- Какой красивый лес,прорычало оно.Ты молодец, МояЛера,он протянул мне руку в перчатке, и я послушно взяла ее, глядя, как утопает в огромной ладони моя рука. Мы неспешно пошли вдоль болота. Никто шел медленно, но один его неспешный шаг предполагал пять моих, а потому я еле успевала за ним, волочась позади, одной рукой держа одеяло, которое постоянно норовило сползти с меня. На этот раз шел он по-человечески, а не на четвереньках, но движения его были по-прежнему плавными, скупыми, будто каждая мышца в его теле пружинила, натянутая до предела. Абсолютный контроль над собственным телом. Каждый, даже самый незаметный, жест был завершенным, лаконичным, никакой суеты, только плавность, как хорошо смазанные шарниры, неспешность и безграничная власть. Я повернулась к трясине по левое плечо от меня и сказала, сама не знаю, зачем:
- Я сегодня чуть не утонула.
Не поворачиваясь и все еще медленно вышагивая впереди меня, он сказал с такой нежностью, словно его насмешили слова пятилетнего ребенка:
- Нет, нет, МояЛера, ничего подобного. Ты была далека от смерти.
- Откуда ты знаешь? Тебя же там не было.
- Я там был. Я всегда и везде. Я там, где ты. Никогда не забывай этого, - прозвучало это странноглухо и задумчиво. Но потом голос вернулся к прежней интонации доброго учителя. - Кроме того, умирать не больно.
От этих слов у меня перехватило дыхание, и по телу волной пробежали мурашки.
- Откуда ты знаешь?
- Сама как думаешь?засмеялся он и смех его, низкий, рычащий заставил воздух дрожать. По спине прошёлся холодок, а кожа покрылась испариной. Я тихо спросила.
- И часто ты
- Каждый раз,сказал он, резко останавливаясь.
Болота закончились. Мы стояли посреди чащи леса, тихой, словно склеп. Он поднял голову, рассматривая высокие кроны деревьев, потом взгляд его перешел на ели и березы, соседствующие друг с другом, потом скользнул вниз, изучая кустарники, заросли папоротника и траву. Потом он посмотрел на крошечные огоньки, хаотично разбросанные среди травы, деревьев, высокой листвы и спросил:
- Зачем они?
Я не услышала его, все еще думая о смерти. Мне стало интересно, чем заканчивается фраза «Каждый раз». Каждый раз, когда что? Когда приходит прилив? Когда наступает утро? Но ни дня, ни ночи здесь нет, тогда о каком «каждом разе» идет речь?
Вдруг он повернулся ко мне и заключил мое лицо в своих огромных ладонях, одна из которых была в белой тонкой перчатке, а другая, звериная, покрыта тонким мягким мехом, чьи острые когти едва ощутимо уперлись в мою кожу. Руки были такими огромными, что все моя голова легко умещалась в его ладонях. Пожелай он, и легко отвернул бы мне голову, не прилагая никаких усилий. Странно, но впервые эта мысль не напугала меня, а вызвала благоговейный трепет перед огромным, могущественным существом, который, по неизвестным мне причинам, не смеет меня обидеть. Снова он узнал, что творится в моей голове. Улыбнулся так, что лицо снова разошлось напополам, разделив подбородок и верхнюю часть лица, но на этот раз меня она не испугала. Острые, длинные, тонкие зубы, как клинья, шли один за другим, плотно примыкая друг к другу, и я подумала, каково было бы, если бы он прямо сейчас Господи, Лера, о чем ты думаешь? Я удивилась самой себе, а чудовище тихо прорычало:
- Я не могу сделать того, что ты хочешь.
Я густо покраснела, но все же, откуда-то взялась недюжинная дерзость, и я спросила почему?
- Потому, что тогда случится все то, чего ты так боишься.
И снова я не испугалась, а вот чудовище Оно отпустило меня отошло на безопасное расстояние, но я успела увидеть, как мелькнула животная жажда в его глазах, которую он задавил, спрятал внутри себя. Он повернулся и снова спросил:
- Зачем ты сделала свет?указывая на крохотные огоньки.
Я, все еще пребывая в состоянии легкого опьянения, ответила, что без них ничего не видно.
- А на что именно ты хочешь смотреть?
Я не нашлась что ответить, отчасти потому, что все еще пребывала под влиянием жуткого, притягательного красного взгляда.
- Я покажу тебе кое-что.
Он посадил меня на землю и сам сел рядом со мной.
