Стук в дверь прерывает мои откровения. И очень хорошо, а то у Лоры подозрительно увлажнились глаза, вот-воти кинется на шею Сестричка Диана явилась предложить нам ромашкового чаю. Она вкатывает столик с горкой печений и сладостей и, конечно, двумя чайничкамия чувствую слабый аромат мяты, опостылевшего валерианового корня, и, кажется, пустырника. Похоже, индикаторы на браслетах всё-таки отметили повышенный эмоциональный фон, а я-то думала, что спокойна
Небо раскалывается с оглушительным треском. Посуда на столе дребезжит, а парк за окном за несколько мгновений загорается, объятый белёсым сиянием. Даже не дрогнув, леди Диана проверяет, плотно ли закрыты окна, задергивает шторы наглухо и, очевидно, использует что-то ещё, поскольку шум дождя становится едва слышным.
Железная дамочка, восхищённо шепчет ей вслед Лора. А ведь с виду ни за что не подумаешь! Как начнёт охать-ахатьклуша клушей, а посмотри, гром шарахнули ухом не повела! Ох, ты бы видела, как она Хорса утихомиривала, а у того открытый перелом на лапе никак не срастался, никого к себе не подпускал
Она обрывает фразу на половине. С минуту мы сидим, уставившись друг на друга.
Значит, так. Аккуратно ставлю чашку на столик. Хватит. Мне надоело слышать какие-то обрывки и намёки. Вы меня своим деликатным обхождением скорее в гроб загоните, чем здоровье сохраните. Немедленно выкладывай всё, а позитивная это информация или нетэто уж мне решать. Только сперва договори, о чём всё-таки наш сэр доктор с Васютой беседовал, мы же вроде с этого начинали?
Лора коротко выдыхает, как перед прыжком в воду, зажмуривается.
Аркаша меня убьёт. И Персиваль тоже. Открывает глаза. Они мне все уши прожужжали, что волновать тебя нельзя ни в коем случае как будто тебе от неведения легче; наоборот, изведёшься вся. Ладно, слушай, раз напросилась
По словам Персиваля, выходило, что Воину и Обережнице вместе быть нельзя. Ну, никак. То есть, иногда возможно, но лучше, чтоб без последствий, поскольку от этого "вместе" бывают и дети. А вот этонедопустимо, во всяком случаедля Обережницы, потому что природа энергетик абсолютно разная. Воинразрушитель. Обережницасозидательница. Собственно, при контакте взрослых особей ничего катастрофического не происходит, но вот если случится обережнице понести от Воинапоследствия будут фатальными. Ещё во чреве матери ребёнок-маг обладает сформированной матрицей, которая иногда может проявить себя, используя тело матери, как проводник; а Обережницы по природе своейочень хорошие проводники и усилители энергии, такая у них уникальная особенность, хоть аура у самих слабейшая. Мне никогда не отрастить великолепных энергетических крыльев, как у дона Теймура, не удержать нескольких аурнапример, лечебную, регенерирующую и боевую, как у наставника-паладина, это для меня недоступно. Однако язамечательный проводник, и без усилий пропуская через себя практически все виды стихий, поддерживаю жизненный баланс за счёт тех крох, которые оседают. Как кит, процеживающий планктон.
Вот почему Николасу удалось так быстро научить меня собирать рассеянную в немагическом мире Силу; а он-то ещё удивлялся, как споро я обучаюсь
Энергетика Воина другая. Её мощь и напор таковы, что позволяют даже смертельно раненому довести до конца бешеную атаку, мало тоговыйти победителем, хоть от самого останется костяк с лохмотьями мышц. Воин спасёт, заслонит собой, проложит дорогу остальным и скорее всего, оправится от таких страшных ран, после которых не выживают даже паладины.
И вот эта мощь, этот напор сейчас у меня внутри. К тому же, помноженный натрое.
Пока что матрицы воинов в латентном состоянии. Они спят. Им ни к чему себя проявлять при столь крошечных и несовершенных телах, в идеаленужно дождаться, когда тельца не только родятся, но и вырастут, окрепнут, будут готовы к принятию боевых навыков и магических приёмов. Достойной энергетике нужны соответствующие вместилища. Матрицы ждут. Поэтому я в безопасности.
