Торможение дело не быстрое. Две мили тормозного пути плюс еще все то расстояние, которое мы проехали, пока смотрели на Жителя. Хитрый гад, понятное дело, заметил, что мы тормозим, слевитировал и двинулся по воздуху в нашу сторону. Летел как ни в чем не бывало, скрестив руки на груди.
Вот же не было печали!
Один Белый Камень. Один Белый Камень. Я мысленно обратилась к своему средоточию. Хоть бы этот Житель-Волхв не пробрался через псайщиты Хотя скорее всего проберется. А если проберется, то сможет читать мысли. Наиболее ценные мысли в этом вагоне содержит именно моя голова. Не хватало, чтобы этот тип начал в ней копаться. Охотник начекуэто Охотник, который выживет.
Драккена он, значит, не смог протащить через клетку. Что ж, пустячок, а приятно. Нам остается всего-навсего разобраться с Жителем и с тем, кого он сумеет сюда призвать.
Поезд наконец встал. Житель был все еще в миле от нас. И тут меня осенило.
Я иду наружу, провозгласила я. Сумеете вести поезд следом со скоростью шага?
А ты залепетал было рядовой, но тут же осекся:Да, Охотница, мы все сделаем.
Мне нужно наружу, чтобы призвать Гончих, и я не хочу призывать их, играя с ним в гляделки, пояснила я.
Самый толковый молча протянул мне гарнитуру с наушниками. Она была совсем малюсенькая по сравнению с теми, которыми мы пользовались на Горе, но сути это не меняло. Я прилепила наушник-морковку куда надо и приладила микрофон на ниточке.
Дай знать, когда открывать огонь, сказал артиллерист.
Я задумалась. Всякие пакости вроде отдачи и осколковерунда, Гончие меня от них защитят.
Сигналом будет слово «сапотеки»,ответила я.
Артиллерист посмотрел на меня с недоумением, но кивнул. Неудивительно: даже среди Охотников не многие слышали о сапотеках, а уж цив, знающий это слово, и вовсе диковина. Но для меня один старый сапотексамый близкий из всех моих Учителей. Это Учитель Кедо, который первым преподал мне азы магии. Сапотекиэто его народ. Учитель Кедо объявился в Укромье почти сразу после меня. Мои Гончие тоже, в общем-то, были сапотеками, и, по всей вероятности, мой Учитель пришел в Монастырь из-за них.
Гидравлический люк над моей головой с шуршанием откинулся. К моим ногам упала лестница, и я выбралась наверх. Подо мной шипел, пыхтел и потрескивал локомотив. Лестница вниз отыскалась мгновенно, и вот я уже спрыгнула на землю. А спрыгнув, прибегла к боевому призыву.
Обычный призывэто для экстренной ситуации слишком долго. А я сейчас без моих Гончих до ужаса уязвима каждую наносекунду. Поэтому призыв был боевой.
Как ни забавно, этот вид призыва для Охотника тоже что-то вроде инстинктаи в то же время первые призывы всегда боевые. Я прикрыла руками глаза и прокричала слова, которые заменяли Письмена. Мандалы на моих ладонях зажглись. Нет, они правда зажглиськак будто их выгравировали прямо на коже огненно-красным.
Охотник платит за все, что делает. Больэто цена скорости.
Я почувствовала, как раскрывается Портал, дверь в Потустороньеслишком торопливый и небрежный способ, не то что с Письменами. И в отличие от двери с Письменами этот Портал долго не продержится. Раздался негодующий крик Гончих: они уже знали, что дела у меня плохи, и спешили ко мне, чтобы встать рядом.
И теперь они были в своих подлинных обличьях.
Ча, самая маленькая из Гончих, был величиной с лошадь. А самая большая размерами не уступала конюшне, в которой эту лошадь держали. С виду они были как галлюцинации, которые примерещатся разве что художнику в тяжелом угаре. Ха-ха. Но никакие они не галлюцинацииони самые что ни на есть настоящие. Был такой художник в Мексике, Педро Линарес, так он в горячечном бреду умудрился заглянуть в Потусторонье. Вот моих Гончих он там и увидел.
Вообразите себе любого зверя. Утыкайте его шипами и рогами, привесьте крыльясловом, не жалейте подробностей. Потом нарисуйте его как-нибудь побезумнее и такими ядреными психоделическими красками, чтобы глаза слезились. Сделайте его размером с лошадь или больше, снабдите приличным запасом манны и способностью ее использовать и прибавьте какое-нибудь нормальное оружие: скажем, жала, когти, ядовитые клыки и чтобы зверь еще плевался огнем. И получится у вас алебрихе, сапотекская версия Гончей. И Гончим нравимся мы, люди, а вот Жителей, насколько я могу судить, они на дух не переносят. И это дьявольски хорошо, а то бедняге Педро ввек не очнуться бы от лихорадки. Ого, только сейчас дошло: похоже, алебрихе его и исцелили.
