Все! В свитке, на месте стертого пункта, красовались пьяно-разноразмерные буквы, складывающиеся в яркий, написанный красными чернилами, привлекательный в своей свежей идее пункт: «Выдать замуж!»
Ты! столкнул с колен он уже засыпающую горничную. Метнулась за цветами, чтоб букет мигом тут был. Мигом сказано! заорал он в лицо непонимающей с пьяного сна девушке. В зале начались перешептывания.
Алатана, дорогая моя сестрица, обрадуй меня, у тебя есть нарядное платье? прищурился дэй Эгра на меня. Я невидяще смотрела на него, что он делает? Молчишь? Ладно, в правилах про платье указаний нет. Браслеты! Уважаемые гости, кто-нибудь может мне подсказать, где в это время суток можно достать брачные браслеты!? Для ритуала Светлого!
У меня в переметных сумках есть пара изящных баджу, они вполне сойдут за брачные, прокашлялся тучный. парные, застегивающиеся, все как положено. Только не думаю, что они подойдут вилланке. Золото все же.
Дружище, любые деньги, не каждый день сестру замуж выдаю! расхохотался своей шутке барон.
Уважаемые, кажется, нам недостает одной маленькой детали! оживился в предвкушении очередной потехи сизый от выпитого лучник со связкой сосисок. Жениха!
Пирующие оживились, поднялся дикий гвалт, некоторые в шутку пытались просватать наиболее невменяемых друзей. От чего последние стремительно трезвели и всячески отказывались от предоставляемой возможности. Я, совершенно сбитая с толку такой переменой галса оверштаг в курсе моей судьбы, начала думать морскими терминами из последней прочитанной книги. Там я тоже ничего не понимала. Так что, теплилась надежда, что минус на минус дадут ожидаемый плюс. Плюс приближался, формируясь в крест, который барон столь искренне хотел поставить на мне.
Зачем нам недомолвки и затаенные обиды среди друзей? На коней, дэи! В деревне мы подберем достаточно подходящую моей сестре кандидатуру. Виллан постарше, старик, что уж тут темнить. Нищий. На этом перечисление достоинств жениха мы, пожалуй, прекратим, дабы присутствующие дамы не испортили свадьбу черной завистью. наследник баронства, дэй Эгра Клобак, злорадно подмигнул мне и отвернулся к тучному, сговариваться насчет цены за плечевые браслеты-баджу, используемые как брачные в храмах Светлого.
Последующие события запечатлелись в памяти вспышками. Вот меня вытащили во внутренний двор замка, мимо прошел, шатаясь, огромный человек, пьющий вино прямо из бочонка, подняв его над головой. Нет, человек обычного роста. Это я сижу на земле. Огонь, много огня, кони. Меня закидывают к всаднику, который, нагло облапав грудь, прижимает меня к себе. Скачка в ночи, факелы шипят и плюются маслом. Ветка больно бьет по лицу. Суматоха у дома деревенского старосты, меня поставили на землю, прохлада ночи пустила толпы мурашек по коже, я опускаюсь на колоду, обхватив себя руками, в попытках согреться. Мне в плечо упирается ковш с вином, я беру его и встаю, силясь понять, куда его требуется передать. Ковш наконец забирают, взамен суют букет полевых цветов, спрятавших соцветия по причине ночи. Я зарываюсь лицом в стебли, из глаз текут горячие слезы, срываясь с подбородка и исчезая в темноте. Меня тянут за косу, принуждая куда-то идти. Я возле алтаря Светлого. Рядом молодые люди в военной форме держат под руки абсолютно пьяное животное. Нет, это человек. Старик. С длинными седыми лохмами, заросший с роду нечёсаной бородой. В странной, горчичного цвета, одежде. Голова животного-старика опущена, нитка слюны тянется до самого пола. Жених? Служитель что-то его спрашивает. Дэй Эгра наклоняется к уху пребывающего в отключке человека: «Еще вина?»шепчут его губы. Голова старика непредсказуемо дергается. «Да!»разносится полурык по храму. А теперь священник что-то спрашивает у меня. Что? Согласна? Да, конечно, только пусть все закончится. Служитель Светлого неодобрительно смотрит мне в глаза. Да. Мне, почему-то, жутко стыдно под этим взглядом. Ну и пусть. Да! Появились браслеты. Рывок за ворот превращает верхнюю часть платья в лохмотья. Я пытаюсь прикрыть обнаженную грудь остатками ткани, ежась под масляными взглядами свидетелей. У старика задирают рукав камзола, благо рукава достаточно свободные. Оголяют левую руку. На моей левой руке уже висит, незапертый пока еще, баджу, состоящий из двух половин с незаметным шарниром, напоминая своим видом медвежий капкан, готовый вцепиться в плечо. Резкая боль в правой руке, это служитель церемониальным каменным ножом полоснул по ладони, отворяя кровь. Мою правую руку крепко держит дэй Эгра, жадно переводящий взгляд с моей полуобнаженной груди на кровь, заполняющую сложенную ковшиком руку, и обратно. Руку жениха держат двое, он снова отключился и даже не дернулся от мелькнувшего каменного клинка. Кровь закапала на плиту алтаря. Наши окровавленные ладони, направляемые бароном с друзьями, потянулись к браслетам друг друга. Одновременное касание, тусклая вспышка, все. Браслет заперт. До смерти одного из, а может и дольше.