До тех пор, пока рядом не появится кто-то из носителей родной крови и энергетики. Отец, например. Его близость подействует на них, как катализатор. Как разряд тока для замершего сердца, как живительные солнечные лучи для истосковавшегося за зиму ростка. Матрицы начнут просыпаться раньше времени и творить с нежной аурой матери приблизительно то же, что делает одуванчик, проламываясь безобидным ростком, затем стеблем, листьями, корнями сквозь прочный с первого взгляда асфальт Рвать на части. Вот, собственно, и всё.
Воинам Ново-Китежского княжества многожёнство разрешается: не баловства ради, а чтобы не переводились, умножались на земле богатыри, Муромцы. Потому-то у Васютиного отца было две жены. Перваябогатырка, от неё и родился Васюта, что по всем статьям удался и в мать, и в отца. Втораяхрупкая девушка, мать Василисы бабка Янека, умудрившаяся передать и дочке, и будущему внуку часть дара, не своего, а далёкой пра-пра-пра-бабки-обережницы. Вот только Василий, хоть и замечал изумрудные проблески в ауре племянника, особого значения им не придавал, считая, что настоящее призвание хлопцаратное дело, и баловство с оберегами Воину совсем уж ни к чему.
Обережников в Ново-Китеже можно было по пальцам пересчитать, а ведали о них и того меньше, хоть и любили, и ценили, и окружали почётом. Уже давно никто не помнил, отчего дурной приметой считалось, когда Обережница и Воин в одной избе встретятся, а чтобы посвататьсятакого испокон века не водилось. Может, часть забытых вед осела в суевериях, но она работала эта часть, и вроде бы исправно. Поэтому когда к Василисе посватался Неждан, княжеский дружинникродители из обоих семейств поднялись на дыбы. Никто внятно объяснить не мог, почему, твердили только: нельзя, неможно, заветы предков не велят! И волхв, к которому за советом пришли, также сказал: нет им брачного благословения. Так и пришлось жениху умыкнуть невесту, не дожидаясь родительского согласия, а венчальный обряд провели в соседнем граде, где их никто не знал. Когда вернулись с повинными головамиВасилиса на пятом месяце была, куда уж там гневаться
Волхв, как узнал, что молодая на сносяхстал темнее тучи. И подался в леса. Думалипропал, ан нет: вернулся с невиданным прозрачным камнем и строго-настрого наказал Василисе этот камень при себе держать денно и нощно, пока не родит. Глядишьи не случится беды-то А какой бедытолком не сказал, повторил лишь: носить, не снимая! И отчего-то от мужа держаться подалее, хотя как это возможно, молодым-то, да когда жёнка на сносях так и хочется приласкать. Но Снегирьволхв-то, долго о чём-то толковал наедине с Нежданом, после чего молодой муж запечалился, да всё чаще стал один ночевать.
Вскоре княжеская дружина отправилась в поход. Василисе в пустом мужнином дому, новом да необжитом, скучно было оставаться, да и страшно, вот и напросилась ночевать к батюшке с матушками, а те и рады, давно их дети вместе не собирались, прямо как в прежние времена Васюту ведь в поход не взяли, он в ту пору в немилости у князя был, потому и остался. Сидели брат с сестрой в саду, судили-рядилио родителях стареющих, о себе, о том, как нескладно с семьями получается; соскучились друг по другу, никак наговориться не могли. И досиделись. Пока ближе к полуночи не полыхнула голубая призрачная стена, отрезав навсегда от родительского дома и от родины. В эту ночь Игрок украл из чужого мира целый кус, половину селения русичей со всеми, кто оказался на захваченной стороне. Что было потомя знала по рассказам Яна.
А камень обережный Василиса брату отдалакогда тот в Сороковники отправился. Решилаему он нужнее будет. Потому-то и неможилось ей то и дело, и за поясницу хваталась, и сознание теряла, бедная Брат был рядом, в одной избе. Хоть и не отец дитяти, а всё жродная кровь, родная энергетика для малыша-воина, что начинал силы из собственной матери тянуть ох, хоть бы не узнать ему этого вовек, Яну-то Видать, не всегда камень справлялся. А уж предусмотреть, что Василиса его брату отдаст, никто не мог предугадать.
Вот о чём Симеон с Персивалем беседовали. Вот отчего Васюта ко мне так и не решился приблизиться.
Задумавшись, помешиваю чай. Подруга косит с тревогой, ожидая, уж не знаю, чего: истерики, ахов, паники Лишь качаю головой в ответ на вопрошающий взгляд.