На встречной полосе появляется длинная черная машина, в задней ее части везут гроб, и движение в обе стороны замедляется до скорости улитки. За катафалком едет черный автомобиль. В нем две пассажирки, держащиеся за руки: одна молодая, с густыми темными волосами и смуглой кожей, другая старше и бледная. Мгновениеи они проехали. Я таращу глаза.
Это были мама и Эми.
Автобус останавливается в конце длинной аллеи недалеко от дома Мака, и я спешу по ней уже пешком. Размышляю в основном о том, что меня поразило: на чьи похороны они ехали? В глубине души шевелится ужас, но какая-то часть сознания отстранена и отмечает, что тяжелый холод в воздухе и в небе обещает снег; но я никогда не видела снега и гадаю, откуда во мне это предчувствие. Наверняка снег случался, когда я была Люси, ребенком, росшим в Озерном крае, но ведь ее воспоминания зачистили.
Еще поворот, и виден дом Мака, одинокое здание в пустом переулке. В этом его преимущество; поверх высоких задних ворот виден кусочек чего-то белоготам стоит машина. Фургон Эйдена?
Меня ждут. Шевелится занавеска, дверь открывается, когда я подхожу. Мак.
Ух ты. Это действительно ты, Кайла?
Теперь Райли, говорю я, вхожу и морщусь, снимая шапку, шарф и бросая их на стул.
Эйден тоже там и смотрит в мое лицо.
Я говорил, что могу тебя подобрать. С тобой все в порядке?
Я пожимаю плечами и прохожу мимо них к компьютеру, стоящему в зале. Скай, собака Бена, пытается подпрыгнуть и лизнуть в лицо, но я походя шлепаю ее и отталкиваю. Компьютер у Мака нелегальный, правительство его не контролирует. Я собираюсь посмотреть в поисковике местные новости, узнать, на чьи похороны ехали мама и Эми, но что-то заставляет меня сначала зайти на веб-сайт ПБВ.
Люси Коннор, похищенная из своего дома в Кезике в возрасте десяти лет. Не так давно объявлена найденнойя сама нажимала значок на экране, надеясь найти дорогу к тому человеку, которым была много лет назад, кто бы ни объявил меня пропавшей.
Теперь здесь ясно отмечено: «скончалась». Я упираюсь взглядом в экран, не в состоянии постичь значение слова.
Мне на плечо опускается ладонь.
Для покойницы ты выглядишь неплохо. Мне нравятся твои новые волосы, говорит Мак.
Я оборачиваюсь; подходит Эйден и останавливается около Мака. Что-то есть в его лице, и я шепчу:
Ты знал.
Он молчит, и это все объясняет.
Почему «скончалась»?
Ты умерла. Официально, произносит Эйден. Согласно правительственным сообщениям, ты погибла от взрыва бомбы в отведенном тебе доме. Лордеры доложили о тебе как о погибшей.
Но тело не обнаружили, лордеров не проведешь. По дороге сюда автобус проезжал мимо похоронного кортежа; мама и Эми ехали за катафалком. Это были мои похороны?
Мне жаль. Не знал, что сегодня.
Но ты знал, что, по их мнению, я мертва. Я рассержена и в то же время озадачена. Почему лордеры говорят, что я погибла?
Возможно, не хотят признавать, что не знают, что с тобой случилось? предположил Мак.
Не понимаю, для чего лордерам это нужно.
Эйден склоняет голову набок. Он тоже не-уверен: в глазах неопределенность.
Может, не хотят признавать свой провал, произносит он. Эйден допускал, что бомбу в наш дом подложили лордеры в отместку за мою помощь Бену в удалении «Лево», а я никогда не разубеждала его. Он ничего не знает об опасной двойной игре, которую я веду, на лордеров и на Нико с АПТ. Из-за этих секретов меня гложет чувство вины, потому что за помощь я плачу молчанием. Но и он хранит свои тайны.
У меня в глазах стоят слезы.
Не могу оставить маму и Эми с мыслью о том, что я погибла при взрыве. Не могу.
Эйден садится возле меня и берет за руки.
Придется. Лучше уж так: их не заставят рассказывать то, чего они не знают.
Я убираю руки.
Нет. НЕТ. Не могу этого так оставить. Мне не нравилось думать, что они считают меня пропавшей, но это куда хуже! Не могу исчезнуть и оставить их с мыслью, что я погибла.
Ты не сможешь повидать их. За ними, вероятно, следят на случай контакта с тобой. Это слишком опасно, говорит Эйден.
Никто меня больше не узнает.
Эйден качает головой.
Подумай хорошенько. Тебя ждет другая жизнь в Кезике. Не отбрасывай ее сейчас.
