Кто перевязал
Упырь пожал плечами:
Она сама это тайком приплыла Недосмотрел
Ратияр!
Бледную, с обритой головой Мирославу он узнал не сразу. Улыбнулся, осторожно пожал маленькую ладонь:
Я должен увидеться со Скегги
* * *
Серый рассвет смотрел на вытоптанную поляну, где повсюду лежали утыканные стрелами трупы. Некоторые костры еще дымили. Утренний иней серебрился рядом с крупными лепестками золы. В центре молчаливого круга воинов сидел связанный Скегги Кожаный Плащ. Один его глаз на черном от засохшей крови лице заплыл, но второй смотрел, как всегда, насмешливо и дерзко. Рядом вжимали в плечи растрепанные головы пятеро уцелевших норманнов.
Ратияр, опираясь на руку старого дружинника, вошел в круг:
Как тебе мое угощение, Скегги?
Тот хрипло рассмеялся:
Многим оказалось не по зубам. Не пойму лишь, откуда взялась последняя закуска.
Чудские лучники. Вышли вам в тыл из землянок. Убежища их я давно к твоему приходу приготовил. А женщины остригли волосы, чтобы скрыть нас на лодках. Я обещал, что из-под земли тебя достану. Так и вышло.
Это не то золото, на которое я рассчитывал, сказал Скегги.
Мое золототвоя кровь, сказал Ратияр.
Угощение славное, усмехнулся морской конунг. А теперь сдержи еще одно свое обещание и бейся со мной, если считаешь себя достойным носить оружие.
Хозяин крепости рассмеялся, не отрывая ледяного взгляда от глаз викинга:
Неужели ты, пес вне закона, решил, что я, сын Ратмира из рода Железных Волков, окажу тебе такую честь? Ты никогда не сядешь с моими отцом и дядей за один стол в чертогах Одина.
Ратияр устало махнул рукой. Двое воинов вкатили в круг за спиной скандинава большую бочку, где тяжело плескалась брага, и вышибли дубовую крышку.
Что это лопнуло с таким треском? спросил Скегги.
Это лопнуло твое дело на моей земле, пес, ответил Ратияр.
Скегги продолжал усмехаться, но толстые жилы на больших руках норманна вздулись от тщетной попытки порвать ремни на запястьях.
Помню я, ты хотел хлебнуть пива после нашей встречи, сказал Ратияр.
Норманн громко сглотнул, дернув щетинистым кадыком.
Так хлебни, сказал сын Ратмира.
Оружие! крикнул викинг. Дайте мне
Бешено заелозили ноги, забурлило пиво, страшно корчилось сильное тело, и стоявшему рядом со спокойным Ратияром Михалке показалось, что ледяная тень упала вдруг на поляну, будто сама Хель вышла из подземного царства за черной душой кровавого скальда Скегги Кожаный Плащ. Последней дугой выгнулась спина, обмякло тело, холод уполз под землю, а дружинник вздохнул с облегчением.
Ратияр повернулся к замершим норманнам:
Вам я подарю драккар и его голову, он кивнул на торчавшие из бочки ноги, чтобы рассказали своим, как Железные Волки встречают бешеное зверье.
Рядом вздохнул Упырь Лихой:
Княже, Скегги был злодеем, но храбрым воином Таким не пристало умирать столь позорно и без оружия
Ратияр повернул к нему лицо, и дружинник замолчал, встретившись с его взглядом.
Бледные скандинавы глухо пробормотали благодарность милостивому конунгу.
Ратияр! окликнул Хравн, возвращавшийся от берега, где пристали корабли.
Парень держал за руку стройную девушку с копной белоснежных кудрявых волос.
Я нашел ее связанной на ладье, сказал Хравн, подумал и добавил: Кусается
Дружинники громко расхохотались. Молчал только сын Ратмира, не сводивший глаз с чужачки, и Мирослава.
Она смотрела на застывшее лицо Ратияра и до крови закусила пухлую губу.
Беловолосая зеленоглазая чужачка оказалась немой. Барсук негромко говорил фразы по-скандинавски, она рисовала на земле знаки в ответ. Старик хмурился, поглаживал редкую бороду, а когда бывшая пленница вдруг всхлипнула, положил ей на голову сухую ладонь и пробормотал что-то успокаивающее.
Скегги вырезал ей язык, чтобы обезопасить себя от чар, повернувшись к притихшим братьям, буркнул Барсук, он украл ее год назад у хевдинга по имени Храпп, сына Бьерна Сильного. Скегги возил ее с собой на веревке, веря, что девушку любит Потаенный Народ, и она приносит удачу.
