Мне показалось, или ты хотел о чем-то поговорить? будничным тоном поинтересовался моряк, продолжая лежать.
Глинн пожал плечами и присел на соседнюю койку.
Вчера вечером мы с капитаном, Багой и еще кое-кем обсудили твою судьбу, сказал Пепел, не дождавшись ответа. Он хотел тебя оставить. Не в качестве трюмного раба, нет Коршун умеет влиять на людей по-другому, он отдает приказы, которым нельзя не подчиниться.
И что же? хрипло спросил Глинн.
Его отговорили. Бага сказал, что мы отлично справлялись и без водочтецанезачем, дескать, держать на борту того, чьими глазами смотрит Великий шторм. Пепел ухмыльнулся. Как видишь, даже пираты становятся поэтами, когда вспоминают о смерти. В общем, мы приняли другое решение. Твоему отцу и братьям принадлежит торговая компания, верно?
От этих слов Глинн похолодел. Он и не подумал, что может вернуться домой столь позорным образом, да и может ли? Узнав о его бегстве из Ниэмара и о том, что последовало, Джельен Тамро и его сыновья наверняка предпочтут забыть о кровном родстве навсегда. Пиратам это не понравится.
Раз уж водоглядтихонько сказал он, не поднимая глаз. Водочтец для людей вроде вас так ценен, я мог бы
Он не смог договорить.
Пепел рассмеялся.
Ты считаешь, что мог бы отработать свою свободу? с горечью спросил он. Мог бы и впрямь стать одним из нас, помочь нам выследить какой-нибудь лакомый кусочек, а потом отправиться обратно в Ниэмар или куда-то еще? Видишь ли, мальчик, если уж ты становишься пиратом, то, как правило, не на время, а навсегда. И скажи-ка мне, положа руку на сердце, ты и впрямь считаешь, что сможешь это сделать?
На этот вопрос Глинн мог ответить. Он ощутил ответ, когда увидел, как Коршун убивает словом; в тот же миг его новообретенные чувства, сделавшиеся такими привычными, что он перестал их замечать, отказали все разом. Он ослеп и оглох, замер в пустоте, будто висельник над водой, и окружавшие его моряки превратились в чудовищ, странным образом похожих на людей. С чего он взял, что понимает их? Как он мог их не бояться? Почему вообще он не умер от страха, когда понял, куда попал?..
Так я и думал, сказал Пепел, вставая. Капитан ждет тебя в своей каюте после ужина. Я там тоже буду. Приходи расскажешь нам о компании твоего отца, чтобы Коршун смог понять, сколько стоит твоя голова.
Он ушел, и Глинн наконец-то остался в одиночестве.
А когда настало время поговорить с капитаном, он рассказал совсем не то, что пираты ожидали услышать.
Жемчужная гавань? Забери меня Шторм, ты поверил? Ты, Пепел? Я знаю тебя десять лет
Больше.
Какая разница?! Я и не думал, что ты веришь в бредни про несметные сокровища Саваррена. О нем чего только не рассказывали за все это время Подумать только, целый потерявшийся город! Остров, который стерли из памяти всех навигаторов! И кто его стер? Да сам Великий шторм! Нам, простым смертным, не стоило бы туда соваться.
О, что я слышу? Неужели ты хоть на миг поверил, что он все-таки существовал?
Глупости! Я лишь пытаюсь рассуждать
Увиливаешь.
Пепел, хватит! Ты пытаешься втянуть меня в какое-то странное приключение, от которого точно не будет пользы. Хоть Альтимей от нас не так уж далеко, если пойти напрямую через нет! Я даже слышать об этом не хочу! И хватит ржать!..
Чтобы попасть в Жемчужную гавань, «Черной звезде» понадобилась неделя. Глинн забросил попытки нарисовать в уме карту островов, мимо которых они проплывали, и запомнил лишь одно: если не идти проторенными дорогами, путешествие может стать весьма недолгим.
Еще, конечно, им повезло с ветром.
«Так часто бывает, сказал Пепел, усмехаясь, стоит замыслить какую-нибудь глупость, и тебя как будто кто-то подталкивает в спину. У Шторма, знаешь ли, тоже есть чувство юмораи он не прочь посмеяться, когда кто-то ведет себя как полный краб». И тем не менее они с Коршуном оба повели себя как обезумевшие крабы, согласившись проверить ту историю, которую Глинн им рассказал. Они не видели письма, они никогда не бывали в Библиотеке и не трепетали при мысли о том, что можно протянуть руку и коснуться слов, написанных столетия назад. Вряд ли это вообще могло их тронуть. Жемчужная гавань была для них потерянной сокровищницей, только и всего.