Но мама
Она бы не захотела, чтобы ты рисковала, возражает он.
И я умолкаю. Знаю, Эйден прав. Если бы я могла отвести ее в сторонку, рассказать всю историю и попросить совета, она сказала бы: оставайся в безопасности. Кожа головы пульсирует, я перебираю локоны пальцами и вздрагиваю, отпуская их, потом поддерживаю волосы ладонями. Кто знал, что от густых волос столько неудобства? Меня так и тянет прилечь, но сейчас нужно во всем разобраться. Почему ПБВ объявил меня «скончавшейся», в то время как лордеры признали погибшей?
Ты в порядке? спрашивает Мак.
Пожимаю плечами и одновременно вздрагиваю.
У меня в сумке есть болеутоляющее, говорю я, и Мак приносит мне таблетки и стакан воды. Я выпиваю одну.
Тебе надо отдохнуть, предлагает Эйден.
Не сейчас. Сначала ты должен кое-что объяснить мне. Почему на сайте ПБВ вы объявили меня скончавшейся? Лордеры отслеживают сайт, и вы сделали это для них?
Эйден и Мак переглядываются. Отвечает Мак:
Мы этого не знаем; соединения скрыты и часто меняются. Но мы не можем чрезмерно затруднить доступ, иначе они окажутся бесполезными для тех, кто в них нуждается. Мы допускаем, что лордеры отслеживают наш веб-сайт и, возможно, делают это регулярно.
А как насчет того случая, когда я сообщила о своем обнаружении? Они узнали?
Эйден качает головой.
Такое сообщение не появится ни на одном экране; уведомление получит ПБВ. И наконец, как я уже говорил тебе раньше, о каждом особенном случае с пропавшими узнают только вовлеченные в него люди и только тогда, когда это необходимо. Решение об огласке принимается, когда мы считаем, что оно безопасно для всех причастных к данному делу.
Еще раньше я настойчиво расспрашивала Эйдена о том, кому известно, где я нахожусь и куда собираюсь. И я верю, когда он говорит, что все это основывается на принципе необходимого знания; он до сих пор не сообщил мне о том, кто объявил о моем исчезновении. Полагаю, это сделала моя родная мама, хотя он не признается, пока не решит, что у меня появилась необходимость знать. Должно быть, он считает меня параноиком и не понимает, что у всех моих вопросов есть причина. Он не знает об агенте Нико в ПБВя заметила одного из шоферов ПБВ в лагере террористов. Мне хотелось быть уверенной, что он не узнает о моем сообщении, что я найдена, и не расскажет Нико. Мне нужно предупредить Эйдена о нем, но как я могу это сделать, не рассказав обо всем остальном?
А что вообще происходит, когда кто-то находится? спрашиваю я. Если это подростки, как я, которых зачистили, им опасно возвращаться в родные места. Это противозаконно.
Обычно такого не случается, соглашается Эйден. Хотя иногда люди встречаются тайно, но живут раздельно.
Иногда. А что происходит обычно, когда находят человека?
Эйден и Мак смотрят друг на друга. Отвечает Эйден:
Обычно, когда мы выясняем, что случилось с тем или иным человеком бывает слишком поздно.
Хочешь сказать, они уже мертвы. Он кивает. Но я особенная. Как всегда, опять Кайла особенная.
Но ты официально погибла, говорит Эйден. Здесь ты не можешь вернуться к жизни. Выбор у тебя небогатый, но ты уже выбрала. Вернуться под маской другой личности и узнать свое прошлое.
Выбрала, вздыхаю я. Это мы уже обсуждали, но я никогда не говорила Эйдену о настоящей причине. Никогда не рассказывала о смерти своего отца, о его последних словах ко мне. «Никогда не забывай, кто ты!» А я забыла. Я должна узнать, кто я, ради него.
И какое у тебя имя на этот раз? спрашивает Мак. Я достаю из кармана удостоверение. Протягиваю ему. Райли Кейн, читает он. Немного другое, но мне нравится.
Эйден хмурится.
По звучанию напоминает Кайлу, не так ли?
Не очень, бросаю я. Догадывалась, что он так скажет. Если бы он знал, что в АПТ меня звали Рейн, он был бы по-настоящему недоволен, но теперь меня под этим именем знают немногие выжившие. Только Нико, шепчет внутренний голос. Я заглушаю его; это будет иметь значение, если он где-то наткнется на мое новое имя, а разве подобное может вообще случиться? Я и близко не собираюсь подходить к АПТ. Это имя позволяет мне собрать все части собственного «я»; если откажусь от них, что останется?