К пятнадцати годам Омарейл будто бы смирилась со своим положением. Король и Королева все чаще говорили с ней о том времени, когда она сама станет править Ордором.
После тебя престол унаследует тетя Акира. А через нееСевастьяна, объяснил как-то ее отец. Она старше тебя на три года, поэтому, вероятно, по-настоящему твоими наследниками будут будущие дети Севастьяны. Как видишь, ситуация не так уж безрадостна.
Король сумел даже произнести это бодрым голосом.
Это означает, что ты сможешь спокойно управлять страной, есть кому передать корону.
Слава Солнцу! язвительно откликнулась тогда Омарейл.
Мы должны думать о будущем, оно принадлежит не только нам, мягко включилась в разговор Королева.
Омарейл могла продолжить ехидно отвечать на слова родителей, но она понимала, что в этом почти не было смысла. Король и Королева находили в их положении не больше радости, чем она.
За эти годы она научилась смирению. Но это не означало, что она собиралась сидеть сложа руки. Взрослые яростно ограждали Омарейл от «тлетворного влияния» и скрывали от нее многие вещи, боясь «повредить психику». Сама же она живо интересовалась обычной жизнью, старалась узнать как можно больше о том, как был устроен быт простых людей. И более прочего ее интересовали отношения между людьми. Севастьяна тайком приносила ей запрещенные книжки, но и в них было мало жизни.
Огромной радостью для Омарейл стало изобретение и широкое распространение радио, которое провели к ней едва ли не первой в стране. Через красивый приемник из черного дерева она слушала спектакли, интервью ис особым упоениемрекламу.
Но месяц проходил за месяцем, и принцесса начала впадать в уныние. Она достигла того возраста, когда другие начинают находить удовольствие в вещах, которых не найти в четырех стенах. Все в замке могли лезть из кожи вон, чтобы доставить в покои Омарейл лучшие игрушки, сладости, книги, музыкальные пластинки, наряды, косметику. Ее могли обучать лучшие умы Ордора. Но никто не мог подарить ей ощущение свободы и наслаждение собственной молодостью.
В свой восемнадцатый день рождения Омарейл приняла решение сбежать из Орделиона.
Разумеется, честь и любовь к родителям не позволяли ей просто оставить страну на произвол судьбы. О нет, она всего лишь решила тайно покинуть Орделион, одним глазком взглянуть на Астрар, столицу Ордора, а затем вернуться обратно.
Да, это все равно нарушало условия пророчества. Да, этотеоретическивлекло за собой кровавую гражданскую войну.
«Но что, если никто не узнает? думала Омарейл. Как одна тайная вылазка может привести к ужасной бойне? Чтобы брат пошел на брата, а сынна мать?»
Омарейл знала одно: как только она позволила себе, наконец, признаться в своем желании совершить побег, ее жизнь обрела смысл.
С тех пор, если внутренний голос и начинал нашептывать ей что-то, внушающее вину, она тут же заглушала его непоколебимой уверенностью, что имела право хотя бы раз в жизни поступить в своих интересах. Не думая о гипотетической и, возможно, несуществующей опасности. Если уж и было ей суждено всю жизнь провести взаперти, она могла себе позволить одну-единственную безобидную прогулку по Астрару.
Последним аргументом было то, что ей предстояло править Ордорома как она могла править людьми, если даже не видела ни одного живого человека? Разве можно стать хорошим монархом, не зная, чем живут подданные? Да, ей приносили газеты и журналы, с ней обсуждали значение тех или иных событий, но этолишь молочная пенка на кофе. Сам вкус напитка был скрыт.
Прошло четыре года, прежде чем Омарейл по-настоящему приблизилась к исполнению своей мечты. Поначалу она размышляла о побеге скорее как о некой возможности, не прилагая усилий к тому, чтобы осуществить задуманное. Затем она стала более серьезно изучать способы незаметно покинуть замок и так же незаметно вернуться в него. Долгое время это казалось чем-то невыполнимым, но маленький отрывок в учебнике истории подарил ей надежду.
Теперь ей требовалась помощь Севастьяны.