- Смотри,пробасил он, и свет погас. Раз - и мы в полной темноте и тишине. Вокруг ни души, ни один лучик света не проникает сюда и только сильное, редкое, ритмичное дыхание, с утробным урчанием на выдохе, осталось в кромешной темноте. Я думала о том, что сейчас делает Никто, о чем думает. В полной темноте и тишине желаемое всегда кажется ближе, и мне стало любопытно, не становится ли сильнее соблазн
- Нет,сказал он тихо.Соблазн сильнее или слабее только от того, насколько ты близко. Остальное не имеет значения.
- Ладно. А чего мы ждем?так же тихо прошептала я.
- Терпение, МояЛера, терпение.
- Не люблю ждать.
- Я знаю.
- Тогда расскажи мне что-нибудь.
- Что ты хочешь услышать?
Я засмеяласьвпервые он решил спросить, хотя до этого просто бесцеремонно лез в мою голову. Ему понравился мой смех, я буквально почувствовала это кожей, и поняла, что он тоже улыбается.
- Ты умеешь принимать любой облик?
- Да.
- Тогда почему именно голубоглазый блондин? Мне вообще-то не нравится такой типаж.
Он немного помедлил, а потом заговорил.
- Когда тебе было шесть лет, ты влюбилась в мальчика из параллельной группы детского сада. Ты этого почти не помнишь, но у него были
- Голубые глаза и белые волосы,договорила я, и образ, такой далекий, такой призрачный всплыл в моей голове так ярко, словно фотография. Я засмеялась.Слушай, и правда похоже.
- Если хочешь, я могу приходить к тебе в качестве Вани. Это не трудно.
- А если я не захочу, чтобы ты вообще приходил ко мне?
- Тогда теряется вся суть твоего присутствия здесь. Ты тут, чтобы быть рядом со мной, а иначе пропадает весь смысл.
- Смысл чего?
Но тут вдалеке зажегся крошечный огонек.
- Смотри,сказал он, указывая на него.
Огонек слабо светился в нескольких метрах от нас, и сначала я подумала, что это один из моих огоньков. Он был бело-желтый и его слабый свет еле заметно мерцал, пробиваясь сквозь плотную крону деревьев. Вдруг он ожилнеспешно поднялся вверх, рассекая тьму в густой заросли ели, потом опустился вниз, почти прижимаясь к земле, а потом вернулся на исходную высоту, но поплыл прямо нас.
- Что это?спросила я, не веря своим глазам. Тут еще три огонька зажглись рядом с первым, разбавляя тьму, плавая во мраке.
- Это светлячки,сказал Никто.
И тут весь лес озарился слабым светомкрошечные звездочки, словно метеоритный дождь вспыхивали и срывались с места, чтобы разогнать кромешную тьму и осветить лесную чащу. Они плавали в ночи, соединяясь и разделяясь, собираясь группами, и летая по отдельности, садились на ветки, прятались в кустах, делая мой лес живым.
- Вот это да - прошептала я, а чудовище заговорило тихо, совершенно не скрывая своего восторга.
- Ты не можешь создавать живую материю, вселенная никогда не позволит тебе этого, но ты можешь создать неживую и ждать.
- Ждать светлячков?
- Ждать, когда жизнь появится в том, что создано тобой. Она всегда появляется, нужно лишь дать ей время. Просто не мешай. Любая почва обретает семя, любое небо рождает птиц, любое море
- Тогда почему в твоем небе птиц нет?
Он замолчал, и на несколько минут мы погрузились в тишину, сопровождаемую тихим стрёкотом сверчков, а затем он тихо сказал.
- На сегодня все, Моя Лера,и на этот раз эти слова прозвучали подчеркнуто раздельно. А через мгновенье я поняла, что осталась одна.
Глава 5. Слишком близко
Следующий день не принес ничего, кроме тоски. С самого утра настроение не задалось у всех троихВлад был хмурым и молчаливым, Яшка спала все утро, не вылезая из-под ели, которая стала нашим домом, а я находилась в состоянии невесомостис одной стороны я была жутко рада тому, что в лесу появились светлячки. Я показала их Владу, но реакция его была более чем скромной. Я списала это на плохое настроение и не стала углубляться в детали, оставив его в покое. С другой стороны, недосказанность и то, как резко оборвался наш разговор с Никто, заставляли меня волноваться. Я опять ляпнула что-то не то. Понятия не имею, что, но судя по всему, это обидело (если чудовище вообще умеет обижаться) или, что еще хуже, разозлило моего ночного покровителя. Слово «покровитель» заставило меня поежиться. И откуда я его взяла? На вкус очень старинное, словно из давно позабытых книг, где люди говорят четверостишьями и носят на головах шляпы, с длинными перьями.