Я вроде бы единственный Охотник, у которого Гончие-алебрихе. У большинства Гончие как собаки, у кого-то, правда, встречаются создания чуточку поэкзотичнее. Но алебрихетолько у Учителя Кедо и, видимо, у Охотников-сапотеков, если такие вообще есть, да у меня. Учитель Кедо каким-то образом узнал, что мои Гончиеалебрихе, и поспешил в Монастырь, чтобы обучать меня. Хотя он сам все время говорит, что в Монастыре ему нравится, он даже никуда оттуда не ездит. Учитель Кедо он для меня не совсем как отец и не совсем как брат. Может, как дедушка? Я не знаю, сколько ему лет; он как все Учителя: когда им переваливает за пятьдесят, они начинают казаться одновременно и древними, и лишенными возраста. Если речь о магиион сама серьезность. А так он веселый и сердечный. Каждую минуту каждого дня я ощущала его заботу. Он заботился обо мне самой и о том, какой я стану Охотницей. Все Учителя заботятся об учениках, но, по-моему, у нас с Учителем Кедо все было по-особенному.
Гончие, не похожие на остальных, это, кстати, тоже дьявольски хорошо. Есть шанс, что Житель-Волхв не узнает их и не догадается, как с ними совладать.
Ча, как обычно, занял место рядом со мной, и мы двинулись навстречу Волхву. Гигантский локомотив еле-еле полз следом. Остальная стая выстроилась по бокам от меня, стараясь не прикасаться к клетке.
Внешне я выглядела спокойной, безмятежной и отрешенной.
Внутри я заходилась от визга. Прежде мне не доводилось сталкиваться с кем-то из высших Жителей один на один. То есть я видела высшего Жителя, но издали, и я тогда была не одна, а с Учителемне со своим, а с Учителем Синдзи. Он уже сражался как-то с этим самым Жителем, и в этот раз рядом оказалась я. Ну и как, страшно мне сейчас, спросите вы. И не спрашивайте. Хорошо хоть поела уже давно, и штаны сухими остались. В горле пересохло, желудок крутит узлом, а сердце чуть из груди не выскакивает.
Ладно бы этот тип был обычный Житель. А то ведь Волхв. Жители, которых я раньше видела издали, и тот одиночка, на которого я наткнулась, они все были дикие. Лохмы до колен торчат как попало, а в них чего только нет: дреды, косички, вплетенные перья, резные камешки, костяные обломки. Одеты в шкуры с мехом, и шкуры тоже всячески изукрашены на их безумный манербусами и побрякушками. Те-то Жители не были Волхвами; они владели магией не осознанно, а на уровне инстинкта. Рядом с настоящими Волхвами они сущие младенцы. И все же у себя на Горе мы предпочитали не убивать их, а прогонять, чтобы не разжигать кровной вражды. А внизу считалось разумным правило: увидел Жителяубивай, не раздумывая. Потому что иначе он убьет тебя. Против Жителя никому не выстоять.
Но этот Жительон другой породы. Он гораздо опаснее. Он вполне цивилизован, искусен и еще менее предсказуем.
Но моя рука тверда, мой взор ясен, и мой разум тоже. Итак. Уже почти.
Один Белый Камень. Один Белый Камень. Один Белый Камень
Глава 3
И вскоре я уже играла в гляделки с Волхвом. Он парил в воздухе, скрестив руки на груди, а я стояла на земле в окружении Гончих. Жители Если честно, мы даже толком не знаем, как они выглядят. Кое в чем нам с ними не потягаться, а именнов иллюзиях. Поэтому поди догадайся: перед тобой Житель в его подлинном обличье, или он играючи превратится в кого-то еще, или это вообще иллюзия. Поэтому я могу вам их описать такими, какими они позволяют себя видеть. Они отличаются друг от другаволосами, цветом глаз, и уж точно одеждой, но у них есть много общего.
Начать с того, что они красивые. Даже в самых одичалых есть какое-то величие, от которого дух захватывает. У них у всех острые уши длиной примерно с полруки, и тонюсенькие брови, и вытянутые, даже заостренные лица. Жители обычно высокие, футов семь или восемь, и тела у них тоже изящные, под стать лицам.