В дело пошли водометы.
Звук прекращается, и вымокшие люди пытаются встать на ноги. Я мокрая насквозь, мои волосы прилипли к лицу, так что почти ничего не вижу, но я по-прежнему продвигаюсь вперед, уворачиваясь от спотыкающихся людей и топающих ног.
Ряд тяжелых черных ботинок и стена из щитов преграждают путь вперед. Я рискую взглянуть на сформированную линию полиции. Они паникуют, как и все остальные, лихорадочно отодвигаясь от толпы. Они ничего не могут сделать: линия разрывается и полицейские спотыкаются и падают под натиском людской волны.
Это Белый Щит! гремит громкоговоритель через крики.
Белый Щит? Это частное охранное подразделение УайтИнк. Что они здесь делают?
Всем оставаться на своих местах! снова пронзительно кричит рупор.
Ну конечно, думаю я. Как будто это сработает.
Но я не права. Это работает.
Все прекращают двигаться, словно их ноги примерзли к земле. Крики прекращаются, и чувство паники высасывается из воздуха, как будто включен пылесос. Толпа выдыхает; огромный, коллективный вздох облегчения.
Я оглядываюсь на Райана, он выглядит сбитым с толку, как и я, но продолжает двигаться. Он отчаянно кивает мне идти вперед.
Сейчас, когда все прекратили паническое бегство, идти намного легче. Я замедляю темп, чтобы лавировать между ногами. В пятидесяти футах влево есть зазорпереулок, ведущий черт знает куда. Неважно, главное подальше отсюда. Меняю направление и держу курс туда.
Полиция обойдет вас всех и запишет ваши имена. Затем они отпустят вас, одного за другим, говорит мужчина с рупором. Его голос звучит так, словно ему все это наскучило.
Я останавливаюсь, когда пара огромных черных сапог останавливается рядом со мной, не попав по моим пальцам на несколько дюймов. Райан ползет рядом со мной. Я вижу, как мой страх отражается на его лице.
Полицейский в сапогах поворачивается на носках и уходит прочь от нас сквозь ряды людей. Это мой шанс. Я наполовину ползу, наполовину бегу по направлению к переулку. Он частично заблокирован большой зеленой мусорной урной, лежащей на боку. Я вскарабкиваюсь по ней и быстро приземляюсь на другой стороне. Мое сердце колотится, и я пытаюсь отдышаться, набирая полные легкие вони мусора, в котором сижу.
Тру руки, чтобы вернуть в них хоть немного жизни. Руки покрыты порезами и ушибами, пробую пошевелить пальцами, вроде ничего не сломано. Смотрю вниз на расползающиеся по коленям красные пятнаэто были мои любимые джинсы, и теперь они испорчены. Морщась, вытаскиваю осколок стекла из своего колена.
Слышу громкий звук и вижу, как Райан перепрыгивает через мусорку, падая рядом со мной. Он садится, прижавшись спиной к зеленому пластику, тяжело дыша и улыбается: маниакально и победоносно. Но улыбка исчезает, когда он смотрит перед собой.
Мы в ловушке.
Я вслед за ним смотрю на высокую кирпичную стену, перекрывающую нам выход.
Похоже на то.
Осмеливаюсь выглянуть поверх урны, полицейские в защитном снаряжении ходят по толпе, в то время как фигуры в шлемах и бледно-голубой униформе Белого Щита стоят, скрестив руки на груди. Никто в толпе не двигается, должно быть, страх приморозил их к месту. Но они не выглядят напуганными, напротив, удивительно спокойными.
Я высматриваю знакомые лица. Пиппа перестала плакать и зачарованно смотрит на мужчину рядом с ней, на нем ниспадающая рубашка, покрытая розовыми цветами, в руках он сжимает сломанную гитару. Итак, Пиппа в конце концов нашла Натаниэля. Карл и Кьяра стоят рядом друг с другом, рука Карла лежит на плече у Кьяры. Я рада, потому что знаю, как они друг другу нравятся.
Уходи, Кьяра, говорю я тихо.
В толпе только один или два парня в капюшонах. Остальные, должно быть, ушли.
Что происходит? говорит Райан, приседая рядом со мной.
Ничего. Именно это и странно. Они не делают абсолютно ничего.
Полицейский проходит мимо урны, и мы оба сползаем вниз, прижав ноги к подбородкам. Мы прижимаемся друг к другу так близко, что молния от куртки Райана врезается мне в руку.
Ты Петра, правильно? шепчет Райан.
