Или ты трусишка?
Его губы коснулись ее остренького соска, длинные пальцы юноши осторожно поглаживали округлость нежной девичьей груди, и Уна слышала его тяжелое, горячее дыхание, чувствовала нетерпеливую дрожь, сотрясающую все его тело. Дерек ласкал ее, осторожно, почти незаметно освобождая от платья, и Уна, словно заразившись его возбуждением, его нетерпеливым жаром, сдернула с его плеч рубашку и привлекла его к себе, блаженно прикрыв глаза и ощущая его жадные поцелуи на своей шее.
Уна, прошептал Дерек, дрожа, словно от сильного холода, хотя обоим им под его старой курткой было жарко. Нельзя этого делать, Уна
Можно, шепнула она, крепче сжав его обнаженные плечи. Мы уже взрослые, Дерек.
Твой отец убьет тебя, кода узнает, со стоном произнес Дерек, жадно лаская губами грудь девушки. Ее восхитительное обнаженное тело, которое он так ловко избавил от одежды, было слишком желанно и привлекательно, он не мог так запросто прекратить его гладить, ласкать, обнимать стройные бедра, пробовать на вкус атласную гладкость кожи. Его руки жадно тискали податливую девушку, юноша словно хотел успеть насладиться ее нечаянной близостью и доступностью до того момента, как она скажет «достаточно». А потом, разумеется, меня
Он не убьет, шепнула Уна, ахнувладонь Дерека коварно скользнула меж ее ног и накрыла самое чувствительное местечко, горячее и почему-то влажное. От этого бессовестного прикосновения стало вновь жарко, стыдно и восхитительно одновременно. Легкие прикосновения его пальцев дарили неизвестные раньше ощущения щекочущего наслаждения, и Уна с трудом сдержала стон, когда один из пальцев погладил ее там, в горячей влажной впадинке, отчего перемешанное со смущением удовольствие вызвало сладкие спазмы в ее животе. Ему не обязательно знать в этом доме далеко не все происходит с его ведома и с его разрешения
Уна, Дерек, казалось, обезумел от осознания того, то сейчас произойдет и от того, что именно Уна настояла на этом. Он хотел отстраниться, но девушка настойчиво удерживала его, обнимала, а у самого у него не хватало духу оттолкнуть это теплое мягкое тело, перестать целовать ее вкусные губы, ощущать под собой ее подрагивающий животик. Ее колени мягко обняли его и он почувствовал жар ее влажной плоти, ощутил свое возбуждение как нестерпимую тянущую тяжесть, мучение и наслаждение одновременно. Моя рыжая, красивая Уна
Девушка стыдливо пискнула, когда ощутила у себя меж ног его пальцы и еще что-тожесткое, давящее, старающееся проникнуть в ее слишком узкий вход.
Потерпи, шепнул Дерек, чуть приподнимаясь над девушкой. Внезапно его тело стало тяжелым, напряженным, мягкие движения сменились резкими, даже грубыми, и он, одним сильным движением толкнулся в ее телотам, в этом чувствительном, таком мокром и нежном месте.
От резкой боли Уна закричала и сжалась, вцепившись ногтями в плечи юноши.
Больно! выкрикнула она, дрожа, как зайчонок. Постой подожди, не надо!
Дерек замер, его губы ласково стирали слезы, предательски выкатившиеся из-под ее ресниц, и Уна, поскуливая, торопливо читала слова заклятьяточно того же, каким недавно унимала кровь и боль в разбитых розгами пальцах. Заклятье невесттак мама называла его когда-то. Она научила ему Уну тайком от отца, когда маленькая Уна разбила коленки и ревела на весь двор.
«Однажды пригодится», с таинственным видом произнесла мама. И Уна, чувствуя, как от магической вязи слов уходит, отступает боль, накрепко запомнила нехитрую науку. После ран и ушибов было предостаточно, и даже ожоги, полученные на кухне, Уна заговаривала быстро и почти не задумываясь. Сегодня она поняла, почему мама так называла егозаклятье невест. Вот почему
Боль ушла, растворилась, стерлась из памяти, и Уна расслабилась, ощутив, наконец-то осторожные поцелуи на своем лице и еще Дерека. Мужчину в своем теле. Ощущение было странное, необычное, но не неприятное.
Дерек, почувствовав, что ее ноги, стиснувшие его тело, расслабляются, осторожно двинулся, проникая в тело девушки глубже, и Уна ответила ему неловким, таким же острожным движением. Ее испуганные глаза смотрели на него изумленно, и Дерек срывающимся от волнения голосом шепнул:
Не больно больше?
