После двух десятков головокружительных прыжков они наконец-то добрались до пыльных камней площади. Мявшаяся неподалеку свита радостно бросилась к ним, заключая в кольцо. Старший попытался было что-то доложить, но Марий лишь раздраженно отмахнулсяситуация была более чем очевидна. Ему сейчас был нужен разговор только с одним человеком, и он знал, где его искать. Конечно же в месте наибольшего скопления знамен, плюмажей и прочей торжественной мишуры.
С трудом пробравшись сквозь несколько рядов оцепленияпреодолеть упорное сопротивление гвардейцев удалось лишь с помощью служебного жетона с хорошо узнаваемым символом Карающей ДланиМарий предстал перед лицом организатора и вдохновителя всего происходящего. Всех сопровождающих пришлось оставить снаружиничто не заставило бы Антареса подвергнуть свою драгоценную особу такому риску. Кто такие люди Мария и на что они способны, один из командиров гвардии Владыки знал прекрасно. Оставаться с ними наедине даже в окружении сотен своих гвардейцев было бы весьма небезопасно.
Что здесь происходит? с ходу спросил Марий, кипя от бешенства и с трудом удерживаясь от того, чтобы врезать по этой напыщенной самодовольной роже. По какому праву вы ввели войска в нейтральный мир? Вы Вы вообще понимаете
Мне кажется, это ВЫ не понимаете, холодно прервал его Антарес. Весь этот бред про мирные договоры, нейтральные миры, миролюбивых террористов и раскаявшихся преступников Именно он привел вас к тому, чем вы являетесь сейчас. Вы не смогли решить проблему непримиримых, при всех силах и ресурсах, которые были у вас в руках раньше. Сейчас же вы не в состоянии обнаружить целое войско, идущее у вас по пятам, о чем тогда вообще можно говорить. Уйдите, Марий, и я постараюсь сделать вид, что не слышал ваших слов. Сегодня этот мир перестанет быть черной дырой сектора, а последние террористы будут пойманы и предстанут перед Владыкой для суда. Тогда-то господин поймет, кто на самом деле является его преданным слугой, а кто играет на две стороны. И это в лучшем случае.
Да как ты смеешь! прошипел побледневший Марий, из последних сил пытаясь удержаться от прямых оскорблений. Моя верность никто не смеет в ней сомневаться! А вот последствия твоих действий ты не представляешь, чем это может закончиться!
О, я все прекрасно представляю. И знаете что у меня создается ощущение, что вы попросту тянете время, давая своим друзьям возможность сбежать. Не выйдет! Ни у них, ни у вас. Уберите его!
Повинуясь командиру, пара дюжих гвардейцев подхватила Мария и буквально вышвырнула его за линию оцепленияему с трудом удалось устоять на ногах. Бросившуюся к нему на помощь собственную свиту он остановилстычка с гвардейцами уже ничем не могла помочь, лишь только усугубив положение. Увы, но в настоящий момент Марий был бессилен на что-нибудь повлиять, и все, что ему оставалосьнаблюдать за ситуацией и надеяться. Надеяться, что вторжение в Святую землю пойдет не по самому худшему варианту, который он в свое время так и не включил в окончательных докладбыть может, напрасно.
Тем временем Антарес, весьма довольный произошедшей стычкой и особенно ее окончанием, развернулся к храму, намереваясь отдать распоряжение о высылке парламентера. В глубине души он был почти уверен, что на этом операция в общих чертах завершитьсяну не полезут же местные безлицые немощи на лучших солдат сектора? Да даже если бы и полезлиэто не слишком сильно затянуло бы дело. Позволить себе надолго отлучаться из столицы Антарес не могего недоброжелатели вполне могли воспользоваться этой возможностью, чтобы еще немного подвинуть и без того впавшего в немилость гвардейца. Поэтому на решение вопроса «на месте» было отведено от трех до шести часовв основном это время должно было уйти на блуждание по извилистым улицам этого негостеприимного города, чьим названием Антарес даже не подумал поинтересоваться.
