Я уходила к машине, там меня уже ждал Сеня и Коля, Петя шёл по пятам за мной. А журналисты кинулись с расспросами к стражам, оставшимся за моей спиной. Я чувствовала взгляд полный ненависти и даже отвращения, не один взгляд в мою спину. Но в том-то и дело, что я, что мы, оказались впереди.
Ещё пару месяцев ушло на завершение всех дел по искам о компенсации от стай к стражам. Все это время меня осаждали стражи с требованием отдать им Фонберина. Та продажная семёрка больше не появлялась лично, хотя в официальных требованиях почти всегда была резолюция одного из них. Но я игнорировала все требования. Ответ всегда был один:
«Фонберин Вячеслав Вольфович находится под защитой стаи Волковой, согласно традиции клятвы побеждённому до суда стай. Его жизни и здоровью ничего не угрожает. В выдачи его стражам отказано по праву победителя согласно древним законам стай.
С уважением вожак стаи Волкова Елена Макаровна»
Два месяца противостояния и вот все дела завершены. Стаям назначены компенсации за ущерб. Среди стражей прошли громкие увольнения и отстранения. Но семёрку предателей это не задело. А через неделю были назначены открытые слушания по делу стаи Фонберина. Все, кого на суде нашей стаи мы описали пострадавшими и свидетелями уже расселились в Москве под присмотром стаи Князева. Многих приняли в его стаю, кто был принят в стаи наших союзников. Одиночек не осталось. Те, кто был принят в мою стаю тоже прибыли. Всех их было не узнать. Живые глаза, общительные и игривые дети. Чистые, ухоженные, сытые. Они ещё боялись и жались в кучку, но уже не вздрагивали от громких звуков и не сгибались под прямым взглядом.
Сложнее было доставить наших пленников. Нам пришлось везти связанных людей сначала до железнодорожного вокзала, а потом в выкупленном вагоне, перевозить их в Москву. И все это делать так, чтобы не попасться на глаза любопытных обывателей. И что ещё сложнее, доставить их до Москвы и в суд стай не потеряв их. Мы до последнего боялись что продажные стражи что-то предпримут. Поэтому бронь на вагоны были оплачены на месяц в каждом рейсе до Москвы. А так же аренда автобусов без водителей во второй половине того же месяца. Автобусы мы использовали с умом. В них мы провели благотворительные экскурсии. Просто в последний день собрали детей из ближайших детдомов и отправили их в Москву все оплатив. А так же в день отправки наших пленников была бронь на чартерный рейс до Москвы. Аренда и бронь были на кого-то из стаи, каждый раз нового, но это не мешало им отследить все. Расчёт был верен. Первые две недели арендованные вагоны навещали заботливые стражи в ближайшем от нас городе. Дальше просто встречали их уже на подъезде к Москве. Все автобусы перехватывали и осматривали в дороге подальше от населённых пунктов. А чартерный рейс просто взяли под контроль до подтверждения. Поэтому отказ от чартера был сюрпризом дня них и ещё каким.
Мы поступили просто. Арендовали вагон, загрузили наш живой груз, а дальше подцепляли вагон к разным составам. Постоянные смены состава увеличили время езды. Но благодаря связям и Владимира Петровича, никто кроме сопровождающих не знал в составе какого поезда в данный момент едет в Москву прицепной вагон. Да и вагон был не пассажирским, а почтовым, поэтому аренда была оформлена не через железнодорожную службу, а почтовую. Надо ли говорить, что появление среди ночи связанных людей в здании суда стай, где утром должен был состояться суд, был сюрпризом для всех, кроме доверенных лиц. Ну а для соблюдения всех законов стай, в сопровождающих были стражи, та самая пятёрка стражей, которым мы верили.