Нет, ответила Уна. Нет
Их губы снова слились в поцелуе, теперь в более изощренном и откровенном, Дерек двинулся раз, другой, проникая в тело девушки, и Уна, настороженно ожидающая боли, не почувствовала ее. Наоборотвернулся тот самый приятный стыд, наливающий живот пульсирующей тяжестью, и Уна поняла, что оно, то самое, запретное и тайное, свершилось. То, что сейчас с ней делает Дерек, взрослые и называют любовью, и скрывают подробности от детей.
Толчки его члена в ее теле стали чаще и сильнее, теперь Уне нравились жесткие прикосновения, она замирала и даже дышать переставала, сосредотачиваясь на разгорающемся в ее теле тепле, медленно превращающемся в нестерпимый жар. Она хотела крикнуть, когда поняла, что от этого жара ее бедра бессовестно дрожат, и стонов не сдержать, но Дерек помог ейснова поцеловал ее, заглушая рвущиеся из груди жалобные всхлипы.
С ее телом происходило что-то, чего она раньше не испытывала, она чувствовала одновременно и блаженство, и абсолютную беспомощность, лишенная возможности контролировать поток обжигающих ощущений. Она постанывала, стараясь устроиться удобнее, чтобы не было так невыносимо хорошо, чтобы не заходиться в стонах, захлебываясь прохладным воздухом, но становилось только еще более невыносимо. Движущийся в ее теле член становился все жестче, и испуганная Уна кричала, царапая влажную спину Дерека, чувствуя приближение чего-то, что не могла не объяснить, не сдержать.
Я сейчас умру, выкрикнула она, чувствуя, как горячее наслаждение разливается по ее телу, выгибая его и заставляя приникнуть к Дереку крепко-крепко, дрожа он каждого следующего толчка как натянутая струна. Все, все!
Ослепительное наслаждение обрушилось на нее, она не узнавала свой голос, старший грубым и каким-то по-дикарски бессовестным. Она стонала и рычала, извиваясь под Дереком, и каждое прикосновение заставляло ее вздрагивать от наслаждения как от удара. Но она продолжала свою бессовестную возню, доставляя себе последниесамые сумасшедшие, вспышки удовольствия, до исступления, до полного отключения всех чувств, до растворения в наслаждении и до блаженного покоя, который после всего случившегося был слаще всего
Это так и бывает?! прошептала Уна, широко раскрывая изумленные глаза, облизывая искусанные, вспухшие губы. Дерек, тяжело дыша, навалился на нее всем телом, обняв девушку, и его кожа была обжигающе горяча.
Да, еле слышно ответил он. Так и бывает Уна моя, рыжая и красивая
Глава 4. Первый жестокий урок
В крыло академии, где располагались личные комнаты, девочек-первокурсниц проводила их новая наставницаДама Игрейна, как она сама велела себя называть.
Дар, пробормотала она слегка удивленно, разглядывая Уну с головы до пят. Какое удачное приобретение магистра Аргента, практически сокровище наверное, он очень доволен?
Девушке ее взгляд не понравился. В нем было много неприкрытого, циничного оценивающего интереса, словно Дама Игрейна прикидывала, а как дорого можно продать девушку. Впрочем, Дама Игрейна довольно скоро прекратила рассматривать Уну. Словно это занятие ей надоело или она приняла какое-то решение.
Быстро, быстро! скомандовала она. Вам предстоит еще переодеться и явиться к ужину, и все это следует проделать до восьми часов вечера. После восьми вы должны быть в своих комнатах. Негласное правило академии гласит: не пойманне виноват, и ему все подчиняются строже всего.
Ее карие глаза весело блеснули, наставница повернулась на высоких каблучках и устремилась по коридору с такой скоростью, что Уна и ее спутница, обутые в удобные, практичные ботинки, едва поспевали за нею.
Это была престранная наставница. Мало того, что в руках ее был стеккороткая тонкая трость с ременной петлёй на конце, годная для работы с лошадьми, но никак не с девушками-студентками, так еще и одета была Дама Игрейна, мягко говоря, легкомысленно. Уна, рассматривая вертлявую наставницу, краснела от стыда, понимая, что на ум приходит одно лишь словокуртизанка. Стройное тело женщины обтягивал роскошный шелковый черный корсет, щедро украшенный кружевами и атласными лентами. Юбка, длинным пышным шлейфом волочащаяся за Дамой Игрейной позади, спереди была так коротка, что можно было разглядеть бархатные подвязки на ее черных шелковых чулках. Напомаженные черные волосы Дамы Игрейны были уложены аккуратными волнами, и венчало все это великолепие кокетливая крохотная шляпка, чудом держащаяся на голове, лихо сдвинутая на правую бровь.