Неприятным открытием был густой строй одетых в дурацкие хламиды служителей, обступивших храм со все сторон. Когда они успели составить строй и откуда повылезали в таких количествах, командир вторжения не имел ни малейшего понятия, да и ему было все равно. Служители стояли плечом к плечу на верхних ступенях лестницы, ведущей к дверям храма, и сжимали в руках дурацкие обсидиановые дубинки с навершием в виде когтистой лапы, сжимавшей каменный шар. Впечатление эти нелепые фигуры вызывали скорее комичное, нежели устрашающееразве что их количество могло вызвать некоторое беспокойство Поколебавшись, Антарес все-таки отправил парламентера. Отказываться от оптимистического сценария не хотелось, да и почему бы ему не сработать?
Молодой гвардеец, невероятно гордый доверенной ему миссией, пересек площадь, остановился, не доходя двух десятков метров до строя служителей, развернул свиток с позолоченными навершиями и громко зачитал текст ультиматума. По нему «аборигенным жителям мира» предписывалось немедленно выдать «врагов Владыки», без учета персоналий, естественно, в руки правосудия, а самим «ожидать указаний для дальнейших действий». Аборигенные жители совершенно проигнорировали красноречие парламентера, отчего тот возвращался к товарищам покрасневшим от негодования и решительно настроенный показать этим дикарям, насколько неправильно они себя повели.
Антарес пожал плечами и взмахнул рукой, пуская в дело второй и последний вариант действий. Заранее выстроившиеся напротив входов в атакующие колонны гвардейцы бросились вперед, намереваясь сходу прорваться внутрь и прочесать здание в поисках чужаков, местных шишек и ценных вещей.
На зачарованную броню из сложного полиметаллического коктейля, облегающую могучие тела гвардейцев, обрушились удары жалких орудий аборигенов и на ступени храма хлынула кровькрасная вперемежку с голубой. Каменные шары в оголовьях дубинок с легкостью сминали артефактную броню, будто та была сделана из картона. Защищаемую броней плоть этих странных орудий и вовсе не замечали, буквально разваливая на чисти атакующих гвардейцев.
К сожалению обороняющихся, их тряпочные балахоны, в отличие от оружия, оказались именно тем, чем выглядели, и задержать удары клинков нападавших были не способны. Вдобавок те орудовали своими мечами куда быстрее защитников храмавсе-таки с увесистой каменной дубинкой в руках сложно проявить чудеса скорости. Стремительно растущие с обеих сторон потери раскладывались в пропорции один к пятии если отношение к таким числам оборонявшихся было неизвестно, то выпученные глаза командующего гвардией прекрасно характеризовали его шок. Это безумие совершенно не вписывалось ни в какие расчеты. Оставалось надеяться, что взбешенные гвардейцы быстро перебьют всех служителей в этом безумном открытом бою, где у обеих сторон не было по сути никакой защиты и все решала лишь скорость и точность наносимых ударов.
Повинуясь торопливым командам не менее ошарашенных офицеров, на помощь передовым колоннам бросились резервные части. Гвардейцы надавили, пытаясь побыстрее ворваться внутрь и попятились, оттесненные плотным потоком новых фигур в деревянных масках, хлынувшим из десятков замаскированных выходов. Казалось, что храм был битком забит служителями, стоящими друг у друга на головах и сейчас с огромным напором выливающихся наружу.
По ступеням храма лились уже настоящие кровавые реки. Голубая и красная жидкости не смешивались между собой, окрашивая ступени невероятно сложным и ужасающе-красивым орнаментом.
Вдобавок к уже творящемуся безумию внешнее кольцо оцепления внезапно без всякого предупреждения атаковали обычные горожане, с самого начала стягивающиеся к храмовой площади и до того безучастно взиравшие на происходящее. У горожан не оказалось чудесных дубинок, лишь обычный домашний инвентарьножи, серпы, топоры. Но зато атакующих было очень, очень много. Они практически сразу смяли тонкую внешнюю цепь, валя гвардейцев на землю и разбирая их на кускимедленно, но неуклонно. Пробить броню их оружие не могло, но неспособные подняться под весом навалившихся на них тел гвардейцы с ужасом ощущали раз за разом вонзающиеся в малейшую нащупанную щель неумолимые стальные острия.
Взбешенный Антарес хотел было скомандовать общую атаку, броситься в бой лично и попросту выжечь все на несколько кварталов вокруг, но тут стоящие неподалеку от него маги, неотрывно манипулирующие десятками висящих в воздухе разноцветных кристаллов, закричали на несколько голосов: