Сколько прошло времени не знаю. Меня кормили не часто, я постоянно испытывал чувство голода. Но хотя бы еда была нормально, к бутербродам приносили горячие и жидкие супы и борщи, салаты, выпечку, фрукты. Еду приносили всегда ночью, открывалась крышка и на верёвке вниз спускалась корзинка с едой. В пустую я складывал посуду и бутылки, так же прочитанные книги, их читал постоянно. Иначе сошёл бы сума от бессилия и переживаний. Книги получал новые, теперь уже другого содержания, теперь мне дали возможность ознакомится с классикой отечественной и зарубежной литературы с основной идеей измена и предательство. И я читал, что ещё делать. Мой волк по-прежнему не ощущался. Я не знал где я, кто сторожит меня на верху и сторожит ли, действительно ли есть угроза моим родным. Поэтому я ел, спал, читал. И думал, мечтал исправить всё что натворил и строил планы на будущее. И вспоминал, снова и снова проживал минуты своей счастливой жизни, где я сын, брат, дядя, любящий и любимый мужчина, где я среди тех, кого люблю больше жизни. Крышка моей тюрьмы снова открылась и во внутрь заглянул мужик.
Часть 18путь
Есть кто?
Есть.
Тебя выкрали что ли. Выкуп требуют с родных? Я задохнулся от чувств. Неужели правда. Неужели простой человек нашёл меня и сейчас поможет. Эй, живой?
Отец, у тебя телефон есть? Позвони моим родным, скажи где я. Скажи Серый просил помочь. Они поймут. Я продиктовал номер отца.
Подожди, сынок. Телефон у меня есть, только он тут не ловит. Это пешего хода два дня с леса до райцентра. Давай я лучше тебе помогу выбраться. А то твои архаровцы охранявшие тебя уже второй день не возвращаются. Я тебя уже неделю как приметил. Я егерь, Михалыч. Тут место такое, в девяностые привозили в яму кидали. Думал, времена смутные прошли. А тут тебя кинули. Я неделю ходил выглядывал, когда они уедут. А они на два часа уезжали, одни, а приезжали другие. Я три смены насчитал по двое. И ещё трое, вроде начальства. Начальство раз в день всегда приезжало. А тут два дня их не было. А вчера смена не приехала. Я до обеда подождал, мало ли что, и к тебе.
Он говорил просто, но по-военному чётко. При этом то удаляясь, то приближаясь. А потом скинул верёвку вниз ко мне.
Ты там не связан, сил подняться хватит?
Не знаю Михалыч, я даже не знаю сколько я тут. Да ещё и постоянно под наркотой. Меня пичкали какой-то дрянью. Только сейчас хоть немного в себя пришёл. Какое сегодня число?
Седьмое июля
Твою ж мать, это же полтора месяца. Мать с сестрой сума сошли, наверное. А Леночка А отец
Это хорошо, что ты о матери вспомнил, молодец. Мать надо уважать. Только давай ты потом родню перечислишь и вспомнишь. А сейчас выбирайся и уходим, а то мало ли.
Прости Михалыч.
Я полз по канату словно девчонки с маникюром как у кротов на моих уроках. Силы вроде были, но я не мог толком управлять телом. Руки с трудом держали канат, ноги не сгибались. Я подтягивался продвигаясь к верху словно ленивец. Михалыч не выдержал, заглянул вниз что-то пробурчал и стал тянуть канат вверх вместе со мной. На землю я упал мешком с картошкой пыхтя и кряхтя словно старик при смерти.
Да, хорошо тебя одурманили. Язык заплетается, говоришь словно засыпая и так же двигаешься.
Прости Михалыч, я не чувствую этого. Мне только очень тяжело и сил нет и дышать почти больно. Помоги.
Да куда уж денусь. Зря что ли неделю выслеживал и час, не меньше, тушку твою вытягивал. Полежи тут. Я верёвку заберу и запах перцем засыплю, мало ли, собак в след пошлют.
Михалыч ушёл, а когда вернулся помог мне встать и подхватив меня под плечо потащил в лес.
Через три километра у меня машина стоит. Добредём и рванём на город, а там и к твои. Если успеемхорошо. Нет, тогда нам несдобровать. Думаю, суть твоих похитителей ты знаешь, чувствую, и сам не простой парень. От того не легче. Куда везти тебя?
Москва. Но лучше домой, в Химки в Вашутино. Михалыч, надо доехать до места где ловит связь, а там связаться с моими.
Так-то оно так. Только До Москвы далековато. Ты хоть знаешь где мы сейчас? Нам сейчас до Финляндии ближе, чем до Москвы.
В смысле, до Финляндии?