Я слышал о Храппе. Он слывет могучим воином, сказал Ратияр.
Если мы вернем ему дочь, у нас появится сильный союзник, сказал старик.
Ратияр помолчал, рассматривая гордо выпрямившуюся под его взглядом девушку.
Мы снарядим корабль к свеям, сказал он. Как тебя зовут? мягко спросил Ратияр девушку.
Та внимательно выслушала бормотание Барсука и быстро зашевелила веткой на земле.
Ингрид, сказал старик, Лед Ладоней. Так северяне называют серебро.
Я отвезу тебя домой, Ингрид, сказал Ратияр.
Девушка чуть склонила вбок голову, зеленые глаза всматривались в лицо хозяина крепости. Кивнула, словно соглашаясь с чем-то, только что прочитанным в его взгляде. Тонко очерченные губы тронула улыбка. Лед Ладоней взяла руку воина и вдруг резко прижала к своей груди. Чуть смутившись, Ратияр почувствовал жар и сильные, ритмичные удары под тонкой льняной рубашкой.
Не надо благодарности, услышал он собственный хриплый голос. Возьми ее к себе, Барсук. Ей нужно окрепнуть. А потом мы отправимся в путь, сказал он, аккуратно освобождая руку.
Девушка улыбнулась, не отрывая от него изумрудного взгляда, и Ратияр тоскливо подумал, что похожи эти глаза на весеннюю тайгу, в которой можно потеряться и блаженно блуждать до самой смерти.
Глава 4Ингрид Лед Ладоней
Ей снились заснеженные шапки гор в круто изрезанных фьордах и зеленоватые переливы северного сияния среди звездных россыпей. Оно то напоминало птицу, расправлявшую во все небо мерцающие крылья, то волны неслышной колыбельной, что пели звездам северные боги. Крылья из струящегося света уносили вверх, далеко-далеко от земли
Когда Ингрид была маленькой, ей казалось, что это складки гигантской полупрозрачной ткани, которой боги накрывали мир после наступления темноты, чтобы с ним ничего не случилось. «Волшебные занавески!» кричала она, прыгала от радости, а отец посмеивался в бороду.
Они часто гуляли по берегу после заката, потому что оба любили ночь. Девочка в длинной шерстяной рубахе и со множеством белых косичек мечтала вслух, как когда-нибудь боги сошьют ей сарафан из этих занавесок.
«Надену луну, звездами опояшусь!» заявляла маленькая Ингрид. Храпп смеялся, брал ее на руки, по колено заходил в мерцавшую от света тысяч созвездий воду. «Опусти руки», говорил он. Ингрид погружала ладони, потом, осмелев, опускала руки по локоть и смотрела, как между пальцами струится роскошное небо ночи.
«Ты пошила рукава из северного сияния», говорил отец. Ингрид мотала головой: «Хочу по-настоящему!» Отец кивал: «Когда-нибудь будет и так». Сердце замирало от предвкушенияотец, огромный, твердый как скала, никогда не бросал своих слов на ветер.
Ингрид улыбнулась, протянула рукии открыла глаза, очнувшись в душноватом полумраке. Не сразу вспомнив, где она, снова зажмурилась, привычно сжалась в ожидании грубого хлопка тяжелой руки кого-нибудь из Псов.
Полноте, дочка, полно, сказал полумрак ласковым, словно надтреснутым голосом.
Ингрид осторожно приоткрыла веки, уставившись на морщинистое, улыбчивое лицо.
Полно, терпеливо повторил Барсук, осторожно присаживаясь на краешек полатей, где спала девушка, вспоминай. Ты у друзей, которые отправят тебя домой. Все, что с тобой было раньше, это сон. Были не было. Просыпайся. Просыпайся, Ингрид.
Дверь тихонько скрипнула. Ингрид подняла голову и встретилась со взглядом пары огромных лиловых глаз. Встряхнулась, зажмурилась. Снова посмотрела.
Лошадиная голова продолжала с любопытством смотреть на нее, высунувшись из-за приоткрывшейся двери.
Ты чего? спросил старик, поймал взгляд девушки и обернулся. A-а Не бойся. Это Нафаня. Ее хозяин, Соловей, на мясо хотел забить, старая стала, не продать уже было и не пропить А я выкупил. Как почуяла, что я ее от смерти спас. Теперь за мной как собачонка ходит, никуда не отпускает. А пытаюсь в конюшню загнать, плачет, ну как человек
Барсук неодобрительно пожевал губами. Нафаня жалобно всхрапнула и помотала головой с редкой гривой.
Ну заходи уже, а то так и будешь под дверью вздыхать, махнул рукой хозяин.