Никакого сырого мяса на моей рабочей поверхности!
Он улыбается и принюхивается к магнетронику, а когда блюда нагреваются, достаёт упаковки, едва не обжигая пальцы.
Вкуснотища, курица. Его песочного цвета глаза светятся на грязном лице. Люблю курицу.
Как есть голый Шторм садится за стол и снимает крышку со своей упаковки. Я сажусь напротив него и чувствую себя в костюме чересчур одетым. Затем мы едим и рассказываем друг другу, как прошёл день. Я не могу рассказать ничего интереснее, чем то, что миссис Мотман получила своё шунтирование; Шторм рассказывает о странных встречах с истощёнными кошками и вопящими крысами:
Клянусь, они вопили как младенцы, у меня мурашки по коже пошли. Чувак, это было жутко. И как повстанцы могут там жить? Хотел бы я наконец встретить кого-нибудь
Шторму скучно. Он молод, закончил обучение и теперь хочет показать, чему научился. Он хочет сражаться. Проявить себя.
Жеребец с горячей кровью Мне становится жарко, пока я основательно его рассматриваю. Когда он суёт вилку между губ и её облизывает, у меня начинает тянуть внизу живота. Его губы полные и мягкие. Мне нравится, когда он ласкает меня ими, обхватывает ими мой член
Эй, ты вообще слушаешь меня или думаешь о десерте?
Его грязная улыбочка разжигает во мне пожар. Я краснею, потому что он меня поймал.
Я прочищаю горло и утыкаюсь взглядом в свою упаковку с едой.
Ты любишь курицу, я люблю десерт.
Боже, я что, действительно это сказал?
Шторм вскакивает и выбегает из кухни.
Десерт будет через минуту! кричит он, и я слышу шипение парового душа.
Я поправляю свой вздыбившийся в штанах член и убираю со стола. Мой пульс учащается. Скоро мы будем ласкать друг друга, тереться друг о друга обнажёнными телами. Хотя мы уже несколько раз удовлетворяли друг друга руками и языками, я всё ещё волнуюсь, как в первый раз. Потому что со Штормом это так ярко. И потому, что я должен наконец с ним расстаться.
С тех пор, как сенат отменил для Воинов комендантский час, вероятно, потому что заметил, что этим настраивает их против себя, поскольку Воины и без того больше не участвуют в шоу, Шторм постоянно у меня. За это время мне уже дважды звонил Джекс. Я мог бы сказать Шторму, что это знакомый врач, которому нужен совет, но что, если мои отговорки не прокатят? Если он заметит, как подскакивает мой пульс, как я обливаюсь потом и дрожу?
Сейчас его сознание замутняет похоть, но как долго это продлится?
Шторм выключает душ и кричит:
У тебя есть пистолет для инъекций?
Нахмурившись, я иду в ванную. Шторм стоит голый посреди комнаты, с повязанным вокруг бёдер полотенцем, и держит в руке ампулу.
Вот дерьмо Съеденная курица начинает проситься наружу.
Почему тебе её дали? спрашиваю я как можно более небрежно. Будут шоу?
Это была бы возможность наконец-то показать видео, но когда я думаю о том, что Шторм будет перед камерами с другим мужчиной Моя тошнота усиливается.
Никаких шоу, отвечает он, и я выдыхаю. Но мы все теперь получаем эти новые ампулы, даже новобранцы.
Новые?
Я смотрю на маленькую стеклянную колбу, которую он крутит между пальцами.
Да, стимуляторы были улучшены, это новая рецептура, которая содержит ещё больше витаминов. Почему это так пугает тебя?
Улучшенная рецептура? И это вещество должны принимать все Воины? Что-то тут не так, сенат ничего не делает без задней мысли. Внезапно мне становится страшно за моего друга. «Думай»
Если я доверю тебе секрет, ты сохранишь его?
Мой пульс зашкаливает. То, что я собираюсь сделать, подвергает меня смертельной опасности!
Шторм серьёзно смотрит на меня.
Что ты хочешь сказать? Я чувствую твоё волнение.
Ты должен знать, что я очень беспокоюсь о тебе.
Да что происходит? Внезапно Шторм выглядит на несколько лет старше, из выражения лица исчезает непринуждённость. Он кладёт руки мне на плечи и хмурится. На его безупречной коже образуются морщины. Ты никогда не смотрел на меня так испуганно.
О нет, ничего драматичного, говорю я, чтобы разрядить обстановку, просто новое средство ещё не усовершенствовано и может иметь неприятные побочные эффекты.
