Из-за тебя, пробубнил я.
Что? то ли не услышала, то ли не поняла Нина.
Чтобы быть с тобой! крикнул я и прибавил шагу, Нина, наоборот, отстала.
В эти дни у меня постоянно вертелась мысль: «Хотелось бы мне так отчаянно жить, если бы я не любил?» А может это отговорка, не было бы любви, была бы недописанная картина или неисполненная мечта. Причины жить всегда найдутся. Может, потому-то и развелось столько зомби?
Дом был уже рядом. Окна были темные. Видимо, гости давно разошлись. Я зашел в дом и пробрался в свою спальню.
В старых джинсах нашел таблетки, руки тряслись, а перед глазами плыли круги. Сердце стукнуло в ребра так, что стало невыносимо больно. Я задохнулся и, понимая, что следующий удар будет последний, вытряхнул таблетки на ладонь, но промахнулся. Таблетки покатились по полу. Пытаясь их поймать, я уронил пузырек, и тот, глухо стукнув об пол, укатился под кровать.
Сил не было даже чтобы выругаться. Каждый клочок тела наполнился болью, я рухнул на колени, белые пятна таблеток смещались то влево, то вправо, я наугад шлепнул по пятну, соскреб две и кинул в рот. Теперь можно было и умереть или по крайней мере стать живым мертвецом.
Растянувшись на полу, я слушал последние удары сердца, и вдруг оно ухнуло куда-то в пропасть, нервный ток пробежал по моим конечностям и наступила удивительная тишина. Никогда я не был в такой поразительной тишине, даже когда прятался в чулане, накрывшись с головой одеялом. Это была ужасающе мертвая тишина, исходившая из меня самого. А потом на меня навалилась дикая усталость и я, перебравшись в кровать, закрыл глаза и уснул.
Я проснулся оттого, что надо мной шептались голоса.
Я забыл, в каком костюме он хотел, чтобы его похоронили? спросил отец.
В джинсах, тихо сказала мама.
Я открыл глаза, и мать взвизгнула.
Ты не умер? воскликнула она.
Я просто спал.
Но доктор сказал
Наверное, он ошибся дня на два-три, ответил я, садясь.
Так это же хорошо, растерянно сказал отец.
Мать вроде бы тоже была с ним согласна, но, когда она уходила из комнаты, тихо прошептала отцу:
Второй раз я не переживу.
Наскоро позавтракав, я побежал к Нине. На пороге её дома меня встретил её отец:
Разве ты сегодня не должен был
Вместо слова умереть он просто кхыкнул.
Доктор ошибся на день, сказал я, проклиная прощальную вечеринку, из-за которой теперь я всему городу должен объяснять, почему не умер.
Н-да? мэр на меня подозрительно покосился, что-то ты бледноват.
А Нина дома?
Мэр отступил от двери, пропуская меня в дом и продолжая подозрительно глядеть на меня. Я видел, как рука его потянулась к поясу, но на полпути остановилась. Я знал, что он носит револьвер и теперь вдруг понял, что мне надо быть чертовски осторожным, чтобы не выдать себя. Но я был такой же, как всегда, и потому не видел причины, чтобы волноваться.
Нина поначалу тоже пыталась во мне разглядеть какого-то монстра, но потом забыла о моем новом состоянии и мы провели весь день в обычной беззаботной ерунде. Вечером Нина ушла на официальное открытие кинотеатра. Там собрался почти весь город, и поэтому я туда не пошел: не хотел всем объяснять, почему я еще живой.
Я сидел недалеко на скамейке и ждал Нину. Но из кинотеатра она вышла с отцом и какими-то парнем и женщиной. Я вспомнил этого веснушчатого парня, мы с ним часто дрались в детстве, это был Митька, он жил на другом конце города, а эта женщина, что, ссутулясь, шагала рядом, была его тетка, воспитывавшая его.
Они медленно шли и говорили о фильме, о завтрашнем собрании. Я быстрей спрятался в тени кустов и с болью подумал, что Нина уже подыскала мне замену. Неужели она забыла, как в детстве этот Митька иногда поджидал нас за углом, чтобы кинуть в нас чем-нибудь или крикнуть обидные слова? Я отстал от них, когда они пошли по пустоши, ярко освещенной фонарями.
Ну и ладно, прошептал я и поплелся к себе домой.
На следующий день Нина с каким-то упоением рассказывала о Мите, что ему семнадцать, а он устроился работать в полицейский участок. Было уже невыносимо слушать, какой он смелый и как дежурит по ночам у ограды вместе с другими добровольцами.
Что с тобой? вдруг спросила она меня.
Ничего, а что?
Вид у тебя какой-то чужой и она замялась, но все же сказала, злой. Прошло уже два дня, так?
