Я выскочил в холл. Догадки подтвердились: пол устилали бумаги и осколки светильника, в углу валялся монитор с треснутым экраном. Сама Зоя сидела неподвижно, завалившись на стол, и обнимала голову руками. Разглядеть её за полкой было сложно. Что у неё стряслось? Истерика? Жаль, у меня плохо получается успокаивать людей.
Зойка, ты чего? как можно спокойнее спросил я. Проблеск жалости в голосе, и придется наблюдать рыдания и размазывание соплей по лицу. Хватит, насмотрелся.
Она не ответила и не пошевелилась. Тяжело вздохнув, я обошёл стол. И тут же замер на месте. Голова Зои была повернута под неестественным углом, шея припухла, остекленевший взгляд уставился в никуда. Даже дураку было ясно: дело дрянь. Искать пульс не имело смысла. Что здесь произошло?! Надо срочно вызвать полицию. В холле пахло палёной пластмассой, под ногами блестели кусочки стекла. Кто бы это не сделал, он может быть поблизости. Я попятился к выходу, но вовремя притормозил. Чёрт, Рита!
Коридор показался бесконечно длинным. Сердце учащённо забилось, дверь стационара стала ближе. Последний поворот и удар в челюсть, тупая боль, темнота.
Я не сразу сообразил, что сижу на полу в коридоре, привалившись к стене. Голова кружилась и гудела, к горлу подкатывала тошнота. Привет, сотрясение. Вожделенная дверьв двух метрах, прямо по курсуаптечная витрина. Около неё стояла босая Анна и расправляла юбку длинного белого сарафана.
А ты знаешь, мрачно улыбнулась она, что мы видим свет звёзд, которых на самом деле уже нет?
Это каждый знает, с трудом выдавил я. Хотелось проверить, могу ли я вообще говорить. Отлично, могу. В остальном ситуация паршивая.
Анна испытующе посмотрела на меня и спросила:
Тогда почему не каждый знает, что нехорошо сначала давать надежду, а потом её отбирать?
Понятно, она психопатка. Буйная к тому же. Транквилизатора бы сюда и побольше. Как себя вести? В памяти всплывал только факультатив по зоопсихологии: «Для вызова агрессии внешние раздражители играют более важную роль, чем внутреннее состояние»
Кажется, моё молчание Анну разозлило. Её глаза сверкнули, и я только сейчас заметил, как ярко покраснела радужка. Да и внешний вид девушки навевал страшные ассоциации. Выглядела она, мягко говоря, не очень. Губы, кожа, волосывсё было тусклым и пугающе неживым. Надпись на руке чернела лишь одна, длинная, от плеча до локтя«праздника не будет».
Думаю, ты любил меня недостаточно сильно, сказала Анна задумчиво.
А при чём здесь Зоя?
Мне не нравилось, как она на тебя смотрела. И степлером щёлкала громко. Раздражало.
Грандиозное усилие и мне удалось сдвинуться с места. На пару сантиметровсущественный прогресс. Но толку от этого? Обычной сценой ревности не пахло. Свернутая шея Зои наводила на скверные мысли. Судя по всему, она умерла быстро. А потому назревает логичный вопрос. Кто, чёрт возьми, Анна такая? Любвеобильная разновидность зомби?
А ведь эта история могла закончиться хорошо, плаксиво протянула она и села напротив меня. Зачем ты всё испортил?
Поясни, пожалуйста. Я устал теряться в догадках. Происходящее напоминало дурной сон или красочные галлюцинации.
Люди живы, когда о них помнят. А некоторые живы, пока о них думают. А если их любят Но ты испортил, ты всё испортил!
Анна всхлипнула и вцепилась пальцами в моё плечо. С силой, которой у хрупкой девушки быть никак не может. Ощущения незабываемые: ногти, впивающиеся в кожу, жжение и хруст кости. В глазах помутилось, рубашка стала влажной и липкой. Рвущийся наружу мат я сдержал. Главное, не разбудить Риту. Есть шанс, что Анна свалит отсюда и не заметит её. Тётя вполне способна беспробудно спать до утра Бог даст, так и будет
Почему ты меня не любишь? захныкала Анна. Ты вообще хоть кого-нибудь любишь?
За стеной заскрипели кресла. Послышались шаги. Затемсердитое бормотание и скрежет двери. Нет-нет-нет, только не это.
Дверь стационара распахнулась, в проёме стояла заспанная Рита. Сонный взгляд быстро сменился напряжённым. Она сосредоточенно оценивала обстановку, а картина была та ещё. Анна одернула руку и покосилась на тётю отнюдь не дружелюбно. Ох Это плохо, очень плохо. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я стиснул зубы и выговорил:
Запрись.