Фонберина на первом заседании не было. Я отказалась его приводить до суда непосредственно над ним. Все так же ссылаясь на своё право. И вот, суд стай. В этот раз у обвиняемых нет защитников, нет адвокатов. Их вина не нуждается в подтверждении. Весь суд только для того, чтобы определить наказание, вина уже доказана. Совет нашей объединённой стаи был в полном составе, мы с Князевым сидели рядом, в первых рядах, совет разместился вокруг и там же наши новые члены стаи. Наши союзники тоже были рядом с нами, как и их новые члены стаи. Остальные подходили, здоровались со всеми и знакомились со мною, рассаживались на свободные места. Вообще зал суда здесь напоминал совмещённые арену и театр. На возвышенности за массивным столом сидели сами судьи. Судьями могли стать только избранные самой луной. Что это значит я не поняла. Знаю только, что судьиэто отшельники нашего мира. Вне зависимости от пола, судить они могут только до брака. И при рождении они меченые луной. В прямом смысле, при рождении будущего судьи, на теле младенца появляется родинка в виде полумесяца. И она обычно на видном месте: лоб, ладошка, щека, шея. Стоит судье пойти против законов стаи и метка выгорает доставляя боль и оставляя ожог носителю. А если судья встречает свою пару, то метка блекнет и после обряда совсем пропадает. Это означает, что луна отпустила своего судью и наградила за верную службу. Хотя я принимаю всю эту волшебную процессию за обычную непредвзятость. Просто пока нет семьи ты отвечаешь за всех оборотней и не важно какая стая перед тобой. А когда за твоими плечами родные и близкие, ты предвзят и уязвим. Ещё, меня уверяли все, кого я спрашивала о судьях стай, что они чувствуют правду и ложь. Всего судей было семеро и один мальчонка секретарь. Как мне сказали, что он будущий судья. Метка у него есть, но в состав судей стай он войдёт только когда один из судей уйдёт. На каждом материке есть свои судьи и их всегда семеро. И новый рождается только когда до ухода одного из них остаётся пятнадцать лет. Это происходит всегда все зависимости от обстоятельств. Сами судьи были разного возраста. Один был совсем юным мужчиной, ему на вид едва ли двадцать исполнилось. А один был седым и морщинистым, он был стар, очень стар.
Перед столом судей была круглая площадка не больше тридцати метров в диаметре. На ней в окружении стражников, прямо на полу сидели по-прежнему связанные и с кляпами во рту оборотни, те самые которых мы привезли. Дальше были десять рядов сидениями по кругу площадки. Мы сидели ровно напротив судей. За этими рядами были новые, но они уже постепенно поднимались выше и выше. Каждый новый ряд был на пол головы выше предыдущего и тоже окружал площадку по всему периметру площадки. На самых верхних рядах сидели стражники. Зал был огромный, некоторые ряды просто уже не просматривались. Находился он в подземном этаже одного офисного здания, принадлежащего стаям нашего материка. Он возвышался над Москвой, и никто кроме посвящённых не знал о наличии под самим зданием вот такого зала суда стай. Как и не догадывался о самих стаях и оборотнях, как совсем недавно об этом не знала и я.
Часть 17.1. Суд стай.Так давай же сыграем, с тобою сыграемБез правил, на будь всё или не будь!
Часть 17.1. Суд стай.
Так давай же сыграем, с тобою сыграем -
Без правил, на будь всё или не будь!
Первый день заседания суда стай.
О начале судебного заседания объявил секретарь, мальчишка лет тринадцатипятнадцати с не по годам умным и серьёзным взглядом. С лунной меткой на правом виске. Он встал из-за края стола где сидели судьи и ломающимся подростковым голосом заговорил на весь зал. Не кричал, нет. Говорил спокойно и размерено, но голос разносился по всему залу.
Заседание считается открытым. Перебивать говорящего запрещено. Наказание определяют судьи. Каждому, чьё имя было названо во время показаний будет дано право высказаться следующим. В случае отсутствия названого, за него может и должен говорить, и отвечать вожак или заседание может быть перенесено, до появления, названного. Решение судей окончательно. Если у присутствующих появляются вопросы к говорящему, они могут написать их и передать через стражей судьям. При этом в первых рядах встали несколько стражей в строгой чёрной форме с отсутствием эмоций на лице. И они решат озвучивать их говорящему или нет. От имени стаи может говорить вожак и только вожак. Да свершиться правосудие во благо нашего мира и справедливости.
В зале повисла тишина. С потолка подползли камеры, снимающие все происходящее. Сам зал стал темнее, освещение заглушили. А вот стол судей, сами судьи, секретарь и место перед ними, где теперь стояла кафедра, они стали ярко освещаться. За спинами судей опустился белым полотном экран. Один из судей заговорил не вставая.