У тебя там кто-то есть, сказал я.
Ке-хеопс сносно изобразил человека, совершенно забывшего, о чём шла речь.
Эм? буркнул он, сворачивая в другой проход, ведущий к следующей лестнице, поднимающейся из дворцовых подземелий.
Я почти уверен, что у Шептунов есть способы проверки защиты каждый раз, когда они входят в ту комнату, продолжал я. Значит, один из них отключил защиту после того, как они начали собрание.
Я мысленно перебрал всех людей, сидевших за столом.
Это был верблюд? Нет Сурикат?
Ке-хеопс наконец остановился, слегка улыбаясь.
Полагаю, один из них и вправду смахивал на суриката, а у другого, несомненно, была морда верблюда. Предположить, что один из них лазутчик, тебя, наверное, заставил какой-то трюк аргоси? Может, арта превис?
Вопрос застал меня врасплох. Насколько мне было известно, отец никогда не задумывался о пути аргоси дольше, чем на пять секунд. С его точки зрения, от таких вещей Верховному магу не больше пользы, чем от глубоких знаний о рытье канав или вязании детских чепчиков. То, что за последние годы отец разузнал об аргоси хоть немного, означало, что он начал относиться к ним серьёзно.
Вообще-то арта локвит.
Он нахмурил брови.
Я думал, арта локвит это языки?
Арта локвит это красноречие, а не просто языки, пояснил я. Один из первых принципов этого таланта заключается в том, что каждое высказывание служит определённой цели. Поэтому, когда кто-то болтает лишнее, например, когда сурикат продолжает упоминать темы, которые уже подняли другие, это значит, что в его намерения входит не выражение своего мнения, а нечто иное.
По-моему, слишком много предположений.
Вообще-то нет. Речь его была слишком ровной. Если бы он искренне беспокоился, что остальные за столом не разделяют его тревог, он бы повысил голос, когда стучал по столу. Он что-то скрывал, я уверен. Я поймал взгляд отца. Так же, как ты скрываешь сейчас.
Отец посмеялся над этим обвинением.
И что, согласно твоим маленьким умозаключениям, я скрываю?
Как и большинство людей, гордящихся своей честностью и прямотой, отец был прирождённым интриганом, но никудышным игроком в покер.
Это самый долгий разговор в нашей жизни, когда ты не называешь меня слабаком, неудачником или предателем нашей семьи. Что тебе от меня нужно, отец?
Ке-хеопс не отвёл глаз. Я задумался понимает ли он, что смотрит на меня взглядом человека, оценивающего потенциальную угрозу.
Не здесь, сказал он и пошёл вверх по лестнице.
Я последовал за ним, но слишком поздно заметил соматические фигуры, которые он составляет наполовину скрытыми в тени руками. Я услышал последний шепчущий слог неизвестного мне заклинания, как только поднялся на верхнюю ступеньку лестницы и обнаружил, что вместо потолка большого зала дворца смотрю в небо, полное звёзд.
Воздух холодил мои щёки, каменные полы под моими сапогами сменились мягким песком. Мой взгляд устремился к далёким огням города. Могучие башни поднимались над его стенами, достигая небес; тени, которые отбрасывали эти башни в свете луны, тянулись к нам.
Махан Мебаб прошептал я. Столица теократии Берабеска.
Ты всегда хотел сыграть героя, Ке-хелиос, произнёс отец. Теперь я даю тебе прекрасную возможность.
Он показал на город.
Всё, что тебе нужно сделать, это проскользнуть за те стены и убить Бога, прежде чем он уничтожит всё, что ты любишь.
Глава 10. Миссия
Трудно не запаниковать, когда все ощущения вопят, что ты в тысяче миль от того места, где, как ты думал, сейчас находишься. Мышцы нижней части тела сжимаются, готовясь к бегству, хотя чувство равновесия подводит. Руки трясутся, язык словно распухает от медного привкуса. Тошнота тоже не слишком веселит.
«Сосредоточься, велел я себе. Закрой глаза. Игнорируй внешний мир и доверься внутреннему голосу».
В такие моменты Фериус Перфекс любит повторять: «Дыши в пустоте, малыш».
Я так ненавижу эту фразу, что почти хочу, чтобы она не сработала.