«Вот ты и жена».
Глава 9
Максим Медведев
Баня. С вениками. С парной и квасом. Интересно, а квас тут есть? Скоро год, как я здесь, а про баню как-то и не думалось. Хватало местных мылен. Хорошо прогретые комнаты, с тазиками и ваннами, не выдержали никакого сравнения даже с мысленным образом нормальной русской бани. С раскаленными камнями и полком. Надо по приезду Варлама удивить.
Под тележное колесо попал камень, подкинув зад повозки, я поморщился от чувствительного удара по спине. Обоз, в составе которого числилась телега подо мной, уже вторую неделю тащился с приисков, груженый золотым песком, самородками, а так же сломанным инструментом и возвращающимися со смены старателями. Идею с двумя разными сменами, работающих вахтовым методом, граф воспринял на ура. И люди не гибли от истощения, надрываясь на золотом руднике круглый год. И материальная заинтересованность в ударном труде стала неплохим стимулом, заставившая убыточный прииск приносить неожиданный доход. Граф сидел с бумагами, не понимая, как большие расходы на плату высокого заработка принесли еще большие деньги. Это что, я тебе еще про отпуска на лазурном берегу и санатории идейку подкину. Я ухмыльнулся. Не дери три шкуры, дай людям возможность заработать, они сами эти три шкуры с себя снимут.
Борт телеги чувствительно приложился к плечу. Да едрить твою налево. Я сел. Мимо проехал верховой из графской дружины, охрана. Обоз не из дешёвых. Одного золота только на, почитай, пол миллиона золотых. Граф в последнее время вырвался в олигархи. Хотя в соседнем графстве аж три золотых прииска, а такого дохода они не приносят. Почему так, спрашивается. Я тоже недоумевал, пока не увидел, как устроена золотодобыча, в смысле механизации. Огромное колесо с ведёркаминасос. Еще одно колесо на валу, прикрепленному к стоящему столбу и катающееся по кругуизмельчитель породы. У меня, при виде эдакого передового производства, опустились руки, а граф на полном серьёзе требовал усилить колесо, чтоб повесить ведерки побольше, производительность же увеличится. А так же сделать еще одно колесо измельчителю, пусть вдвоем катаются. Рационализатор. За первый месяц я из двух стволов сделал ему архимедов винт, ну или шнековый насос. Работа встала. Копать стало некому, всем требовалось срочно покрутить ручку шнека, но, стоит отдать должное графу, первые тонны три воды он подал сам. Идею измельчителя из двух, горизонтально закреплённых, широких зубчатых колёс и конвейерной ленты, я изобразил на бумаге и отдал графу, пусть сам кузнецов озадачивает. За что был освобожден от необходимости делать вторую часть заказа, и награжден двадцатью золотыми. Бешеные бабки, если судить по моей жизни в деревне. О! А вот и деревня из-за деревьев колка показалась. Зайти в трактирперекусить, потом на речку, отмыться, наконец, от этой грязи. Возле рудника мыться было проблематично, ледяная вода быстрого, полноводного ручья, отбивала любые крамольные мысли намочить хоть что-то, кроме рук. Побриться, борода уже скрыла шею, да и, пожалуй, сбрить волосы к чертям. Лысому как-то сподручней. Я нешуточно испугался, когда из отражения в ручье на меня глянул йети, в которого я уже превратился.
Алатана Бэар
Вот уже почти час я сидела на кровати возле стены, обхватив руками прижатые к груди колени и забившись в дальний угол маленькой хижины, куда притащили меня и свежеиспеченного супруга пьяные дружки моего, уже бывшего, хозяина. Деревня, разбуженная по столь странному поводу, постепенно затихла. Смолкли собаки, проводившие последних уезжающих в замок всадников. Один за другим погасли огни в добротных избах, виднеющихся из простого, без занавесок, окна моего нового дома. На столе поблескивал золотой, кинутый в припадке пьяной щедрости бароном, в качестве приданого. Старик, ставший моим мужем, лежал на спине там же где его бросили, на полу единственной комнаты. Причем ноги по колено оставались на улице. Дверь сиротливо качалась, стукая по небольшим, пальца в три, каблукам сапог. Отстраненное оцепенение, охватившее меня в последние несколько часов, потихоньку сползало с моего ошалевшего разума. Я осторожно начала разглядывать чудовище, лежащее в квадрате света от полной луны, вышедшей наконец-то из-за туч и проникающей в хижину через окно. Тело распространяло запах многодневного перегара. Мужчина лежал на спине, широко раскинув руки и запрокинув голову, отчего борода торчала вверх. Слышалось тяжелое, горячечное, сиплое дыхание глубоко проспиртованного организма. Под зарослями бороды на шее билась в рваном ритме жилка. Волосы кстати не седые, а просто очень светлые, чуть золотистые, как пшеничная солома. Светлее даже загорелой кожи. Просто очень грязные и спутанные.