ни оружиятолько отчаяние, доведенное до безумия. Но и с этим приходилось считаться, ведь загнанная в угол крыса бросается в атаку со стопроцентной вероятностью.
Никто занес огромную лапу и ударил по серо-синей груди. Яшка страшно закричало, а по груди поползли четыре широкие рваные раны. Но никакой крови. Раны причиняли дикую боль, но были сухими, как куски разорванного пергамента, сквозь которые были видны желтые кости и что-то похожее на ссохшиеся от времени мышцы. Яшка отступило на три шага назад, а затем бросило в Никто что-то, с криком: «Держи крепко».
Никто ловко перехватил это левой рукой. Развернул ладонь и увидел то самое прозрачное тельцепервое живое существо, появившееся в новом мире, построенном Валерией, пережившим радиацию и вакуум вселенной, и вероятно, сошедшее с ума от увиденного. И тут прозрачное, безобидное, бесполезное тельце выпустило длинный отросток из своего хлипкого на вид тела, крепко обвив шею великана. Еще один отросток тонкой, но прочной нитью обвил его правую руку, притягивая к себе когтистую лапу. Внезапно сотни тонких отростков вылетели из прозрачного тельца и стали опутывать тело Никто, туго стягиваясь, сковывая огромное тело паутиной, из которой Никто никак не мог выбраться. Старые нити стягивались, все плотнее обвивая огромное животное, новые нити, вылетая из крошечного комка, устремлялись к Никто, крепко связывая чудовище, забираясь в рот, закрывая глаза, вплетаясь в волосы. Никто зарычал, падая на песок в плотно затянутом коконе, который продолжал сдавливать могучее тело. По всей пустыне пронесся ответный крик отчаянья, который исходил из моей груди.
Я кричала, я рвала спину Влада, я вопила от боли:
- ОТПУСТИ!!!орала я в беспамятстве.
Боль застелила собой весь мир, и я ничего не соображала. Я помню лишь свои окровавленные руки, которые раздирали кожу Влада, помню лишь, как рвалось сердце, как горела кожа там, где красные узоры избороздили мою темно-серую кожу. Неужели тебе тоже больно носить эти узоры? Никакие это не рисунки! Это шрамы, которые только с виду выглядят как тонкое, замысловатый кружево, а на самом деле жгут каждый миллиметр моего тела. Я все поняла. Больцена, которую ежесекундно платит Никто за возможность быть там, где никто не может быть.
- ОТПУСТИ!!!
Никто вторил мне и от этого зова разрывалось сердце, заполняя все мое тело жгучей болью, от которой я сходила с ума. Она горела во мне, она сжигала меня, она заставляла меня кричать, сотрясая воздух.
Мы влетели под тень елей. Светло-зеленое свечение, поднимающееся от земли, идущее от тени раскидистого дуба, ветви которого медленно колыхались от несуществующего ветра, и огромный колодец у самого основания.
Яшка, окинув последним взглядом извивающегося на песке Никто, развернулся и побежал к зеленому куполу так быстро, как когда убегал от опасности, молотя четырьмя ногами по земле. За считанные мгновенья он покрыл расстояние до купола.
Влад скинул меня со спины, рыча сквозь зубы. Мы стояли у самого края черного колодца, где что-то черное жадно переливалось. Он быстро перехватил мои руки, не давая мне схватиться за него и от всей души выместить на нем всю свою боль. Я пиналась, скулила и кричала, я выла от боли и рвалась из его рук, но он вдвое больше, чем я. Но внезапно мы оба поняли, что через минуту это не будет играть никакой ролимои руки, зажатые в его, стали меняться. Пальцы правой руки стали удлиняться, а ногти выросли, становясь твердыми и острыми, сверкнув в тусклом светло-зеленом свете. А вторая Влад испуганно выругался глядя, как моя кожа испарилась со всей левой кисти, обнажая ярко-красную лаву, которая переливалась там, где должны были быть мышцы, сухожилия и кости.