Где-то я читала, что в стародавние времена честь была превыше всего. Если мужчина дал слово, он держал его до последнего. Хотелось верить, что здесь действуют те же законы.
Не вздумай, Гунхильда уловила мой настрой. Он ненавидит тебя. Надо быть дурой, чтобы надеяться, что он снова попадет под твои чары. Если впустишь его, он превратит твою жизнь в кошмар.
Но я хотя бы буду жить, заметила на это.
Я хорошо его знаю. Он все-таки мой сын. И я говорю тебене открывай ворота. Уж лучше смерть, чем то, что он сделает с тобой.
От удивления я чуть не свалилась со стены. Вот так новость. Это не просто воин, а мой деверь. Что он за человек, если родная мать советует его не пускать? Но мне нет дела, ладят мать с сыном или нет. Я лишь хочу выжить.
Я пригляделась к свекрови. Будь в ее глазах страх, ни за что бы не приказала открыть ворота. Но его там не было. Злость и ненависть ко мне, старые обиды на сынавсе присутствовало, но она не боялась, и я сочла ее слова желанием меня запугать.
Я выбираю жизнь, какой бы она ни была, с этими словами кивнула воинам у ворот, чтобы открыли.
Мужчина за стеной победно улыбнулся. Увы, я не разделяла его радость. Страх, что совершила ошибку, не отпускал. Но что-то исправить было позднозахватчики вошли в крепость.
Глава 4. Военный совет
Гунхильда покинула крепостную стену в ту же минуту, как механизм ворот пришел в движение. Я тоже не задержалась. Страх гнал меня прочь.
Едва войдя в главное здание, наткнулась на Руну. Женщина была бледнее пены на волнах и тряслась, словно припадочная. Но она вышла из комнаты, чтобы встретить меня. Вот это отвага.
Схватив за руку, Руна потянула меня к лестнице и вскоре привела в спальню.
Переждем здесь, миледи Анна, сказала она, подперев дверь креслом. Откуда в хрупком теле столько силы?
Что переждем? уточнила я.
Захват крепости.
Какой же это захват? Мы сами открыли ворота. Считай, сдались.
Все так, кивнула Руна. Но наемники обязательно это отпразднуют.
Звучит так, будто это не праздник, а оргия какая-то.
Рабыня передернула плечами. Живя в крепости, она повидала такие праздники, от того и не хотела в них участвовать. Я не возражала. Руне лучше знать, как вести себя в подобной ситуации.
Из окна в моей комнате было видно лишь море да поле, и я понятия не имела, что творится сейчас во внутреннем дворе. До слуха долетали отдаленные звуки: крики, лязг металла, обрывки песен, нетрезвые голоса. Пару раз в комнату пытались войти. Ломились в дверь словно быки, таранящие забор. Тогда мы с Руной хватались за руки и, зажмурившись, каждая молилась своему богу.
Нам посчастливилоськресло выдержало. Трещало, гнулось, но не позволило двери открыться. Кому-то повезло меньше. Я слышала визг девиц, которых вытаскивали из комнат, и пьяный смех мужчин, довольных развлечением. Но со временем и то, и другое переходило в сладостные стоны. Не похоже, что кто-то остался в накладе.
Постепенно звуки стихали, отдалялись, сосредоточиваясь где-то под нами на первом этаже. И чем тише они звучали, тем сильнее я нервничала. Буквально сходила с ума от беспокойства за Ивара. Будучи не в состоянии усидеть на месте, нарезала круги по комнате. В итоге не выдержалабросилась к двери, отодвигать кресло.
Нет, миледи, не делайте этого, Руна кинулась мне наперерез.
Там мой сын, сказала ей. Ты должна понять.
Она поняла. Я видела это по глазам. Отступив, Руна понурила голову.
Как уйду, снова подопри дверь, велела я ей. Не пускай никого кроме меня.
Я не просила рабыню пойти со мной, хотя она могла подсказать устройство крепости. Но ее страх был слишком велик. Она бы скорее выпрыгнула из окна, чем вышла из комнаты.
Коридор встретил тишиной и разрухой. Двери в большинство комнат стояли распахнутыми настежь. Проходя мимо, я лишь раз заглянула внутрь и наткнулась на служанку в разорванном платье. Она спала на полу в объятиях голого мужчины. Оба выглядели довольными.
В крепость проникли разврат и пьяное веселье. Они гуляли по коридорам как полноправные хозяева. Разумнее было и дальше отсиживаться в комнате. Те, кто забаррикадировался, находились в безопасности. Мне на пути попадались закрытые двери. Кажется, я даже слышала, как испуганно за ними дышат обитатели крепости.
