Воздух загудел, взорвался шаровыми молниями.
Зажала уши, чтобы не оглохнуть.
Десятки разрядов разлетелись над долиной. Они беспощадно разили животных и людей. Вот с храпом завалился на бок гнедой жеребец. Вскинув руки, рухнул на землю вихрастый паренек.
Ланги, казалось, я не видела их целую вечность. Какими же страшными показались они теперь! Перекошенные злобой лица, крикливые голоса. А ведь когда-то они казались героями. Я бережно выхаживала раненых, с замиранием сердца ждала возвращения очередного патруля, особенно когда туда заступали родные.
Запахло кровью и паленой плотью.
Сообразив, что нахрапом Эллана не взять, серые отступили и выстроились в подкову, отрезав пути к отступлению. Любимый пренебрежительно наблюдал за их перестроениями и выискивал магов. Для чего, понятно: их надлежало убить в первую очередь.
Едва заметное движение, и огненная удавка затянулась на шее одного из нападавших. Эллан дернул за невидимую нить, и ланг замертво рухнул на землю.
Нашел.
Ну да, вон склянка выпала из скованных судорогой рук. Собирался выпустить удушливый туман, серые частенько применяли его в бою.
Осторожно поднялась на колени и пробежалась взглядом по врагам. Среди них наверняка остались стихийники. Положим, Эллан уничтожил штатных магов, но кто-то уцелел и способен доставить кучу проблем. Снятие невидимости, которой укутал любовник, цветочки.
Может, блеснет в ладони искорка, очередная склянка хоть что-нибудь, чтобы смогла предупредить Эллана, вычислить мага.
Ланги выжидали. То ли надеялись взять темного живым, то ли раздумывали, как его убить. Я бы поставила на первое. Навсеи редко разгуливали в одиночку, а тут такая удача!
Темный! презрительно выплюнул предводитель серых, коренастый бородатый мужчина.
Серые! в тон ему ответил лорд и посоветовал: Убирайтесь, пока целы. Мне ничего не нужно в вашем мире.
Зато нам нужно кое-что твое, хрипло усмехнулся другой ланг и посмотрел туда, где ни жива ни мертва сидела я.
Вжалась в землю.
Он видел, заклинание спало!
Не хочу, не хочу попасть в руки лангов! Хочу обратно в Веос, отныне мой дом там.
Нащупала медальон Соланжа. Некромант утверждал, будто с помощью него можно позвать на помощь из любого уголка всех известных миров. Приберегу на крайний случай, не желаю отдавать долг за спасения в постели. В намерениях беловолосого не сомневалась, благо он их красноречиво продемонстрировал. Не удивлена, меня многие хотели. Наиви экзотическое блюдо, изысканное удовольствие, сводящее навсеев навсеев с ума. Якобы после светлой любая женщина казалась пресной. Одновременно наиви вызывала желание подчинить, доказать свою власть. Соланж Альдейн, пусть и не темный, тоже господин, привыкший брать. Не спорю, он мне не безразличен, рождал странные порочные мысли, но душа важнее тела. Эллан Марон и больше никого.
Сдавайся, темный! Нас больше, ты умрешь.
Проклятый серый до сих пор смотрел на меня. Судя по мечтательной улыбке, уготовил роль наложницы, только без драгоценностей и бальных платьев, как у навсеев, а безотказного развлечения на цепи.
Ошейник и полное подчинение.
Не дождется!
Эллан хрипло рассмеялся.
Действительно полагаешь, будто я собрался умереть? Только после тебя, серая падаль!
В мгновение ока лорд изменил облик. Призрачные крылья вихрем подняли над землей, на-ре, вторая, нематериальная, часть сущности любого навсея, черным облачком замерло рядом. Боевой облик преобразил черты. Эллан стал выше, мощнее, но словно утратил материальность: отныне тело пропускало свет. Помнится, когда впервые увидела его, испугалась, а тут залюбовалась.
От посоха Эллана волнами разошелся неприятный вибрирующий звук. Ланги, ругаясь, закрыли уши руками.
Самая настоящая пытка! Тебя будто разрывает изнутри, мозг вытекает через уши. Выдержать такое нереально.
Застонав, рухнула на землю, но высокий резкий звук не отпускал, сводил с ума. Казалось, череп вскрыли и копались внутри десертной ложечкой.
Прости, сейчас, не оборачиваясь, извинился Эллан.
На войне этикета нет, собственная безопасность дороже.
Вроде, он ничего не сделал, но отпустило.
С облегчением выдохнула и, пошатываясь, поднялась на ноги. Еще немного, и сошла бы с ума. Никогда бы не подумала, что можно пытать звуком.