Его глаза становятся большими.
Какие? И откуда ты это знаешь?
У меня есть знакомый врач из исследовательского отдела, который принимал участие в разработке этого препарата. Надеюсь, он не заметит, что я лгу. Поэтому ты не должен рассказывать об этом никому из собратьевты знаешь, что иначе случится с моим коллегой.
Шторм кивает:
Рассказывай наконец!
Это может повлиять на твоё либидо. Ну, вот и сказал. Помимо прочего, я не хочу, чтобы у него появилась зависимость от этого вещества. Никто не знает, какие ещё побочные действия он может оказать. Пожалуйста, не принимай его.
Уголки его рта поднимаются в кривой улыбке:
Ты имеешь в виду, что у меня может больше никогда не встать?
«Как раз наоборот», думаю я, и отвечаю:
Возможно.
Чёрт, хорошо, что ты мне это сказал! Шторм отпускает меня и бросает ампулу в унитаз. Я слышу, как разбивается стекло. Он грязно улыбается мне:Ты действительно очень любишь десерт.
Он думает, что я признался ему в этом, потому что без ума от нашего секса. И хорошо, ведь это правда.
Пожалуйста, всё же не рассказывай об этом никому. Иначе у меня будут чертовски большие
Шторм заглушает мои опасения глубоким поцелуем.
Я никогда не сделал бы ничего такого, что подвергло бы тебя опасности. Ты слишком важен для меня.
«Слишком важен» Эти слова ещё долго звучат у меня в голове. Шторм даже понятия не имеет, какое облегчение они мне приносят. Я обнимаю его, веду руками по его слегка влажной спине вниз и кладу их на его задницу.
Шторм сдёргивает с себя полотенце и помогает мне снять костюм.
Ты всегда такой спокойный и сдержанный. Но теперь я знаю, что ты жаждешь большего. Дикого, горячего секса.
Вот как? Я тяжело сглатываю, а Шторм расстёгивает мою рубашку. И что заставляет тебя так думать?
До сих пор мы не выходили за рамки петтинга, но это никогда не беспокоило меня.
Когда ты заговорил о шоу, в твоих глазах что-то промелькнуло. Что-то мрачное.
Он стаскивает с меня рубашку и берёт в рот мой сосок.
Я хватаю ртом воздух, когда Шторм порхает по моему чувствительному соску кончиком языка.
Я бы ужасно ревновал, если бы увидел тебя с другим.
Шторм копается у меня в брюках, чтобы вытащить наружу член.
Хм, думаю, ты с удовольствием стал бы моим рабом.
Он обхватывает мой обнажённый пенис и сдавливает его.
Моё дыхание становится тяжелее, вспышка похоти проходит по члену и воспламеняет каждую клеточку моего тела.
О таких вещах не шутят.
Должен же Шторм знать, каково быть рабом. В конце концов, шоу отменили лишь недавно. Воины наверняка хвастались между собой «завоеваниями».
Я снимаю штаны, пока он держит в руке мой член.
Рабы ничего не стоят. Вы можете делать с ними всё, что угодно.
Они насилуют, мучают, а с особого разрешения даже убивают.
Я знаю, как живут рабы, и никогда не пожелаю тебе такой участи. На долю секунды на лицо Шторма набегает тень. Но я хотел бы разок сделать с тобой всё, что пожелаю. Было бы круто, если бы ты стал моим личным рабом удовольствия.
Теперь я стою перед ним голый, и он теснит меня в тёмную гостиную к каминуединственному источнику светав нём мерцает имитация пламени, от обогревателя идёт тепло. Перед камином расстелена чёрная шкура из искусственного меха. Единственное тёмное пятно в моей светлой комнате.
Ложись сюда, приказывает Шторм.
Я послушно растягиваюсь на искусственном меху, с любопытством ожидая, что будет дальше.
Шторм подходит к одному из трёх высоких окон, автоматические жалюзи на которых уже закрыты, и стягивает с карниза длинную белую декоративную гардину.
Я опираюсь на локти:
Эй, ты решил разобрать по частям мою квартиру?
Шторм улыбается, как Воины на шоу, которые только что выбрали раба, и опускается рядом со мной на колени.
Я всего лишь взял взаймы.
Он толкает меня обратно на мех и связывает мои руки в запястьях. А затем мне приходится вытянуть руки над головой, чтобы он мог привязать их к каминной решётке.