На другом конце комнаты она заметила девочку. Кто она, Вероника не знала, но встречала в снах и прежде. В темных волосах у нее были бусины тонкой работы и сверкающие каменья; сидя за разделяющим ее и Веронику столом, она сосредоточенно хмурилась над свитком и шевелила губами.
Вероника во сне любила еев груди у нее разливалось теплое чувство; где-то в глубине, в неком колодце чувств, пусть и не ее собственном, просыпались беззаботное настроение и нежность. Вероника проживала чужую жизнь, в чужом теле.
Что такое «феново»? раздраженно спросила девочка. Почти похоже на «феникс», только окончание другое.
Не забывай корневые слова, неожиданно для себя произнесла Вероника. Голос явно был женский, и в нем едва угадывались нотки упрека. Если первая половина слова похожа на «феникс», на что похожа вторая?
Девочка немного помолчала, закусив нижнюю губу.
Ово ово яйцо! прошептала она, победно просияв. Получается яйцо феникса?
Вероника кивнула. Во сне она радовалась успеху девочки.
Онибольшая редкость, и птенца вывести трудно. Фениксы символизируют жизнь, но еще и смерть, это круг. Вот почему они перерождаются Смерть дарует им жизнь. Если яйцо не пестовать бережно, в огне на костях мертвых, птенец возьмет жизнь из другого места. Даже, если придется, у родных братьев и сестер.
Они убивают друг друга? спросила девочка. Родных?
Выражение победы на лице сменилось тревогой. В комнате как будто стало холоднее.
Вероника пожала плечами. Впрочем, у нее было ощущение, что разговорне просто о фениксах.
Они ищут равновесия за счет друг друга. Смерть в обмен на жизнь, ксе кси, объяснила Вероника.
«Ксе кси» выражение на пирейском, увещевание, «милый», «дорогой». Услышав его, Вероника подумала, что они с девочкой, наверное, родственницы. Сестры.
В коридоре послышались шаги, и девочки обернулись к двери. Пора им было расставаться
Сон рассеялся, и Вероника проснуласьв темной холодной хижине. Желудок скрутило от ужаса.
Видения преследовали ее всю жизнь. Вал говорила, что этоиз-за дара тенемагии, и потому Веронике надлежит ограждать разум, даже во сне. В воздухе, подобно семенам одуванчиков, витают людские мысли и эмоции, они словно ждут, когда им откроется неосмотрительный разум, как у Вероники, или когда их поймает ум более острый, как у Вал. Веронике трудно было запирать сознание по ночам, и в ее голове эти перелетные мысли и чувства обретали форму странных снов.
Хуже приходилось в Аура-Нове, посреди толпы. В горах, где рядом была только Вал, стало спокойнее, но сестра предупреждала, что умкак разветвленная пещера, и мысли годами задерживаются в темных глубинах, чтобы всплыть на поверхность позднее. Должно быть, поэтому Веронике постоянно снились одни и те же люди. Они как будто пробурили себе путь в ее сознание и отказывались уходить.
А сегодняшний сон, откуда бы ни взялся, напугал ее до самой глубины души.
Вал часто напоминала о равновесии. Феникс из ничего не рождается: он либо умирает, обращаясь в пепел, чтобы потом возродиться, либо, птенцом в яйце, должен покоиться в пепле из костей других существ. На воле самки умирали, давая жизнь потомству, высиживая по одному яйцу за раз. Жечь кости людей и животных, чтобы добиться тех же условий, додумались первые анимагина вершине Пирмонта. Фениксы стали жить дольше и расплодились как никогда.
Когда Вероника спросила, что станет, если жечь не кости, а просто дрова, Вал ответила просто:
Птенцы умрут.
Внезапно Вероника поняла, отчего до сих пор не вылупился второй феникс. Хуже того, знала это и Вал. Костей собрали слишком мало, и питомцу Вероники пришлось искать для себя другой источник жизни тянуть силы из второго яйца.
Встревоженная, Вероника приподнялась на тюфяке и увидела сестру: Вал стояла над ней, держа в руке топор. При виде оружия Вероника вспомнила, как они покидали пределы империи: под покровом ночи, в крытой повозке. Остановились в приграничной корчме: сестрам пришлось спать в дровяном сарае. Когда к ним ввалился пьяный селянин, Вал схватила топор и приготовилась обороняться.