Хорошая иллюзия, сказал я наконец, когда бешеный стук в груди начал стихать. Но тебе следовало чуть лучше поработать над бризом.
Ке-хеопса беспокоила моя критика.
О чём ты? Заклинание
Я легонько помахал рукой перед собой.
В сердце пустыни кожу больше сушит. И давление воздуха в таких низинах должно быть больше, чем в Дароме.
Восхитительно, прокомментировал отец. Я почти уверен, что он впервые сказал это своему сыну. Твой разум должен был сам восполнить такие упущения.
Не расстраивайся. Я чаще отбивался от магов, владеющих заклинаниями шёлка, чем большинство других людей, предупредил я.
Я протянул руку за спину. Мои органы чувств настаивали, что там ничего нет, но напряжение мышц руки и предплечья говорило, что я прижат к стене дворца.
А что будет, если кто-нибудь, идя по коридору, наткнётся на нас?
Они будут обходить нас, даже не замечая нашего присутствия, слишком самодовольно ответил отец. Заклинание вызывает чувство неловкости у всех находящихся поблизости огромный дискомфорт, который заставит избегать места, где мы стоим.
Умно, заметил я.
Отец ненавидит это слово.
Вообще, это изобретение твоей сестры. Она стала настоящим экспертом в составлении сложных заклинаний. Слегка театрально, конечно, но порой её технология находит своё применение.
Мои уши не упустили слово «театрально». Ке-хеопс не мог смириться с мыслью, что способности дочери превосходят его собственные.
Тогда, может, лучше послать Ша-маат сделать грязную работу?
Он так крутанул пальцами, что я чуть не упал на землю. Вокруг нас начали появляться фигуры, закутанные в одеяния жителей пустыни, полностью скрывающие лица, за исключением глаз, которые светились религиозным пылом. Половина людей держали мечи с зазубренными клинками под названием казхан. Другие носили на кончиках пальцев тиазхан острые как бритва стальные когти, пробудившие у меня болезненные воспоминания о давно заживших шрамах на груди и спине.
Правоверные, выдохнул я.
Религиозные фанатики, пренебрежительно бросил отец, хотя не смог скрыть своей тревоги. Если бы мы действительно стояли на их землях, они бы уже почувствовали присутствие моей магии. И сейчас охотились бы за нами.
Однажды я уже встречался с правоверными и, если бы не искусное мошенничество Фериус Парфекс не говоря уж о свирепости Рейчиса, никогда не пережил бы ту первую встречу. Полагаю, стоит упомянуть, что ответственный за то, что за мной тогда пришли эти сумасшедшие, стоял сейчас рядом со мной.
У правоверных в духовном арсенале появилось новое оружие, продолжал Ке-хеопс.
Его пальцы снова шевельнулись, и одетые в льняные одежды воины опали на колени в песок. Они молились вместе в кругу, и кровь начала капать из их глаз и ушей.
Это что-то вроде проклятия.
Проклятия?
Мой народ не верит не только в богов, молитвы и достоинства произведений публичного искусства, но и в проклятия.
Струйки крови, стекая по лицам правоверных, капали на песок, превращаясь в тонкие яркие ручейки, которые скользили к центру круга и сливались в единый алый поток. Струя вздыбилась, с шипением выпуская в воздух алый пар, и устремилась по земле прямо ко мне.
«Не вздрагивай! Это всего лишь иллюзия, так что не вздрагивай!»
Я вздрогнул.
Мы называем это «Проклятием», вымолвил Ке-хеопс. Ни стены, ни заклинания не могут от него защитить. Болезнь, которую оно приносит, медленная, мучительная и неизлечимая.
«Думаю, это объясняет, почему он не хочет посылать на задание любимую дочь».
Ке-хеопс, казалось, угадал, о чём я думаю.
У тебя есть преимущество, которого нет ни у одного другого мага нашего клана. Правоверные не могут выследить тех, чья магия слишком слаба, чтобы привлечь их внимание. Он небрежно указал на широкополую шляпу на моей голове. Серебристые иероглифы на твоей нелепой шляпе также доказали свою эффективность в маскировке от тех, кто ищет немагическими способами.
Это объясняет, почему моя мать упомянула, как трудно ей было высмотреть меня в магическом кристалле. Даже Нифения, довольно талантливая амулетчица, не смогла понять, как работают знаки на моей шляпе.