Дверь распахнулась без стука, и Дорис буквально отпрыгнула в сторону, комкая в руках полотенце.
Сердце почему-то сделало кульбит и забилось под горлом. Лэрд Медведь собственной персоной. Опять застыл на пороге, в своем темном плаще и невозможным беспорядком на голове. Явился, сволочь, за благостными днями По-человеческифертильными: пять ночей «любви», прописанных в брачном договоре. Валерия краснела в глубоком детстве, но сейчас лицо обдало таким жаром, что перед глазами поплыл туман.
От одной мысли, как контрастно смотрятся рядом воздушная Аллелия и муж Медведь в голове вспыхивали очень пикантные образы. Да и сама Валерия всегда была неравнодушна к такому типажу мужчин. Чтобы огромный рост, широкие плечи и сильные руки. Последнее было ее особенным фетишем.
Закушенная щека не помогла справиться с мягким томлением внизу живота. Валерия заерзала, но взгляда не отвела. Де Нотберг нахмурился еще больше.
Доброго дня, лэрди Аллелия.
Ее чуть с кровати не снесло. Ну и голос! Все кости вибрируют в такт густым перекатам и легкому рычанию. Точномедведь.
Добрый день, лэрд Бьерн.
Дорис что-то тихо пискнула, а густые брови мужчины поползли вверх. Какой странный у него цвет глаз, светло коричневый или даже желтый? Валерия моргнула, отгоняя желание вскочить с кровати и рассмотреть ближе.
Я вижу, Вам лучше.
Как мило, с ней поздоровались и даже «выкают», возможно, лэрд де Нотберг все же посетил бордель. Неожиданная злость хлесткими пощечинами обожгла едва остывшие щеки.
Я чувствую слабость, прошипела, откидываясь на подушки и принимая томный вид.
По лицу мужчины пробежала тень. Валерия подавилась воздухом, когда в несколько шагов он пересек комнату и лохматой горой навис сверху. Глубоко посаженные глаза действительно отдавали желтизной. И это взглядее словно подцепили на крючок, как глупую золотую рыбку.
Настолько слабы, что не оставляете на тарелке ни крошки, а потом находите силы до вечера держать в руках книгу?
После болезни мое тело нуждается в пище и прогулках, дернула плечом Валерия, на улице что-то прохладно От чего не занять себя чтением?
От пристального взгляда так и хотелось юркнуть под одеяло. Голос ломался и прыгал, ее кидало то в пот, то в озноб, но, упрямо закусив губу, Валерия смотрела на темную громадину и даже почти не втягивала голову в плечи.
Мужчина неожиданно хмыкнул, а потом нагло ухватил ее за подбородок, вынуждая еще больше задрать голову.
Моих познаний в лекарском деле хватает, чтобы зашить рану или вправить кости
Валерия поспешила отвести глаза. Горячие и шершавые, его пальцы жгли нежную кожу. Мышцы окаменели, и мысли связались в один сумбурный узел, но мозгов хватило, чтобы нащупать острое зерно провокации в небрежных словах.
но здоровье молодой женщины мне оценивать не приходилось.
Язык кололо от желания высказаться про бордель, интересуясь состоянием мужского здоровья, но Валерия благоразумно молчала. Лэрд выглядел медведем, но не идиотом. И, скорее всего, у него были проверенные девочки для разврата.
Три дня Вас будет наблюдать Флинн. Если он решит, что Вы здоровы, то оставшиеся благостные дни пройдут, как должны проходить.
Подбородок получил свободу и, круто развернувшись, де Нотберг вышел, на прощание одарив ее еще одним внимательным взглядом. А Валерия только сейчас поняла, как крепко сжимает одеяло. И ужасная дубовая ночнушка вся взмокла на спине.
Ох, госпожа, вспорол тишину дрожащий голос Дорис, зачем Вы так дерзили лэрду? Не миновать нам теперь исполнения брачного договора
И служанка судорожно всхлипнула.
***
Позвольте Вашу руку, лэрди
Лекарь Флинн вел себя сдержанно, но в глаза не смотрел. И голос у него был сухим и бесцветным. Валерия отлично помнила, что точно так же ей сообщали о внезапном увольнении, году этак в двухтысячном. Завод обанкротился, а у нее сын только в новю школу пошел, и муж с надорванной спиной. Она тогда в первый раз за долгое время заплакала. Вот вышла за проходную, до ближайшей лавки доползла, и так накатило Рыдала белугой. Хреновый был год: мама умерла, потом у мужа травма на производстве, ребенок в коллективе еле приживалсяцапался и с детьми, и с учителями. Ей зарплату платить перестали, а потом и совсем уволили. Куда идти? Вокруг безработица и произвол страшный. Но ничего, как-то выдержала. Братья откликнулись, подруга помогла
А вот теперь она один на один с проблемами. Только Дорис рядом. И каждое утро блекло-голубые глаза женщины были красны от слез. Валерию всегда раздражала истеричность и плаксивость, но Дорис почему-то было искренне жаль. Служанка любила свою избалованную госпожу, беззаветно и преданно. Невольно Валерии вспоминалась цвейговская Лепорелла.
Я буду молить Творца, чтобы благостные дни были пустыми, шептала служанка, каждый вечер протягивая ей чашку с темным отваром. Выпейте, это должно помочь. Ах, еще бы два месяца Свежий сок сухопута куда надежнее
Повезет в этот месяц, может, в следующем, как-то поинтересовалась Валерия, а что потом?
Тогда Дорис впервые посмотрела на нее гораздо пристальней, и Валерия внутренне похолоделанаверняка у служанки и юной лэрди был хоть какой-нибудь план, но их разговор прервала служанка Мари, которая явилась поменять постель.
Ваш пульс нормален, лэрди.
Голос лекаря по-прежнему был безучастен, но теперь мужчина смотрел на нее. В чуть прищуренных глазах и напряженно поджатых губах Валерия видела неловкость.
Флинн, разве ты не видишь, что госпожа еще слаба? А лэрд, он
Дорис запнулась, прижимая измятый платок к губам, а лекарь опять отвел взгляд.
Я присягал своему господину, лэрди, обратился он к сундуку на прикроватном столике, его прямой приказследить за Вами и Вашим здоровьем.
Ей бы запустить в лекаря фарфоровой чашкой или устроить истерику с обвинениями, но Валерия лишь сдержанно кивнула. Если врач удивился, то вида не подал. Молча собрал свои инструменты и был таков.
Следующей ночью сюда придет лэрд, печально подвела итог Дорис. Вас нужно подготовить, моя госпожа.
Глава 7
«Закрой глаза и думай об Англандии» Валерия нервно хихикнула, осматривая хлопковый ужас.
После долгих купаний, со множеством ароматных притирок, а потом не менее продолжительных расчёсываний скорбно-молчаливая Дорис выдала ей это.
Еще в первый день внезапного омоложения вместе со сменой мира и социального статуса Валерия поняла, что с моралью тут строго. Просто Викторианская эпоха какая-то. Вот и рубашечка под статьпросторный белый мешок с традиционно глухим воротом и рукавами, а на животедлинный разрез.
Модно, стильно, молодёжно, пробормотала, растягивая края в стороны. Хоть бы рюшек налепили.
В тишине собственный голос звучал дико и неестественно. И в свете одинокой свечи она казалась себе приведением, обреченным на вечное скитание и тоску. Дорис ушла, на прощание пообещав молиться всю ночь. А лэрд где-то шлялся, не торопясь воспользоваться благостным днем. Вот бы где заблудился по дороге, и ей не пришлось Валерия оборвала саму себя, как и сотню раз до этого. Малодушно пыталась не думать об измене настоящему мужу, и тут же мысленно оправдывалась, что ничего не может сделать. Убежать? Глупо. Устроить истерику или притвориться, что болит живот, голова, ноги-руки Валерия фыркнула. Медведю и дела нет до ее страданий. Ему наследника подавай.
Валерия зло глянула на дверь и побрела к кровати. Коленки немного дрожали от подступающей волнами паники.
Де Нотберг мог ее просто порвать. Или задушить, если она будет сопротивляться слишком сильно. На подбородке до сих пор ощущалась хватка крепких пальцев, и внутренности скручивались в дрожащий ледяной ком, заставляя нервно теребить кончик косы и облизывать пересохшие губы. Валерии казалось, что боится не только она настоящая. Тело Аллелии тряслось и дергалось, несмотря на усиленные попытки взять себя в руки. И ещё муж
Валерия в полголоса выругалась. И будто в ответ дверь содрогнулась от удара. «Тихонько» постучав, так, что дверь чуть не сломалась, в комнату вошёл лэрд Медведь.
Валерия застыла у самой кровати, так и не успев нырнуть под расстеленное одеяло. У нее что, новая прислуга? Мужчина нёс дымящийся паром кубок и какой-то темный флакон. В огромной лапище посуда выглядела игрушечной, но была точно больше тех чашечек, что давала ей Дорис.