Что ты и делаешь! Ева саркастически улыбнулась ему, намекая на его флирт с этой девчонкой.
Что с рукой? Перед моим взором встает отвратительная раназапущенное последствие инициации. Знак виден?
Нет, какое там! У нее все расчесано до крови, не удивлюсь, если даже до кости. Она винит во всем аллергию на лекарства. Мазь оставил. Надеюсь, мы скоро узнаем, кто она теперь
Не доверяю ей. Ева, возьми завтра кого-нибудь!
Ева, как ни в чем не бывало, листала какой-то журнал о моде.
Угу, Рэй, тебя. Отличное было предложение!
Я подавил в себе желание наорать на нее за беспечность. Вместо этого, стиснув зубы, прорычал:
Хотя бы фонарь возьми, нож, хоть что-то в запасниках против нее!
Ты еще мне предложи Реджину запихнуть в багажник про запас! Она гневно откинула журнал и уставилась на меня. Успокойся, Рэй. Она ничего мне не сделает. Я не вижу какой-либо угрозы для себя! А я, спешу напомнить, пророк. Не ты, а я.
Господи, да как эта глупая не понимает?!
Ева, все может измениться в любой момент. Мира тоже так относилась к ним, как и ты, халатно, ища в них доброе. Что в итоге? Она мертва!
Прости, Рэй, но я давно хочу сказать это: то, что произошло с Мириам, могло случиться не только по вине Химер. Она так же могла умереть и от руки смертного. Чудовища есть в каждом из нас, и ты это знаешь, просто когда-то у нас была возможность самоопределения.
Я заскрипел зубами от злости. Да, было, и я понадеялся, что смогу повторить это с новенькой, но теперь, видя ее реальную, во плоти, не могу отделаться от мысли, что в ней дремлет чудовище и мы ничего сделать не можем, просто оттягиваем момент её или нашей казни. Я уже давно понял, что счастливые финалыдля фильмов и книжек, на деле финал всегда одинсмерть героя. Это отлично подтвердил труп Мириам, найденный в одном из отелей Ливерпуля. А она верила в счастливые концы и добро.
Рэй, Стефан, просто дайте новенькой время. Если мы увидим, что она все еще Химера, мы сделаем официальный запрос в Сенат на казнь и сожжем ее.
Just do it
Это утро сломало систему, череду предыдущих пробуждений. Я настолько была вымотана, что совершенно не помню, как заснула. Меня словно поглотило ничто. Когда проснулась, не сразу поняла, где я.
Из постели меня вытащила Ева, как будто она торопилась на встречу, а не на шопинг.
А завтрак?
В городе перекусим.
Зачем такая спешка?
Пока Реджина не передумала. У нас ее платиновая карта.
Этот ответ был брошен через плечо, когда мы садились в машину и, как преступницы, рванули из Саббата. Хотя, преступницы не разъезжают на тонированных машинах с личными водителями. Всё это было странным, собственно, как и эти люди.
Итак, пройдемся по списку.
Она открывает блокнот и начинает зачитывать. Я в ужасе. Он длинный.
Мне сказали: самое необходимое.
А это и есть необходимое.
Зачем мне выходные туфли? Я же не собираюсь никуда выходить!
Так ты не пойдешь со мной, если я позову на дискотеку?
О да, аргумент железный!
А обязательно в туфлях?
Она посмотрела на меня взглядом, в котором читалось: «Ничего не понимаешь! Заткнись».
В итоге я поняла, что спорить с ней бесполезно. Пусть покупает, что хочет, хоть слона мне в комнату, если посчитает нужным.
Откуда ты взяла вообще этот список?
Из головы. Мне Кевин сказал, что у тебя только пакет. Вот и составила перед сном.
А Кевин, оказывается, трепло! Она продолжила чтение. Кажется, шопингэто всё-таки не мое. Слишком уж много вещей! Я с Реджиной не расплачусь никогда.
Кстати, что с рукой?
Ева резко вырывает меня из анабиоза раздумий, и я рефлекторно сжимаю кисть с повязкой.
Все в порядке. Это не лишай. Просто аллергия на лекарства
Я попыталась натянуть рукав, чтобы спрятать бинт.
Да, ты вчера говорила. И все-таки, покажешь?
Черт, сдалась им моя рука! Зрелищ требуют? Пусть лучше съездят в больницу и посмотрят на жертв автомобильных аварий!
Ну, покажи!
Зачем?
Я волнуюсь.
То, как она произнесла это, ни капли не говорило о беспокойстве за меня. Если хочет, пускай любуется. Возможно она из тех людей, которые любят кунсткамеры и шоу уродцев.