В прямом. Мы недалеко от озера Ладожское, слыхал о таком? Не хмурься. Ближайший посёлок Ляскеля.
Михалыч, мне нельзя звонить своим так далеко от дома. Нас перехватят раньше.
И что ж мне, до Москвы тебя везти?
Михалыч, прошу, помоги. У меня там семья сума сходит. Их прижать хотят, мною шантажируют. Мне с ними связаться можно только когда свои рядом будут. Можно не в Москву, можно в Зеленоград, у меня там сестра с мужем живут.
Мы дошли до машины. И Михалыч тяжело дыша помог мне забраться в салон его четыреста шестьдесят девятого УАЗика, местами ржавого и пыльного внутри. Я дышал с трудом каждый вдох и выдох словно огонь обжигал всё внутри. От нашего пути ломило всё тело и сердце билось так, словно хотело выскочить наружу сломал на своём пути рёбра. Мой спасатель дал мне воды. И тяжело смотрел на меня.
Скажи-ка мне, а чем ты занимаешься?
Дыша с хрипом я начал говорить. Говорил правду, чувствовал, солгу и он мне не поверит. В лучшем случае довезёт до ближайшего опорного пункта и сдаст на поруки полиции. А там как повезёт, в чём я сомневаюсь.
Я учитель в школе. И ещё владею спортзалами. Моя семья из не бедных людей. Совсем не бедных. Но поверь, Михалыч, никакого криминала. Поэтому на мою семью и давят, мною шантажируют.
Михалыч пристально рассматривал меня, изучающе. Потом сплюнул и захлопнул дверцу машины. Сел на водительское место, завёл машину и тронулся. Ехали молча. Сначала я наблюдал за Михалычем, он злился, хмурился. А потом видимо я не заметил, как уснул. Проснулся, когда меня будил Михалыч.
Вставай лежебока. План такой. Сегодня заночуем у меня. Дом у меня егерский, в лесу. Семьи нет, гостей не бывает. А с рассветом двинемся в путь. У меня как раз по плану объезд участка. Ехать будем грунтовыми дорогами через леса от одного к другому охотничьим домикам. С собой возьмём сух паёк и воду. Канистры с топливом. На дорогу будем выезжать только чтобы заправиться. Всё остальное нам и лес даст. Я же правильно понял, что обнаружив твой побег тебя будут искать по всем дорогам и посёлкам?
Он говорил словно отдавал команды, по-военному чётко, бескомпромиссно. Говорил вытаскивая меня из салона своей машины. Помог дойти до его дома. Не большого из сруба. Усадил на скамейку. И дождавшись моего утвердительного кивка в ответ на свой вопрос продолжил.
Сейчас воды согрею, тебя отмыть надо, баню топить не буду, не известно, как твоё сердечко от всего чем тебя напихали справится, а рисковать не хочу. Денег у меня не много, но думаю на дорогу хватит. Одежду я тебе из своей дам, брить тебя не будем, с бородой если кого встретим, ты за нашего брата сойдёшь.
Он ушёл, а я сидел и думал. Думал о самом Михалыче, о ситуации, о своей семье. Потом он помог мне вымыться, накормил и уложил спать. Подъём был ещё до рассвета. Михалыч уже собрался сам, приготовил одежду мне и полностью собрал всё необходимое в дорогу. Мы поели. Михалыч закрыл свой дом и оставил табличку на двери: «на объезде угодьев». Ехали не долго. У съезда с грунтовки меня высадили. Михалыч въехал в небольшое селение, кажется он говорил посёлок Ляскеля. Там пообщался с кем нужно до отъезда. Забрал почту в местном отделении, купил свежие газеты нам нужны, мне нужны новости. Набрал топлива в канистры и залил полный бак. Я ждал всё это время в лесу у съезда на дорогу. Вернулся он быстро. А дальше путь, долгий и возможно опасный. А я не в состоянии обернуться. Не могу защититься сам и втянул в свои проблемы другого человека. Ехали молча до самого вечера. И уже тогда остановились на привал. Костер. Каша походная с тушёнкой на огне. Я ел словно с голодовки, хотя почему словно. Я был с голодовки, не доедал и был в тумане. Еда сейчас для меня лучшее лекарство. Котелок опустел быстро. Михалыч вымыл его и заварил травы.
Пей. Это поможет. По кустам будешь бегать часто, но за то быстрее из организма отрава выйдет.
Питьё было горьким и жгучим. От него внутри всё скручивалось и рвалось наружу. А потом действительно тянуло в кусты. Собрались быстро, костёр засыпали землёй, а саму стоянку Михалыч засыпал из пакета травами. Пояснил просто: «от собак». И снова в дорогу. Ехали долго и уже по тёмному.