Я не могу поверить, что он знает мое имя. Ладно, что мы с ним четыре года учились в одном классе, и мое имя вообще-то Петри, но все-таки достаточно близко. Я никогда не думала, что он знает о моем существовании. У меня были глупые фантазии о Райане МакМанусе: как будто он поворачивается ко мне, берет меня за руку и говорит «ты не такая, как другие девчонки», а затем мы вместе бежим. Но почему ему надо было ждать, пока мы спрячемся за вонючей мусоркой, чтобы заговорить со мной?
Петри. Петри Куинн.
Его брови поднимаются, а мое сердце опускается от осознания того, что мне придется объяснять мое имя еще одному человеку.
Меня назвали в честь моего отца, начинаю я. Это старая шутка Зизи, которую она считает по-настоящему веселой, наряду со «сперма рыжего за полцены», которую она использует каждый раз, когда представляет меня кому-то.
Райан выглядит сбитым с толку, поэтому я решаю сжалиться над ним.
Я была ребенком из пробирки. Чашка Петри. Дошло? Зизи, моя мать, думала, что это забавно.
О, вот и все, что он говорит.
И я осознаю, насколько это все не смешно и отчаянно грустноникогда не знать своего отца и иметь мать, которая все в своей жизни превращает в политическое заявление. Даже выбор имени для своего ребенка.
Зизи? Зизи Куинн, креативный директор УайтИнк? Она твоя мать?
Я расстроилась, думала, что все в школе знают, что моя мамачлен совета директоров в компании, которая создала Глазурь. Когда она впервые вышла, люди просили меня подключить их с обновлениями, эксклюзивным контентом и тому подобное. На самом же деле, я и для себя-то не могу получить больше, чем фирменную ручку, что же говорить о них.
Ага, это она.
Он смотрит на меня, кажется, очень долго, мышцы вокруг его глаз дергаются.
Круто, говорит он, наконец, и отворачивается.
Умение читать выражение лиц людей не пришло ко мне само собой. Поэтому мне пришлось учиться этому, как и всему остальному, в чем я не была хороша сразу, то есть практически всему. Усердно учиться. Я читала книги о микровыражениях, смотрела документальные фильмы о языке тела. Несмотря на все это, то, о чем думает Райан, скрыто от меня за семью печатями.
Райан наклоняется, чтобы выглянуть за урну, и я повторяю за ним. Полицейские обходят каждого человека по очереди, вглядываясь в их лица, затем кивая.
Они вносят лица в базу данных Глазури, говорит Райан.
Они могут это сделать?
Конечно. Любой, у кого есть чип, может, он улыбается мне, сморщив лоб, словно не знает, шучу я или просто идиотка.
Ах, да. Я читала об этом, говорю я и смотрю вниз на свои кроссовки.
Райан хлопает себя по лбу.
Ты не подключена! Эмми говорила, что ты еще ребенок.
Мне пятнадцать, говорю я с негодованием. Шестнадцать будет через три месяца, пять дней и 36 минут. Это 2 280 часов, 136 836 минут, 8 210 160 секунд.
Он смеется:
Да, она также говорила, что ты чертовски хороша в математике. Она называет тебя человек-калькулятор.
Я смущенно смотрю вниз. Райан протягивает руку и берет меня за подбородок своими пальцами.
Эй, знаешь, быть умнойэто хорошо.
Все, что я знаю, это то, что я стала красной, как мои волосы.
Спасибо за ваше сегодняшнее сотрудничество, голос за громкоговорителем принадлежит мужчине, одетому в темный костюм и жилет с логотипом УайтИнк в виде трех треугольников. Мне кажется, я видела его у Зизи на работе. Непонятно, что здесь делает он и все остальные из компании.
Почему они не уходят? спрашивает Райан.
Я не знаю. Я хочу домой. Я замерзла, вымокла и очень-очень хочу пи-пи.
Думаю, мы должны сдаться.
Я собираюсь встать, но Райан хватает меня за руку и тащит назад за мусорный бак.
Нет! Не делай этого!
Почему нет? Не, кажется, что они собираются кого-то арестовывать, показываю я на полицейских.
Нет, но это пойдет в наши досье, говорит Райан. А я не могу этого допустить. В смысле, мы, мы не можем допустить этого.
Хорошо, говорю, глядя вниз на его пальцы, которые впиваются мне в руку.
Останься здесь, со мной. С нами все будет хорошо, он отпускает меня и я плюхаюсь рядом с ним. Только теперь за баком уже не так уютно.