Размотав бинт, я выставила руку на обозрение.
Ева брезгливо состроила мину. Согласна, зрелище неприятное.
К тому же, подействовавшая мазь стянула ранки, образовав одну сплошную корку из запекшейся крови на запястье.
Болит?
Уже нет. Вчера весь вечер болело. Мазь все-таки хорошая, подействовала.
Наверное, заживать будет долго.
Лишь бы шрамов не осталось.
Приехав в огромный зал, где покупатели шныряли, не замечая ничего вокруг, кроме ярких вывесок, я расслабилась, потому что переживала, что попаду на люди в старом платье и страшных поношенных башмаках и привлеку к себе всеобщее внимание. Тем более, я выглядела чучелом рядом со стильно одетой, ухоженной Евой.
С чего начнем?
Ева деловито достала свой список.
Может, сначала у тебя есть какие-то пожелания?
Да. Духи.
Парфюмерия? Ева воззрилась на меня, как на ненормальную. Я ее понимаю: стоит тут нищенка, одетая в старье, из вещей только джинсы, треники да майки, и просит духи.
От меня воняет Салем. Это старуха из больницы, она мне эту кофту отдала. От меня разит геранью и ее радикулитом. Даже Реджина сказала, что стоит купить духи.
А! Понятно. Кажется, я смутила Еву своей исповедью. Ну, пойдем. Начнем с косметики.
Там, где продавались духи и косметика, было много света и зеркал. При входе в бутик тебя сбивали глянец и блеск, пронзая до глазного дна и нервов. Жмурюсь. Каждая поверхность в этом месте отражала мою несуразность, словно крича, что мне надо уйти отсюда, это место не для таких, как я.
Выбирай. Ева сунула мне маленькую корзинку и сделала пасс рукой в сторону полок.
Это было подобно самоуничтожению: много всего, глаза разбегаются, ощущение никчемности и бесполезности. Боясь привлечь к себе внимание, я сунула первый понравившийся флаконрозово-черную коробку, потому что бутылка духов на ощупь напоминала приятный камень, только из стекла и с гранями. Оттенки запаха не волновали, лишь бы не воняло от меня.
Всё? Ева опять смотрит на меня, как на умалишённую. А косметика не нужна? Помады, лаки, туши?
Зачем? Я не умею краситься.
Не хочу, чтобы ты у меня просила косметику, когда понадобится. Ева вырывает мою корзинку из рук и стремительно идет к другим стеллажам. Пара взмахов рукии к духам летят блестящие, похожие на карандаши, цилиндрические тюбики. Еще и еще, какие-то баночки пошли за карандашами.
Ева, остановись. Мне это не нужно!
Если не будет нужно, выбросишь.
Я смотрю в корзинку и вижу весь этот странный набор, и понимаю, что мне будет жалко все это выкидывать, но и пользоваться я вряд ли буду.
Я вздыхаю. В конце концов, деньги не мои.
Мой взгляд падает на красивые разноцветные лаки для ногтей. И впервые в жизни чувствую желание обладать этим.
Лаки? Тебе нравятся лаки?
Ева удивленно проследила за моим завороженным взглядом. А я вспоминаю медсестру Люси, у которой каждый день был новый маникюр. И это так было красиво, когда ее пальцы с блестящими зеркальными ногтями очередного безумного цвета вводили иглу мне в вену, впрыскивая лекарство. Мне в этот момент хотелось такие же.
Выбирай, Реджина платит, задорно произнесла Ева, и я, не сдерживая улыбки, кинулась набирать. О! Да ты рисковая: черный, фиолетовый, красный! Вот уж не ожидала!
У Люси, медсестры из больницы, были красивые ногти именно этих оттенков!
Ева смеется надо мной, как взрослые, когда умиляются детям. Наверное, я и была такой сейчас, девочка-нищенка, но зато с духами и лаками.
На этом шопинг не закончился, становясь похожим все больше на каторгу. Одежда, яркая, словно конфетные фантики, тянулась передо мной нескончаемыми рядами. Ева постоянно меня тормошила вопросами: «А это как тебе?», «А это?», «Об этом что думаешь?». А я ничего не думала. Просто не понимала. Каждая вещь мне нравилась, но я не знала, модная она или нет, подойдет или нет, буду я носить такое или для меня будет чересчур. Единственное, что я смогла выбрать, это было нижнее белье, ведь стыдно признаться, у меня всего лишь была пара трусов и один лифчик, который был мал.