При чем тут два дня? Намекаешь, что я уже не человек? вспылил я. Как будто сама поступаешь человечно. Давай, продолжай веселиться со своим жердяем.
Нина закусила губу, щеки её слегка покраснели. Я же, переполняясь ненавистью к Нине и за это еще больше злясь на себя, развернулся и утопал домой.
Но дома меня поджидал отец. Он остановил меня, не дав улизнуть в свою комнату.
Постой, я хотел у тебя кое-что спросить, сказал он.
Я зашел в зал и, скрестив руки на груди, уставился на отца. Все эти ноты неловкости в его голосе говорили, что предстоял не очень-то приятный разговор.
Юра, вздохнул тяжело отец, мы знаем, что ты выпил таблетки.
Да где бы я их взял? слишком энергично возмутился я.
Ты умер позавчера, да? совсем трагично произнес он. Да не надо, не отпирайся. Я же вижу, какой ты стал. Такой же, как один мой сослуживец, Кузнецов. Когда он умер, он принял таблетку и стал постепенно превращаться в зомби. Его ловили всем городом. Сначала жена его прятала от соседей и родственников в сарае. Она стала таскать ему живых кур и кроликов. А потом пропала и сама.
Да причем тут эти байки, в дверях возникла мать. На вид ты такой же, как всегда. Просто я нашла пузырек таблеток от доктора Кротова, под твоей кроватью.
Я затравленно дернулся, понимая, что меня разоблачили, но мать сделала ко мне шаг и крепко обняла за плечи.
Ты правильно поступил, прошептала она и поцеловала меня в макушку.
Но вид отца говорил о другом, он сомневался и как-то настороженно и внимательно смотрел на меня, словно я опасный сумасшедший и из спокойного состояния могу неожиданно перейти в буйное и напасть на них.
Поэтому я нисколько не удивился, когда случайно увидел, как отец достал из чулана двустволку и, пряча её под махровым халатом, отнес в свою комнату. Когда же я лег спать, то услышал, что в двери родительской спальни щелкнул замок.
На следующий день с утра зарядил дождь. Идти куда-то мне совершенно не хотелось. Все мысли вертелись вокруг Нины, особенно меня мучила одна: пошла ли она гулять сегодня с Митей. Но после обеда в дверь постучали, и вошла Нина. Под мышкой она держала коробку со скраблом. Она вопросительно посмотрела на меня.
Идеальное занятие для дождливого дня, улыбнулся я. И не нужно было просить друг у друга прощения, улыбки сделали все за нас.
Посреди игры мать крикнула, чтобы я вынес мусор.
Рыбьи потроха ждать не любят, добавила она.
Я нехотя подчинился и, накинув плащ, выскочил на улицу. Делов-то было добежать несколько метров до угла и кинуть мешок в бак.
На обратном пути что-то заставило меня остановиться у нашей калитки. Я повел носом, и то ли почуял, то ли понял, что за высоким кустом ивы стоит человек. Куст был как раз напротив зального окна. Я подумал было про зомби, но запах был человеческий. Даже несмотря на скрадывавший запахи мелкий моросящий дождь я мог сказать, что там был мужчина. Мое вдруг странно обострившееся обоняние испугало меня самого.
Эй, крикнул я, кто там?
Тень отделилась от куста, и я увидел отца Нины.
Дядя Коля? я невольно попятился. «Черт побери, неужели он здесь, чтобы следить за мной?»
Еще жив? сказал он. Правая рука его пряталась в кармане куртки, где по очертаниям можно было угадать находящийся там револьвер.
Дверь скрипнула, и на крыльце появился отец. Я вздрогнул, мэр дернул головой.
Николай Романович, слегка удивленно сказала отец. Что вы там мокнете? Заходите скорее.
Я мимо проходил, увидел вашего сына, и решил спросить, как его здоровье, мэр поднялся на крыльцо.
Я увидел, что отец нахмурился от его слов, но потом он заставил себя улыбнуться и сказал:
Как раз и ваша дочь у нас в гостях. Сейчас поставим чайник и будем пить чай с малиновым вареньем.
За столом, накрытым белой вязаной скатертью, к моему удивлению вдруг воцарилось веселье. Каждый перебивал другого, подтрунивал или рассказывал какую-нибудь забавную историю. А я вдруг к ужасу своему заметил, что мне нужно чуть больше времени, чтобы понять шутку. Как будто мозг сначала считал до трех, а потом уже доводил до меня информацию. Да и веселье словно обтекало меня, не задевая моих нервов. Я подумал, что все это непременно заметят, и постарался смеяться вместе с остальными. Нина кинула на меня какой-то странный взгляд, и я понял, что актер из меня некудышный. И потом вместо нарочитого хохота просто улыбался.