Глинн испытывал двойственные чувства. Он хотел и не хотел увидеть древний город именно там, где тому полагалось быть. Это была его мечта, это была его находка, и грязные пиратские лапы не должны были к ней прикасаться Но, желая сберечь иллюзию, он мог причинить боль живым людям.
И вот однажды утром Глинн проснулся, ощутив приближение земли, пока еще скрытой в тумане. Он быстро оделся и выбрался на палубу как раз в тот момент, когда фрегат тихонько загудел, сообщая всем о том, что чтецу воды уже было известно. Он не мог найти себе места, пока «Черная звезда» неторопливо подходила к острову с юго-запада, и почти не слышал Пепла, который отпускал одну за другой шуточки о мечтательных студентах, которые открывают не те двери и читают не те книги.
Потом шутки стихли.
Саваррен, Жемчужная гавань, был волшебным видением в розоватом сиянии рассвета, он был настоящимиз камня и дерева, но выглядел так, словно вырос из недр затерянного в Океане острова, на который полторы тысячи лет не ступала нога человека. Он ждал их, достаточно удачливых, чтобы обнаружить подсказку, достаточно безумных, чтобы отправиться в путь, достаточно смелых, чтобы не повернуть обратно при виде цели. Его башни, конечно, не пронзали облака, но все-таки поднимались высоко над кронами древних деревьев, словно иглы из молочно-белого стекла. Эти башни свидетельствовали, что открывшийся их взглядам город был старше, чем считалось, ведь построить такое могли только Основатели, пришельцы из другого мира.
Уже в самой гавани они стряхнули наваждение и вспомнили, что когда-то здесь произошла катастрофа. Теперь ее следы были хорошо заметнызначительная часть домов оказалась разрушена, набережная вздыбилась, будто ее приподняло подземное чудовище, а зелень отвоевала себе изрядную часть кварталов, где раньше обитали люди и магусы. Но даже изувеченный и ослабевший, Саваррен производил такое сильное впечатление, что и хладнокровный Коршун не сразу пришел в себя.
Дно покрыто осколками окрестных скал, отколовшимися во время землетрясения, слишком мелко, «Звезде» не пройти, проговорил он севшим голосом. Доберемся до берега на лодках.
Пепел посмотрел на Глинна и кивком приказал идти следом.
Лишь ступив на берег, он по-настоящему осознал, что произошло. Это и впрямь была Жемчужная гавань, Саваррен. Это было, наверное, самое удивительное открытие за последние сто лет. И где же удалось найти ожившую легенду? Чуть ли не под носом у альтимейцев, которые за время, минувшее после загадочного исчезновения Саваррена, успели дважды отстроить свой город, прославиться во всех окрестных морях и вновь соскользнуть в пучину забвения. И никто, никто ничего не заметил
Глинн зашагал вперед, не проверяя, идет ли кто-то следом за ним. Так уже бывало раньшеего очаровывали улицы Ниэмара, его заколдовали дома в Диннате, хотя на этот раз сила воздействия была несоизмерима с той, которую ему уже доводилось испытывать. Он шел, все глубже погружаясь в море древней магии, словно пил вино тысячелетней выдержки, пьянея еще до того, как вожделенная жидкость попадала на язык. Он был каждой каплей тумана, который еще не успел полностью рассеяться, и чувствовал все: каждый покрытый пылью сундук с драгоценным содержимым, каждую золотую монету, закатившуюся в щель между каменными плитами.
~ В этом мире все устроено просто, да, Глинн?~
~ Богатые хитрецы управляют умными бедняками вроде нас с тобой.~
~ Впрочем, ты особый случайты был богатым, но явился в Ниэмар, чтобы получать знания; выходит, ты умный и одновременно дурак. Но ничего, мы это исправим. Все дело в том, что я-то хитрый, Глинн. Видишь вот это? Всегда есть способ открыть дверь, даже если у тебя нет ключа.~
Он остановился, ощутив, как сердце забилось чаще обычного. Почему именно сейчас? Почему воспоминание о Кайте вернулось к нему именно в этот миг, в этом городе, посреди этого растрескавшегося, заросшего плющом и покрытого пылью великолепия?