Вероятно, мой отец
Ваш отец, мисс Монрей, пал жертвой собственной трагической неосторожности, испустил долгий вздох Ремус и разгладил и без того безупречные манжеты. Могу я поинтересоваться, почему вы решили от меня избавиться?
Заявление об увольнении ты писать отказался, пожала плечами Фелиция. А ведь я просила.
Контракт все еще не исполнен.
Да в чем он хотя бы состоит, этот контракт?! Фелиция повысила голос, на мгновение потеряв самообладание, но тут же досадливо прикусила губуи успокоилась. Снова не скажешь?
Сожалею, мисс Монрей. Нет.
Фелиция подавила глупый смешок и взглянула Ремусу в глаза.
Вот поэтому я и выбрала дирижабль. Не знаю, о чем думал мой недальновидный предок, но так или иначе расплачиваться за его капризы я не желаю. Моя жизньэто только моя жизнь, Ремус.
Что ж, разумно, мисс Монрей Ах, револьверкак трогательно. Попробуете меня застрелить?
Он рассмеялся. А Фелиция уже не сидела в креслележала. Кувшин с оранжадом съехал до края стола, упал и разбился. В недрах лайнера что-то натужно трещало и грохотало, а от запаха соли и йода щипало в горле.
Не тебя, хмыкнула она.
И приставила револьвер к своему виску.
В этот момент в стекла рубки упрямо ткнулась водаи выдавила их с голодным утробным хрустом. Фелиция отвлеклась всего на секунду, а потом вдруг в руке у нее вместо револьвера оказалась жирная черная змеяи вцепилась в запястье.
«Даже уйти по-своему не позволил».
Падая в воду, Фелиция почти ничего не чувствовала.
Много, много позже, в Монрей-меноре, укрывая спящую Фелицию одеялом, Ремус размышлял о том, что можно будет наутро сказатьи что нельзя.
«Это всего лишь ночной кошмар, мисс Монрей» вряд ли Фелиция проглотит такую ложь или смирится.
Он отвел с ее лица мокрую прядь волос.
Хозяев тоже нужно воспитывать, произнес тихо, и веки у Фелиции дрогнули во сне. Надеюсь, это сойдет за оправдание?
Она отмахнулась от него, не просыпаясь, и зарылась в одеяла.
Надо же навевает воспоминания.
Ремус присел на край постели и поднял взгляд на портрет Раймонда Монрея над каминомоснователя рода и, по мнению Фелиции, полного идиота. Вот кто знал толк в дрессировке
Выгоревшая до черноты земля, человеческие крики где-то далеко и густой запах дымаэто и есть лицо войны.
Соглашайся, Ремус. По-моему, неплохая сделкатебе просто надо будет приглядывать за моим сыном Некоторое время. И за его сыном тоже. Чего тебе стоит, с твоими-то возможностями?
Он улыбается так, что непонятно, кто кого должен искушать.
А что я за это получу?
Ты? Хм Пожалуй, избавление от скуки. На веки вечные.
3Зависть: Эрида
Богиня раздора с помощью одного только яблока посеяла зависть между богами и ввергла людей в пучину Троянской войны.
Искушение
1
Наверное, в жизни выпадает шанс на миллион встретить человека, о котором недавно думал и которого совершенно не ожидал увидеть.
Это был Волька, одноклассник. Общались с ним в последний раз лет пятнадцать назад. С тех пор не находили времени ни поискать друг друга в сети, ни созвониться, ни попробовать встретиться где-нибудь в громадной Москве, выпить кофе за беседой и воспоминаниями.
Судьба свела нас в Греции.
Мы с Марго сидели на открытой веранде на шестом этаже отеля, пили кофе и наслаждались теплом утреннего солнца. Кругом сновали официанты, подносили свежие хрустящие газеты, угощали пирожными и тостами с джемом. Я сжимал ладонь Марго, водил большим пальцем по золотому кольцу на ее безымянном пальце, ощущал контрастирующий холод кожи и теплоту металла.
Фокусник? спросил кто-то из-за спины.
Я обернулся и увидел Вольку. Постаревшего, располневшего, облысевшего Вольку. Кто еще мог вспомнить мое школьное прозвище? Только лучший приятель!
Он полез обниматься, пододвинул стул, уселся за наш столик и щелкнул пальцами, подзывая официанта.
