Возможно, он сумеет это использовать. Возможно.
Он сумеет её почувствовать.
На секунду он мог лишь прислоняться к стене, тяжело дыша.
Даже во время оценки этого затруднительного положения эмоции продолжали пылать в его груди. Моргнув, он осознал, что по его лицу струились слезыхотя он уже не мог сказать, откуда они взялись.
Старший видящий кивнул, все ещё всматриваясь в лицо Ревика.
Да, друг мой, мягко выдохнул он. Да, я понимаю. Бесспорно, понимаю.
Впервые в этих серых глазах вскипела настоящая злость.
Вопреки тому, что я сказал, я очень жалею, что позволил ей уехать с тобой.
Балидор говорил тихотак тихо, что Ревик сомневался, что камеры сумеют это записать.
Я знал, что это ошибка, пробормотал он ещё тише. Это ошибка, которой я не повторю. Никогда. Ты меня понимаешь, Шулер?
Он уставился на Ревика, словно повелевая ему заговорить. Повелевая ему сказать, что он понял.
Ревик понял, но не показал это лицом.
Наконец, Балидор вздохнул, щёлкнув языком в знак лёгкого раздражения.
Не думаю, что это долго будет оставаться проблемой, Шулер, сказал он. Теперь она увидит твоё истинное лицо. Она поймёт, что ты на самом деле под этим костюмом, который они тебе дали.
Ревик не отводил взгляда, даже когда другой посмотрел в сторону.
Грациозно поднявшись с корточек, старший видящий выпрямился в полный рост.
Итак, мы оба дали друг другу обещания, да?
Ревик не мог сформулировать слова, но он ощущал это во всём своём теле. Боль вливалась в печаль, оставляя лишь тьму демона внизу.
Обещания.
Лидер Адипана мог формулировать это как ему угодно.
Однажды он будет свободен.
Однажды он освободится. Так или иначе.
Она будет ждать его там, на другой стороне.
И в этот раз Ревик будет готов.
Глава 4Надежда
Я сидела за столом вместе с остальными и, как все, тоже молчала.
Никто не сказал ни слова, пока запись не закончила воспроизводиться, и даже некоторое время после этого.
Я ощущала на себе взгляд Джона, когда провела пальцами по своим длинным темным волосам, убирая их с лица.
Мой приёмный брат Джон был единственным человеком в комнате. Пока я наблюдала за его лицом, он сжал мои пальцы своими, используя ту руку, на которой недоставало двух пальцев.
Глядя на неё, я подумала, что раньше он никогда не прикасался ко мне этой рукой. Похоже, он перестал стесняться отсутствующих пальцев.
В последнее время он немало прикасался ко мне этой рукой.
В моей голове промелькнул проблеск того, каким он был в Сан-Франциско, и прежний Джон наложился на нового. Я увидела его в те времена, когда он полдня работал в кунг-фу студии, а другую половину дня посвящал управлению технической компанией с какими-то друзьями. Я помнила парня, который навеселе всякий раз принимался болтать о политике; который работал волонтёром в приютах для бездомных и учил самообороне жертв домашнего насилия; который каждые несколько недель встречался с новым парнем; который становился объектом влюблённости буквально каждого ученика в его кунг-фу классеи женского, и мужского пола.
В те дни он постоянно смеялся.
В те дни он был таким другим, что сейчас я едва помнила того другого Джона.
Однако он вновь начинал выглядеть как прежний Джон.
Он нарастил обратно большую часть мышц, упорно тренируясь в mulei, боевом искусстве видящих. Он опять ввязался в политику вместе со своим бойфрендом Дорже. Он удовлетворял свою страсть к политике, сидя на уроках с Вэшем и его монахами и изучая те громадные тома видящих, которые, честно говоря, казались мне до слёз скучными. Он даже вновь начал медитироватьможет, даже больше, чем во время нашего проживания в Калифорнии.
Но его лицо никогда не будет таким же, как раньше.
Черты его лица ожесточились. Что-то в его глазах орехового цвета содержало глубину, которой там прежде не было. Там также жила печаль, даже когда он улыбался. Даже когда он казался в целом счастливым, эта сложная глубина проступала в его радужках.
За последние несколько месяцев отросли его волосы того же грязно-блондинистого оттенка, что и у нашего человеческого отца. Он убирал их на манер видящих, заколкой-зажимом у основания шеи.
Я гадала, не был ли этот зажим подарком Дорже.
Я чувствовала, как он пристально смотрит на меня. Я видела беспокойство в его человеческом свете, пока он всматривался в мои глаза.
Я знала, что моё лицо выдавало что-то, но я не знала, что именно.
Подняв взгляд, я посмотрела на изображение, застывшее на настенном мониторе: мой муж, Ревик, холодно смотрел на мужчину перед ним глазами, лишёнными всякого выражения, всего, что было мне знакомо. В этом взгляде я не видела ничего от мужчины, за которого вышла замуж.
Я даже не узнавала в этом взгляде ничего от Сайримна, мужчины, которого я узнала, пока жила с Повстанцами.
