Дети? Тут я осел, конечно. Поверил на слово инспектору, дескать, не впервые, не звери же вокруг, общество присмотрит. Попечителей найдут из уважаемых людей.
Когда хрупкая девушка с осанкой опальной императрицы с размаху влепила мне в лицо про ум, честь и совесть дворянина, я почувствовал себя не только подонком, но и последним идиотом.
Так стыдно мне не было с тех пор, как мать поймала меня, двенадцатилетнего, подглядывающим за соседскими барышнями в купальне. Маменька тогда отхлестала по щекам и заставила извиняться перед отцом тех девушек. Хорошо хоть, не перед ними самимирешили не травмировать нежные целомудренные души.
Всю дорогу обратно в комендатуру казалось, что щеки горят огнем, как после тех материнских пощечин, хотя Бераника Аддерли меня пальцем не тронула. У меня сложилось впечатление, что она просто побрезговала ко мне прикасаться.
Чер-р-рт! Сам мог бы головой подумать, а не позволять чувству мести и жажде узнать, наконец, всю подноготную гибели брата затуманивать мне мозги. Ехал обратно, и как пелена с глаз спала: что я, не видел раньше злобной жадности в глазах деревенского старосты? Или не знал, что в трактире, имея деньги, можно «снять девочку» из горничных? Даже совсем молоденькую?
Просто думать не хотел. Зациклился на своем и прохлопал ушами. А когда меня ткнули носом, разъярился до крайностиникто не любит чувствовать себя последним недоумком.
Понятно, почему постепенно злость на себя трансформировалась в злость на эту на эту откуда что взялось?! И где раньше было?
Неужели скотина Аддерли настолько запугал свою молодую жену, что она при нем ни глаз не поднимала, ни голоса не подавала, вот и смотрелась куклой?
Веж! Опять задумался? Дем толкнул меня в плечо и вышел на крыльцо. Хватит киснуть, смотри, какое солнце! А какие девки румяные! Кровь с молоком! Не то что бледные немочи в столице, горничную ущипнуть не за что. У-ух!
Я мрачно покосился на Шилова. Кому что, а этому пышную девку подавай в любой ситуации. А мне ни на кого смотреть не хотелосьна душе кошки скребли.
Мы с поручиком медленно шли вдоль рыночных рядов, лениво прицениваясь то к румяным калачам в черных веснушках мака, то к горшку домашней желтоватой сметаны с прожилками масла на пенной шапочке.
Дем отпускал торговкам комплименты, перешучивался с молодыми девками, ну и у меня постепенно исправилось настроение. Не то чтобы оно стало радужным, но едкая досада немного отпустила.
Мы уже почти дошли до конца рынка и собирались поворачивать обратно к комендатуре, когда до нас донеслись какие-то скандальные вопли. Вроде староста орет?
А там чего? спросил Шилов, оборачиваясь на шум и с любопытством шевеля своим острым носом. Вот не зря его в корпусе хорьком прозвали.
Да нам какое дело, околоточный пусть разбирается, поморщился я, но было поздно: поручиково любопытство уже потащило его в гущу толпы. Я недовольно дернул щекой и пошел следом.
Как чувствовал!
Неприятный, с какими-то злорадными привизгами голос старосты бил по ушам, пока заметившие нас деревенские бабы быстро расступались. Еще пара шагови я остановился как вкопанный.
Возле аккуратной на вид тележки, покрытой тканью, с разложенными на ней мелочами, загородив робко жмущихся за ее спиной детей, стояла вдова Аддерли. Все такая же прямая, со вскинутым подбородком и ледяным спокойствием в глазах, она смотрела на беснующегося перед ней здоровенного мужика и что-то негромко ему отвечала. Прочие бабы, сгрудившиеся вогруг, смотрели на собственного старосту сердито и испуганно, как на бешеного пса.
Слушать орущего жлоба было неприятно, я с досадой поморщился и уже хотел шагнуть к старосте, и тут женщина заметила меня.
Господин лейтенант! голос ее прозвучал одновременно вежливо и требовательно. Мне нужна ваша помощь как мужчины и офицера. Надеюсь, вы уладите возникшее между мной и уважаемым старостой недоразумение!
Глава 12
Вежеслав Агренев:
У меня на секунду голос пропал от такой наглости?
С чего эта дамочка взяла, что я буду ей помогать?
Нет, жлоб, который орет тут не своим голосом, он мне отвратителен. Но она-то тут при чем?
Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но вдова Аддерли меня опередила:
Я не сомневаюсь, что имперский офицер и человек чести не пройдет мимо женщины с детьми и не оставит ее без помощи и защиты, глядя прямо мне в глаза прежним требовательным взглядом, выдала она.
И опять меня как ушатом помоев окатили! Да потому что она права! Черт возьми! Она женщина, попавшая в трудное положение не по своей вине! Причем женщина, которая не бросила чужих ей, по сути, детей и ради них отказалась вернуться в нормальный дом к родителям Она как раз поступила как настоящая дворянка и человек чести.
А я последний подонок. Если тут еще чем-то возмущаюсь, пусть и про себя, и считаю себя при этом мужчиной.
Меня чуть не подбросило от злости. На самого себя и на нее Да знаю! Знаю, что на нее злиться неправильно! А толку?!
И не помочь ведь не могу. Правильно она рассчитала, черт побери!
Вот что м-м-м любезнейший, холодно одернул я пыхтящего от ярости старосту. Объяснитесь. Что вам понадобилось от этой женщины и ее детей?
Бабы вокруг одобрительно загуделиони явно поддерживали в этом вопросе свою товарку, тоже женщину, хоть и другого сословия. Но открыто выступать против старосты опасалисьон здесь, в глуши, царь и бог. Такое с непокорной сделать может, что поневоле задумаешься.
Вы, вашбродь, не по делу суетесь, вот вам круг святой! забухтел староста, злобно посверкивая глазками то на Беран Аддерли, то на меня. Здеся сельский торг! И нам тута бунтовщиков не надобно! А заступаться за покушателейто дело недоброе, не офицерское, и
Ты, крапивное семя, думай, что языком поганым ляпаешь! рыком вмешался поручик Шилов и так грозно навис своим небольшим росточком над бугаистым мужиком, что тот живо втянул голову в плечи и растерянно заморгал. Ты, смерд, потомственным дворянам и офицерам указывать будешь, что им делать?! А ну пшел вон отсюда!
Не серчайте, господин поручик, староста хотя и пожух, а отступать не хотел. Да только дело мое правое право, сталбыть, имею! Не давало обчество ей поручительства и не даст никогда! тут он так глянул на деревенских баб, что они аж попятились. А без поручительства не могет она тута торговать и не могет!
Я поручительство дам. Офицерское, холодно процедил я, стараясь не смотреть на вдову Аддерли. Этого более чем достаточно, не так ли?
Народ вокруг активно зашушукался, какая-то баба в задних рядах радостно хихикнуластаросту своего здешние, по всему видно, не очень любили. Сами против него не выступали, но поражение встретили скрытыми злорадными усмешками.
Супротив вашего слова мы, конечно, ничего не скажем, скрипнув зубами, выдавил жлоб. Особливо ежели через канцелярию, сталбыть чтоб бумажка, сталбыть ежели чего случится, и ответчик чтоб был
Ах ты и впрямь крапивное семя! Решил, что одно дело тут языком трепануть, а другое официально за вдову бунтовщика поручиться? Этот опарыш деревенский мне тут намекает, что я трус, трепло?!
Очень хотелось по-простому дать быдлу в зубы. Но опускаться до его уровня нельзя.
Вот ты со мной сейчас в комендатуру и пойдешь, ледяным тоном объявил я. Лично засвидетельствуешь поручительство и подпись свою тоже поставишь. Чтоб сомнений ни у кого больше не было. Вперед!
Пшел! поручик был гораздо менее склонен вести себя аристократично и с видимым удовольствием ткнул старосту в загривок, направив его в нужную сторону. А сам развернулся и элегантным жестом подхватил руку Беран Аддерли:
Госпожа, позвольте представиться поручик Шилов к вашим услугам. В любое время! и поцеловал ей руку.
Вдова ответила ему вежливой улыбкой, а у меня внутри прямо вскипела внезапная злость и раздражение. Не знаю почему, но этот хорек, целующий руки, вдруг стал просто ненавистен. На секунду. А потом я опомнился. Это еще что такое?! Что со мной?!
Передернул плечами, сухо поклонился женщине и зашагал прочь, подталкивая перед собой старосту.
В комендатуре все прошло быстро и буднично, только начальник канцелярии все поглядывал на меня с интересом, но мои нахмуренные брови удержали его от лишних и бестактных вопросов. Староста вякать побоялся и даже подписал поручительство как свидетель.