Я переваливал через трясущиеся «мостики», медленно сползал на плоские цинковые пласты и перебирался на другую сторону. Поначалу это было как будто даже легко, и мы успешно продвигались вперед. Затем мы вышли на ровную гладкую поверхность и прибавили ходу. Но скоро мне пришлось изо всей силы нажать на тормоза и намертво застопорить свой вездеход, подняв густое облако пыли.
Я зарвался. Мы катили по широкой, ровной, серой площадке, с виду надежной, как вдруг уголком глаза я увидел глубокую трещину, которую она перекрывала. Площадка эта оказалась очередным «мостиком», и, когда я остановил машину, он заходил подо мной ходуном.
Макиверс тут же спросил:
— Что там еще случилось, Клэни?
— Задний ход, — заорал я. — Это «мост», он обрушится под нами!
— Отсюда он выглядит довольно прочным.
— Не время спорить! Он сейчас рухнет, понял? Давай назад!
Я включил задний ход и начал сходить с площадки. Макиверс выругался, и тут я увидел, что его машина пошла не назад, а вперед, на «мост». Правда, на сей раз не быстро, не беспечно, а, наоборот, осторожно и медленно, вздымая невысокое легкое облачко пыли.
Я смотрел на него и чувствовал, как кровь приливает к голове. Мне стало так жарко, что я едва дышал, глядя, как он прокатил мимо меня и пошел все дальше и дальше…
Теперь мне кажется, я ощутил, как начал рушиться «мост», раньше, чем я это увидел. Внезапно моя машина резко накренилась, на серой плоскости возникла и мгновенно начала расширяться длинная черная трещина. Края плоскости поднялись, и вслед за душераздирающим криком в наушниках послышался грохот падающих обломков скалы и скрежетломающегося металла это машина Макиверса, задрав нос, рухнула в образовавшийся провал.
Наверно, с минуту я не мог даже пошевельнуться, а только смотрел и смотрел. Из оцепенения меня вывели раздавшийся в наушниках стон Джека и взволнованный крик майора:
— Клэни, что там случилось? Мне ничего не видно!
— Макиверс провалился — вот что случилось! — рявкнул я в ответ.
Только тут я включил передачу и подъехал поближе к свежему краю провала. Передо мной зияла трещина. Машины в пей не было видно, все застилала пыль, еще вздымавшаяся внизу.
Мы все трое стояли на краю обрыва и пытались разглядеть, что там внизу. Сквозь щиток шлема я увидел лицо Джека Стоуна. Зрелище было не из приятных.
— Вот какие дела… — глухо сказал майор.
— Да, такие дела, — пробормотал я.
Я попинал, какими глазами смотрит на нас Стоун.
— Постойте, — вдруг сказал он. — Мне что-то послышалось.
Он был прав. И мы услышали крик — очень тихий, но его ни с чем нельзя было спутать.
— Мак! — крикнул майор. — Мак, ты меня слышишь?
— Да, да, слышу, — голос его был очень слабый.
— Ты цел?
— Не знаю. Кажется, сломал ногу. Очень… жарко… — Долгая пауза, потом: — Охладитель отказал, наверно…
Майор искоса взглянул на меня, затем, обернувшись к Стоуну, приказал:
— Достань трос со второй волокуши. Мак изжарится заживо, если мы не вытащим его. Питер, ты спусти меня вниз. Включи лебедку трактора.
Я спустил майора на тросе. Он пробыл там меньше минуты. Когда я вытянул его наверх, лицо его было искажено гримасой.
— Жив еще, — сказал он, тяжело дыша, — но долго не протянет…
Он заколебался, но только на одно мгновение, и продолжал:
— Мы обязаны попытаться.
— Мне не нравится этот свес над провалом, — сказал я, — он уже дважды покачнулся с тех пор, как я отошел. Может, лучше податься назад и оттуда спустить ему трос?
— Не годится. Машина разбита, а он внутри. Нужны фонари. Мне потребуется помощь одного из вас. Питер, давай лучше ты.
— Погодите, — вмешался Стоун. Лицо у него было белое-белое. — Разрешите мне.
— Питер легче.
— Я тоже не очень тяжел.