Пьянчужка попятился, ощупью отыскав дверь, но Вал все же последовала за ним.
Когда она наконец вернулась, Вероника даже в темноте разглядела, как сестра вытирает топор о висящий на гвозде фартук. Наутро и фартук и топор исчезли, и Вероника даже решила было, что ей все привиделосьесли бы не новенький карманный нож у Вал да пригоршня монет, которых еще вчера не было. Вал купила горячей еды на завтрак, а ножиком они вырезали себе деревянные бусины из настоящего пирейского дерева.
Вероника невольно задумалась, о чем же те бусины напоминают на самом деле.
Топор в руках Вал больше походил на тесак, поблескивавшее в темноте лезвие было, без сомнения, острым. Очаг погас, и в комнате воцарился холодный серый мрактакой же холодный и серый, как второе яйцо в углях. Не успела Вероника ничего сказать или сообразить, как Вал отвернулась и ударом топорика расколола яйцо надвое.
Вероника судорожно втянула воздух: скорлупа с хрустом раскололась, а феникс удивленно вскинул голову.
Вероника невольно выглянула из-за ноги Вал. Она сама не знала, что ожидает увидетьмертвого птенчика? но внутри яйцо оказалось столь же плотным и серым, как расколотый камень. Так, может, камнем оно и было?
Вал обернулась и мотнула головой в сторону феникса. Прямо смотреть на птицу она избегала.
Нареки его.
Это она, поправила ее Вероника. О том, что птицасамка, подсказало чутье.
Феникс тихонько защебетал, и в голову хлынул целый поток мыслей и образов. За ночь его разум окреп и повзрослел раз в десятьблагодаря магическим узам. Птенец еще не научился мыслить четко, как тот же человек, но уже и не реагировал на все подряд, как животные. И хотя узами анимаги соединялись только с фениксами, разум животных, с которыми им приходилось общаться часто, они тоже меняли. Лошади и рабочий скот часто становились смышленеев человеческом понимании, и дрессировать их оказывалось проще.
Неудивительно, сказала Вал. Самки тяготеют к женскому духу, и наоборот. Пол фениксы выбирают еще внутри яйца, если знают, с кем соединятся.
Вероника кивнула, поглаживая феникса по пушистой головке большим пальцем.
Пожалуй, я назову ее Ксепира.
Вал прищурилась. Она пристально посмотрела на сестру, потом скрестила руки на груди и задумчиво уставилась в потолок.
На пирейском «пир» значит огонь или пламя. А вместе с «ксе»
Милое пламя, подсказала Вероника, поглаживая сонного питомца по шелковистым перьям.
Или Пламенная Сестра, уточнила Вал. Приставка могла означать как брата, так и сестру, смотря какое имяженское или мужское. Вал обучила Веронику и чтению, и письму, а ещенауке о звездах, временах года и истории.
Вероника всем в своей жизни была обязана сестре.
Она затаила дыхание, боясь, что Вал разозлитсяеще бы, в их семью вторглись, и новичок грозит ее вытеснить.
Наконец Вал вынесла вердикт:
Имя, достойное пирейской королевы.
Ее глаза блестели, как будто она произносила высочайшую похвалу.
Вероника ощутила гордостьугодила сестре! и в то же время испугалась, что слова Вал окажутся пророческими, что ее саму и ее питомца ждет судьба пирейских королев: пламя, слава и смерть.
Может, анимаги в долине и за ее пределами возрадуются, снова увидев в небе огненные следы феникса, но возвращения наездников желают не все.
Глава 3Сэв
В Пире смерти радовались не меньше, чем жизни. Лишь конец приводит к началутакой урок преподнесли людям фениксы, и такой же урок преподнесла мне жизнь.
Сэв смотрел под ноги.
Такой он выработал прием выживания, защитный механизм, а ещеспособ не вступить в дымящуюся кучку помета.
На службе Золотой империи прошло полгода, а Сэв так и не свыкся с новой жизнью солдата. В конце концов, не он выбрал этот путь, и ему претило стоять в одном ряду со сбродом: воришками, убийцами и детьми бедняков, у которых тоже не было выбора.
Все они напоминали ему, кто он сам: голодранец, воришка, убийца.