Этого мужчину с кадров камер видеонаблюдения я не знала вовсе, и хоть они всё это мне объясняли бесчисленное количество раз, я всё равно не понимала.
Может, я не хотела понимать.
Мы сидели вокруг массивного полуорганического стола в конференц-зале, который находился, наверное, на пятнадцать этажей под землёй.
Весь этот комплекс ощущался одновременно древним и на удивление футуристичным.
Комнаты состояли из странной смеси технологий видящих и мебели, которая, похоже, относилась к поздним пятидесятым или ранним шестидесятым годам. В одной из зон отдыха я даже нашла стопку пластинок с записями Дина Мартина, Эллы Фитцджеральд, Бадди Холли, Элвиса и Джонни Кэша. Думаю, самое новое, что у них тут имелосьэтот Боб Дилан, что в принципе гармонировало с ретро-атмосферой пещер в целом.
Мы привезли сюда Ревика из-за резервуара.
Органическая камера изоляции, которую мы все привыкли называть «резервуаром»это единственное средство сдерживания из известных нам, которое было достаточно мощным, чтобы отрезать свет Ревика от света Дренгов.
Мы надеялись на это.
В прошлом резервуар сработал и едва не убил меня, когда Балидор использовал его, чтобы отрезать мой свет от Ревика. Это устройство разрабатывалось для того, чтобы полностью убрать видящего из Барьерато есть, пространства, из которого все видящие черпали свои силы, и где обычно находилось больше половины сознания видящих. Поскольку Барьер также вмещал практически все связи видящих друг с другом и другими существами, то полностью удалить видящего из Барьеразадача не из лёгких.
Большинство устройств, обещавших такой эффект, достигали его лишь на определённом уровне или на некоторых частотах, прикрывая их какой-либо щитовой конструкцией.
Резервуарэто другое.
А значит, в теории Дренги не должны суметь дотянуться до Ревика здесь.
А ещё это означало, что я тоже не могла дотянуться до него, по крайней мере, извне стен резервуара. Хорошо то, что и другие видящие не могли отследить его или найти.
Тот же резервуар мог убивать его, если верить тому, что говорили мне эти видящиеи не из-за его разделения со мной.
Может, просто Дренги на самом деле оказались ему нужнее меня.
Вы уверены, что именно в этом его проблема? спросила я, глядя на Вэша.
В глазах пожилого видящего виднелось сострадание.
Да. Мне так жаль, моя дорогая.
Вы делали с ним что-то ещё? я повернулась к Балидору. С тех пор, как я накачала его транквилизатором на самолёте. Ты давал ему ещё что-то? Хоть что-нибудь?
Мы стабилизировали его во время транспортировки
Я имею в виду с тех пор, как он попал сюда.
Ответил другой видящий, заговоривший с противоположного конца комнаты. Порэш, один из старших разведчиков, работавших под началом Балидора в Адипане, прочертил пальцем линию в воздухежест «нет» на языке видящих. Он контролировал заботу о физическом здоровье Ревика, и теперь он посмотрел мне прямо в глаза. Его голос приобрёл тон, подобающий официальному отчёту.
Ему несколько раз давали седативное, Высокочтимый Мост, сказал Порэш, поклонившись. Это были всего лишь попытки помочь ему справиться с тревогой, чрезмерной иррациональностью и агрессией, которая сопутствует этому состоянию. Ничто из того, что мы ему давали, не вызвало бы наблюдаемых эффектов. Более того, наркотики даже смягчили эти проявления. Лишь незначительно, да, но они несколько раз не дали ему навредить самому себе.
Я поморщилась, но ничего не сказала.
Его достаточно кормят? спросил Джон. Он выглядит так, будто потерял в весе.
Его достаточно кормят, Порэш посмотрел на Джона. Он не всегда ест. Его много кормят, Высокочтимый Мост, добавил Порэш, посмотрев на меня и заметив мой выразительный взгляд. Три приёма пищи за день. Иногда больше. И столько воды, сколько он может выпить.
Это еда видящих? спросила я.
Только еда видящих, Высокочтимый Мост. Вы сказали нам, что он едва ли станет есть что-то другое. Мы также предоставляем ему что-то конкретное, когда он проситнапример, hiri.
Он любит карри, сказал Джон. Это практически единственная человеческая пища, которую он много ест.
Балидор уставился на Джона с открытым неверием, и в его взгляде виднелось раздражение.
Я заметила, что лидер Адипана тоже изменился с нашей первой встречи. Я знала, что отчасти несу за это ответственность. А ещё я знала, что совершенно ничего не могла предпринять, чтобы это исправить.
По той же причине я отбросила от себя эту мысль.
Мой разум мотался по кругу, и я не могла выбраться из этого замкнутого круга. Я смотрела на Балидора, но не из-за того, кем он был для меня. Я смотрела на него потому, что он всё ещё являлся лучшим разведчиком из всех видящих, и потому что мне нужно было, чтобы он помог мне привести Ревика в порядок.