Но что если за одной из открытых дверей Ивар? Что если я нужна ему? Материнский инстинкт толкал меня вперед. Та, что была до меня, обожала своего мальчика, я ощущала это каждой клеткой нового тела. Она бы скорее погибла сама, чем позволила причинить ему вред. А еще она была сильной и смелой. Не то что я.
В крепости слишком много помещений, а я не понятия не имела, где детская. Поэтому просто шла на звук, рассудив, что надо отыскать того, кто обещал неприкосновенность мне и сыну. Пусть держит слово.
Но прежде чем я нашла его, нашли меня. Я как раз достигла зала для пиршествназвала его так из-за множества столов и лавок, а также гуляющего здесь народакогда кто-то схватил меня сзади.
Я взвизгнула и дернулась, но мой протест проигнорировали. Незнакомый мужчина втащил меня в зал совсем как дикарьза волосы и швырнул на стол. Я приложилась боком об угол, аж ноги подкосились, а перед глазами замелькали разноцветные круги.
Не дав мне опомниться, мужчина развернул меня к себе и снова толкнул к столу. На этот раз спиной. Я не устояла и повалилась на столешницу, а мужчина уже задирал подол платья, пока его губы присосались к моей шее. Борода кололась и щекотала, но было не до смеха. Мужчина был мертвецки пьян. Едва ли он соображал, что делает.
Он навалился на меня всем весом, невозможно было дышать. Неужели так и умрузадохнусь под пьяным мужиком?
Воздух уже целую минуту лишь частично наполнял легкие, и сознание поплыло. Я перестала ощущать чужие прикосновениядавящие и царапающие. Еще немного и насильник будет иметь труп.
Внезапно в моем положении произошли разительные переменынасильник куда-то подевался, и я, разинув рот, жадно глотала воздух и все никак не могла насытиться. Постепенно пелена перед глазами спала, я увидела насильника лежащего на полу и своего спасителя. Он стоял надо мной и хмурилсятот самый воин из-за стены, обещавший мне неприкосновенность. Что ж, слово он не нарушил. Пока что.
Торвальдтак, кажется, называла его Гунхильдасбил мужчину с меня ногой, просто пнув того в бок. Насильник пытался подняться, но хватило одного взгляда моего защитника, чтобы он передумал и остался на полу, сделав вид, что ему не до меня.
Зачем вышла из комнаты? спросил Торвальд недовольно. Захотела развлечься?
Искала сына, я быстро поправила юбку, чтобы не соблазнять других, и собралась разразиться благодарностями, но мужчина, повернувшись ко мне спиной, уже шел прочь.
Я слезла со стола и топталась на месте. Такое пренебрежение обескураживало. Зачем спасал, если ему нет до меня дела?
Но тут Торвальд бросил лениво через плечо:
Чего застыла? Идем.
Я медлила, не зная, на что решиться.
Или хочешь остаться с ними? спросил он, заметив, что я не двинулась с места.
Я оглянуласьпозади стояли еще пятеро мужчин. Такие же пьяные, как тот, что пытался меня изнасиловать. Судя по голодным взглядам, они только и ждут, когда мой защитник выйдет из зала. Подобрав юбку, я кинулась за Торвальдом. Плевать, что он недостаточно вежлив. Не трогает и ладно.
Мы направлялись в зал, где днем меня судили. Мне не хотелось туда возвращаться, но я боялась потерять Торвальда. Казалось, пропади он из виду и тени, что притаились в углах, набросятся на меня. В сознание прочно укрепилась мысльмоя жизнь зависит от этого человека.
Немного отдышавшисьприноровиться к размашистому шагу мужчины было нелегкоя отважилась спросить, где Ивар.
С твоим сыном все в порядке, Алианна, ответил мужчина. Он в безопасности. Тебе не о чем тревожиться.
Я поверила. Он не походил на обманщика. Ему ни к чему лгать. Люди подобные ему привыкли все брать силой. Пожелай он убить моего сына, убил бы, и открыто об этом заявил. Что бы я ему сделала?
Я догадалась, что мужчина знаком со мной. Не со мной нынешней, а со мной прежней. И я не особо ему нравлюсь. Каждый раз глядя на меня, он болезненно морщился, словно ему неприятно смотреть в мою сторону. Дурной знак. Я бы предпочла видеть его другом, а не врагом.