Зато лангов спасать никто не собирался. Судя по кривой улыбке Эллана, он, наоборот, усилил напор.
Лошади взбесились. Они вставали на дыбы и сбрасывали седоков. Те со стоном валились на землю, скрючившись в позе зародыша, и стонали, низко, протяжно.
Вы слушаете и подчиняетесь мне, голос Эллана гипнотизировал. Лорд отступал, серые пятились. Я ваш хозяин, ваш единственный повелитель. Моя воля закон.
Самые молодые поддались чарам навсея. Они сопротивлялись, я видела искаженные мукой лица, но ничего не могли поделать. Тело жило отдельно от разума.
Как завороженная, смотрела на то, как ланги по воле Эллана кончали жизнь самоубийством. Вот она, сила Чувствующего! Прежде я не задумывалась о настоящей сути его дара, теперь с ужасом осознала: при желании Эллан может заставить сделать все, что угодно. Те серые, уверена, они не слабаки, но, словно безвольные куклы, вонзали в грудь мечи, вспарывали животы ножами. Лица искажены мукой. А Эллан усмехался. Сейчас он, как никогда, походил на темного, того самого темного, каким его рисовали в рассказах. Мне лишь однажды доводилось видеть его без маски, когда лорд вытащил из рук некроманта, отца королевы Евгении, теперь сейчас. Ничего общего с милым и предупредительным мужчиной, никакой мягкости, покорности. От такого кровь стынет в жилах, хочется затеряться в траве, стать невидимкой. Удерживало одно: я знала, Эллан меня не тронет.
Любовь запретное чувство среди темных, порочная слабость. Обычно они ее тщательно скрывали, уничтожали в зародыше, некоторые и вовсе никогда не испытывали ничего, кроме физического влечения. Однако встречались исключения. Например, Эллан. Дар Чувствующего делал его иным, восприимчивым к всей полноте эмоций. Лорд умел любить, доказательство тому покойная графиня, которая вертела очарованным, способным к сопереживанию опять-таки в силу дара учителем. И я, сначала вызвавшая интерес диковинная зверушка, затем любимая женщина.
Я видела, как трепетно относятся навсеи к дорогим существам, поэтому, пусть и закрывала глаза ладонью, чтобы не видеть пиршества смерти, не сомневалась, Эллан не обратит силу против меня. Пока не предам. Только предавать я не собиралась.
«А как же некромант с глазами жженого сахара?» некстати напомнило подсознание. Отмахнулась от него и вонзила ногти в ладонь. Перехватила короткий обеспокоенный взгляд Эллан. Хорошо, он не знал, какие мысли роились в моей голове. Навсеи собственники и не знают страха. А я вот боюсь. И сейчас тоже дрожала, вздрагивая от криков и стонов.
Конец страшному зрелищу положил командир отряда. Он рассек рукой воздух, обрубая нити колдовства, и пустил по земле волну огня. Стихийник, как Алексия!
Онемела от ужаса, приготовившись к смерти, но пламя лишь опалило жаром, не сожгло сберег щит, брошенный Элланом.
Лорд отбил заклинание, обратив его против хозяина. Ланг сгорел заживо.
Эллан убивал, хладнокровно, расчетливо.
Клинок посоха окрасился кровью, наконечник звенел от магии. На-ре потеряло счет выпитым душам.
Никогда не видела, как лишает жизни вторая сущность навсеев. Это оказалось поистине жутко. Ланг цепенел, замирал на мгновение и падал как подкошенный. Изо рта вытекала струйка тумана душа. На-ре поглощало ее, раздуваясь, словно гигантский змей, и все, возврата нет.
Вот что мог сотворить со мной Геральт! Воистину, глупая наиви! Тогда, еще живя в замке магистра Онекса, я по доброте душевной попыталась спасти раненого навсея, которого притащила Алексия забавы ради. Шестнадцатилетняя дурочка едва не распрощалась с жизнью, уж не знаю, что удержало тогда Геральта. На-ре завладело сознанием, закрываться-то я не умела, но не разрушило его.
Отвернулась, чтобы не видеть, как Эллан добивает лангов.
Меня тошнило. Сладковатый запах смерти свербел в носу.
Обхватив колени руками, тихонечко заскулила.
Ненавижу смерть! Великая Мать подарила всем жизнь, а мы ее обрываем. Зачем, на каком основании? Ради власти, земли, забавы. Неужели Мира воды не хватило бы всем? Так, наверное, рассуждали светлые и погибли, погубленные собственной добротой. Я последняя наиви во всех мирах, только сумею ли выбраться из ловушки, в которую угодила по собственной дурости.