Многие пожилые видящие уже не раз говорили мне, что Балидор был экспертом в том, что касалось депрограммирования Шулеров. Он занимался этим с тех самых пор, как Шулеры впервые начали свою деятельность в период перед Второй Мировой Войной. С Дренгами он начал сражаться ещё задолго до этого. Когда дело касалось различных искажений, симбиозов и зависимостей, которые могли навредить свету видящего, Балидор знал, что он делает, чёрт подери.
Я лишь надеялась, что он понимает свою роль здесь.
Я всё ещё беспокоилась, что он ведёт свою собственную игру параллельно со мной. Я уже знала, на что он способен. К примеру, если он посчитает, что я не могу трезво оценивать ситуацию, он не станет колебатьсяи он легко докажет пристрастность моих суждений, учитывая то, кем мне приходился Ревик.
Серьёзно, кто есть разведчик, если не профессиональный лжец?
'Дори? позвала я. Мне нужно, чтобы ты объяснил мне это. Он не был таким. Даже на самолёте. Он злился на меня, грубил. Он даже угрожал мне. Но он не был таким.
Но не лидер Адипана ответил на мой вопрос.
Вместо этого заговорил Вэш, сидевший по другую сторону длинного стола.
Решение включить Вэша в нашу небольшую дискуссию было моим. Балидор не хотел втягивать старшего члена Совета в обсуждение, которое ему казалось слишком «низкоуровневым» для почётного статуса Вэша. Балидор спорил, утверждая, что это более формальное собрание, а не общая сессия стратегического планирования, и мы впустую потратим ценное время старейшины.
Я настаивала.
В итоге я откровенно отказалась проводить собрание без него.
Вэш всё равно обладал лучшим видением из всех, кого я знала. Более того, я знала настоящую причину, по которой Балидор не хотел присутствия Вэшаи неважно, признавался ли он сам себе в этом или нет. Балидор и несколько его разведчиков из Адипана считали Вэша «эмоционально пристрастным» в отношении Ревика из-за его прошлого с моим мужем, а также из-за их былых связей.
Вэш любил Ревика. Он видел в нём почти что сына.
В глазах других это делало его предвзятым.
В моих глазах это делало его союзником, которому можно было доверять.
Теперь Вэш, одетый в свой обычный халат песочного цвета, сидел по другую сторону прямоугольного стола, напротив меня. Пока что большую часть дискуссии он просидел молча. Его длинные волосы были свободно убраны зажимом, а лицо сохраняло неподвижное выражение, пока они показывали записи Ревика внутри резервуара.
По взгляду на него я понимала, что он не остался безразличным к увиденному. Узкое лицо Вэша, казалось, почти всегда улыбалось в той или иной формехоть красиво очерченными губами, хоть непостижимыми тёмными глазами. Однако сегодня он не улыбался.
Сегодня он выглядел усталым, даже немного растерянным.
И, ну старым.
Когда он заговорил, его голос отражал все эти вещи.
Элисон, произнёс Вэш. Мы предупреждали тебя об этом.
Я отвела взгляд, чувствуя, что крепче стискиваю зубы.
Его голос зазвучал ещё ласковее.
Я сам говорил тебе об этом, напомнил он мне. В самом начале, когда мы впервые обсуждали эти вещи, я рассказывал тебе, что Дренги делают с теми, кто работает на них здесь.
Чувствуя, как мои челюсти вновь сжимаются, я кивнула, не глядя ему в глаза.
Когда он не продолжил, я опять скрестила руки на груди.
Ты говорил, что они становятся зависимыми от пребывания в их конструкциях, сказала я, признавая его слова жестом. Ты говорил, что они становятся зависимыми от силы, от бесконечного притока света. Ты говорил, что они становятся зависимыми от расширенного спектра навыков, от доступа к навыкам других видящих, подняв взгляд, я посмотрела ему прямо в глаза, закусив губу. Но ты не сказал, что после ухода они, бл*дь, сходят с ума, Вэш.
Вэш выдержал мой взгляд, не дрогнув.
Его голос звучал так же ласково, как и прежде.
Я говорил тебе, как они лишают своих слуг способности использовать собственный свет, сказал он, и в его тёмных глазах снова мелькнуло сострадание. Я детально объяснил тебе, что случилось с ним в прошлый раз, когда он покинул структуру Пирамиды. Я рассказывал тебе о работе, которую пришлось проделать, чтобы восстановить его структуры aleimi, чтобы опять сделать его самостоятельным и автономным. Я говорил тебе, что пришлось сделать с ним как с Сайримном, как только он отсоединился от Менлима и Дренгов. Во всех этих ситуациях образовывалась глубинная зависимость.
Но это же другое, упорствовала я, вновь глядя на всех них. В этот раз он не был в Пирамиде. Он не был с Менлимом.
Балидор кашлянул.
Я наградила его гневным взглядом, затем посмотрела обратно на Вэша.
Пожилой видящий мягко щёлкнул языком, в его голосе звучала печаль.