Рита мгновенно захлопнула дверь и лязгнула замком. Умница. Телефон у неё в кармане. Надеюсь, догадается забаррикадироваться теми же креслами и продержится до приезда полиции.
Как мило, ухмыльнулась Анна и пододвинулась ко мне ближе. Хотя ближе было уже некуда. Холодная ладонь скользнула по моему виску, погладила щеку, спустилась к шее. Обычно я ненавижу, когда кричат
Но тебе разрешаю. Пусть она послушает.
Пространство расплылось мутными кругами, дыхание сбилось. Меркнущую картинку осветила секундная вспышка. «Навсегда!»протрещала молния злым голосом. И вспыхнула ещё раз, и ещё и ещё. До боли в глазах. Мир начал вращаться и гаснуть. И тут снова лязгнул замок. Рита, ну зачем
Дверь медленно приоткрылась, еле-еле. Раздался тихий вой и цоканье когтей. В коридор протиснулся Гилмор и отряхнулся. Поднял мохнатую морду, осмотрелся. И подбежал ко мне. Анна отшатнулась, вскочила на ноги. Пёс обнюхал меня и по-хозяйски улегся рядом.
Ах ты, шавка неблагодарная! выкрикнула она и капризно топнула. Так нечестно!
Развернулась, бросилась к витрине. Взвизгнула и заколотила по ней кулаками. Стекло треснуло, вниз посыпались ампулы и коробки, вперемешку с осколками. Звон стих, до меня донеслись причитания: «нечестно, нечестно, нечестно». Круги в воздухе стали мутнее и вспыхивали чаще, звуки отдалились. Наверное, я на пару минут отключился. А разлепив веки, увидел тот же коридор и Риту, склонившуюся надо мной. Она накладывала на моё плечо тугую повязку, нервно поглядывая на часы. Я отмахнулся от неё, тётяпобагровела и строго велела:
Сиди, не двигайся.
Всё так плохо?
Нет, артерия не задета.
Я попытался встать, Рита вздохнула и толкнула меня к стене. Пожалуй, слишком резко: боль напомнила о себе моментально. Изверг, право слово.
Где она?
Ушла. Полиция и «скорая» едут. Зое капец.
Последнеене новость. Но почему ушла Анна? Вопросы переполняли, но я не успел ничего сказать. Рита ответила быстрее:
Они появляются, если их не хотят отпускать. Живут благодаря чужой любви, когда о них забываютчахнут. Забывают слова, теряют лицо, в прямом смысле Мне рассказывал один мутный тип, давно, когда твои разбились У меня нехило крышу сносило тогда. Предлагал вернуть их, сказал, есть способ. Обалдеть Всё правдой оказалось! Блин, молодец я, что не поверила тогда и послала его. Он говорилесть одно «но», возвращать надо хитро, так как они не в силах причинить вред тем, кого спасли, и их близким. Гилмор выбрал тебя хозяином, а раз мы живём вместе, то и меня тоже. Теперь мы трое связаны, и эта тварь круто обломалась.
Я силился погладить лежащего в ногах Гилмора, но не смог. Слабость накатывала волнами, картинка перед глазами плыла.
Выходит, она? не сдержался я.
Дохлая, ага.
Хорошо.
Хорошо?! очумело переспросила тётя. Что хорошо?
Что у нас не дошло до секса
Дурак, выпалила Рита. Смахнула выступившие слезы и уткнулась лбом мне в плечо. Спасибо, хоть в здоровое. Какой ты всё-таки дурак, Мишаня. И вкуса на девушек у тебя нет, вот совсем.
Дико хотелось с ней согласиться. Увы, не получилось даже кивнуть. Нормально мы поговорили лишь на следующий день, в больнице. Травматолог удивился характеру перелома, зато прогнозы врачей были благоприятными. Происшествие в клинике посчитали нападением местных наркоманов, которые накануне умудрились ограбить аптеку. Наша раскуроченная витрина послужила чуть ли не стопроцентным доказательством. Неисправные камеры ситуацию не прояснили, и побег преступников связали с тем, что Рита вызвала полицию. Расследование смерти Зои зашло в тупик. Тётя настаивала, что заперлась в стационаре и ничего не видела, я по официальной версии сразу потерял сознание. Доказать обратное никто не смог, прицепиться было не к чему, но нервы нам мотали долго. В итоге Рита позвонила знакомому из Следственного Комитета, чью кошку однажды героически спасла, и нас оставили в покое. Радоваться счастливому спасению не давали мысли о Зое и чувство вины. Впрочем, я старательно его отгонял. Толку от самобичеванияноль, а психоз мне ни к чему.