В семь вечера раздался звон колокольчика: это означало, что кто-то пришел к Омарейл с визитом. Она никого не ждала и потому немного удивилась. Убрав книги по военному делуона готовилась к экзамену по этому предмету, Омарейл прошла в Комнату Встреч.
Ваше Высочество, услышала она мягкий мужской голос и нахмурилась.
К ней наведался господин Дольвейн, сын Совы, Советник Короля. А он редко заходил в гости без предупреждения.
Бериот, что случилось? спросила она прямо и услышала деликатный смешок.
Мне, право, немного обидно, что вы, Ваше Высочество, считаете, будто я прихожу только по делу. Мне доставляет удовольствие просто беседовать с вами.
Омарейл подозрительно сузила глаза, но он, конечно, этого не увидел.
Разумеется, Бериот. Так что случилось?
На этот раз он усмехнулся почти беззвучно.
Госпожа Дольвейн заметила, что вы в последнее время проявляете особый интерес к истории. Она считает, это нужно поощрить.
Омарейл внутренне напряглась, но со всей доступной ей вежливостью спросила:
Каким образом?
Я принес вам несколько книг по истории Ордора. Редких книг. Полагаю, вам не доводилось читать ничего подобного. Я оставлю их в передней.
Омарейл поблагодарила за такую предусмотрительность, а он продолжил:
Прошу, Ваше Высочество, если у вас появятся какие-либо вопросы, можете задать их мне. Я подробно изучал историю в университете и всегда питал к ней особые чувства. Вполне вероятно, я смогу дать вам ответы, которых не найти ни в учебниках, ни даже в летописи.
Омарейл закатила глаза. Разумеется, Дольвейны уже знали, что ей дали летопись Доминасолис! Пронырливая Сова и ее сын всегда были в курсе всего, что происходило в замке.
Что ж, почти всего!
Спасибо, Бериот, вы с госпожой Дольвейн очень добры.
Снова мягкий смешок, тихое прощание, и Советник Короля исчез, будто его и не было.
Весь вечер Омарейл была занята учебой. Военное дело сменилось языком древних, затем полчаса ушло на чтение гаммсложных семистрофных стихотворений, которые были очень популярны два века назад.
Когда же солнце село, в замке включили газовые светильники и произошла смена караула у ее дверей. Омарейл сняла со стены портрет деда. Она забралась в нишу и погладила рукой поверхность холста на той стороне. Пока что она не могла не только пролезть в проем, но и снять портрет изнутри. Желанная свобода была так близка: протяни рукуи она у тебя в кармане. Но Омарейл нужен был не секундный триумф, а упоительная сладость победы.
На следующий день к полудню она смогла открыть около четверти портрета. Это был хороший результат. А после обеда к ней снова пришла Севастьяна.
Камера у меня, вздохнув, сообщила гостья.
Севас, ты мой герой!
Ядура, которая все время идет у тебя на поводу.
Не говори так, тымать моих будущих наследников, иронично отозвалась Омарейл.
И каков же гениальный план?
Проникнуть в специальное хранилище библиотеки и сфотографировать Первейший План. Затемнезаметно оттуда уйти и принести пленку мне.
Как удачно, что ты увлекаешься фотографией и у тебя есть все, чтобы проявлять пленку и печатать снимки, задумчиво произнесла Севастьяна.
Омарейл лишь хмыкнула, на что ее собеседница возмущенно воскликнула:
И не пытайся убедить меня, что ты и это продумала заранее!
Я не знала, зачем мне это может понадобиться, но была уверена, что однажды я захочу проявить что-то, кхм-кхм, нелегальное.
Солнце и небо, этот человек будет править нашей страной!
Усевшись поудобнее в своем кресле, Омарейл сказала:
Ладно, мне нужна пара дней, чтобы составить план, как именно ты проберешься в хранилище. От тебя понадобится кое-какая информация.
Естественно, недовольно отозвалась Севастьяна.
А пока расскажи-ка мне, откуда Сова знает, что я читала летопись?
Из-за стены раздалось недовольное фырканье.
Сова все знает.
Ты общалась с ней недавно? словно бы это не имело никакого значения, поинтересовалась Омарейл.
Да, они приходили с Бериотом на чай.
Омарейл даже поднялась на ноги.