От Вольки несло кислым перегаром. Под глазами набухли темные круги. Кожа шелушилась и была покрыта сотнями (а то и тысячами) мелких красных прыщиков, будто Волька переживал очередной подростковый кризис. Одет он был в майку с грубо обрезанными рукавами и в трико. На ногах тапочки. Ногти на рукахя заметил сразуне стрижены и заляпаны пятнышками краски.
Охренеть! сказал Волька. Вот не думал! Живешь тут? Отдыхаешь? Познакомишь с дамой?
Голос у него был хриплый и басовитый, как у большинства полных людей. Волька бесцеремонно достал откуда-то сигарету и коробок спичек с содранной этикеткой, прикурил. Официант поднес ему чашку с кофе.
Все верно, отдыхаем, сказал я, не в силах оторвать взгляда от капель краски на ногтях. Маргарита, моя супруга. Прошу любить и жаловать. Марго, дорогая, это Волька, школьный друг. Мы с ним были не разлей вода. Я тебе недавно рассказывал, помнишь? Прекрасный художник.
Ваш муж, сударыня, мне очень помог в прошлом, сказал Волька, пуская дым носом. Это самое, слов нет, как я рад тебя видеть!
И я тебя, дружище! Совпало-то как! Греция, пять звезд а?
Не верю в совпадения, сказал Волька. Взрослые же люди. Давай считать, что мы всю жизнь к этому стремились! Фокусник, ты совсем не изменился! Разве что морщины эти твои вокруг глаз. Чего не убрал? Ты же, это самое, можешь.
Ну, положим, ты тоже не помолодел. Где волосы-то потерял? Всего пятнадцать лет прошло! Локоны были, как у девчонки. Марго, представь, у него волосы были до плеч и такие бело-желтые, кучерявые. Солнечный мальчик. Так называли, да? Кто-то такое прозвище тебе дал, уже и не помню
Слова неслись бурным потоком, как это обычно бывает, когда встречаешься с прошлым. Я бы с радостью поведал множество историй о нас с Волькой, но Маргаритамилая моя Маргобыла не слишком настроена на беседу. Это я определил по поджатым губам, немигающему взгляду и слегка склоненной голове. Я взял ее за руку, прикоснулся губами к влажной холодной коже, поцеловал переплетение вздувшихся старческих вен.
Милая, шепнул, разрешишь поболтать со старым приятелем?
С властными и богатыми женщинами только так. Покорно и робко.
Я закажу завтрак в номер, сухо сказала Марго, кивнула Вольке и удалилась, не допив кофе.
Газета ее, оставшаяся на столике, шевелилась от легкого теплого ветра.
Я чего-то о тебе не знаю? усмехнулся Волька, кивая на удаляющуюся фигуру. Ты же не серьезно? У вас разница лет в тридцать, не меньше. В альфонсы заделался?
Любовь, она такая, ответил я. Сам-то женат? Кольца не вижу.
Волька постучал себя по лысине указательным пальцем:
Не мое это. Другие дела есть, знаешь ли. Вещи, которые не отпускают.
Я спросил:
С каких пор ты начал пить по утрам?
С тех самых, как понял, что это отлично поднимает настроение, усмехнулся Волька. Зубы у него были желтые и неровные. Тебе тоже советую. Успокаивает.
А я подумал вдруг, что как-то не вписывается Волькин образ в пятизвездочный отель в Греции. Ему бы с такой внешностью и одеждой маляром где-нибудь работать в Чертаново.
Вольканесомненно постаревшийпри этом будто вынырнул из прошлой жизни. Из той, где мы носили одинаковые дешевые брюки и куртки, вешали на рюкзаки значки, пили пиво за школой, прикуривали первые сигареты и, конечно, обсуждали, кто какую девочку закадрил, кто с кем целовался, кто что успел пощупать или подглядеть. Он был Солнечным мальчиком, а я Фокусником. Школьные прозвища прилипчивы.
Тот мир остался в прошлом, замкнутый со всех сторон воспоминаниями, и появление Вольки никак не вязалось со всем тем, что я пережил за последние пятнадцать лет.
Пиво будешь? спросил Волька. Холодное, свежее. Я тут все сорта знаю.
Его маленькие глазки, окруженные набухшими гнойничками, вперились в меня. А мне, если честно, перехотелось общаться с лучшим другом из детства.
Я мало пью, и тебе бы
Посмотри на мой живот, перебил Волька. Поздно завязывать, понимаешь? Тридцать пять лет на носу. Это ж почти старость!
Сейчас и до семидесяти живут без проблем.