Сильверу захотелось подхватить ее на руки, но оказывать вызывающие знаки внимания чужой жене было недостойно благородного мужчины. Он лишь скинул плащ, снова свернул его в тугой рулон и предложил ей.
Она неуклюже плюхнулась на него, чувствуя, как гудят натруженные ноги. А ведь она шла налегке! Что же тогда испытывают несущие тяжелую поклажу воины?
Почему так быстро привал? недоуменно поинтересовался у Сильвера сбросивший возле них мешок Теофил. Взглянул на устало уронившую голову на руки девушку и пробормотал: А, понятно.
Алонсо расстелил плащ и лег на него, растянувшись во всю длину, но уже не ничком, как делал все последнее время, а на спину.
У меня тоже нет сил, признался со стыдом и сожалением. Хотя голова и соображает, а вот ноги идти отказываются. Кстати, я должен попросить у вас всех прощения за свое мерзкое поведение.
Мужчины рассмеялись в ответ. То, что он пришел в себя, радовало всех.
Да уж, чего ты только не творил! воскликнул насмешник Эдмунд и принялся перечислять все его яростные вспышки так, будто это были мелкие проказы, совершенные лишь с одной цельюповеселить своих спутников.
Все хохотали, позабыв про Амирель. Она же сидела не двигаясь, думая лишь об одномхватит ли у нее сил пройти в таком темпе до вечернего привала.
Передохнув, Сильвер дал команду продолжать путь. Они поднялись, и Амирель поняла, что не сможет пройти и десяти шаговноги от боли сводило судорогой. Как же изнежилась она, живя на всем готовом в королевском дворце! Да и раньше, у Мелисси в «Пряном ветре», она тоже почти не двигалась. И в итоге ее тело стало слабым и вялым как у перекормленного поросенка.
Все замечавший Феррун молча снял с Агфе один из навьюченных на нее мешков и взвалил на себя. Потом так же без слов подхватил жену и усадил боком на лошадь. Ворчливо буркнул:
Держись за гриву, седлать для тебя Агфе я не стану.
Амирель благодарно закивала, радуясь, что он снова стал похож на того Ферруна, что много раз выручал ее из беды. Потом он подошел к Алонсо и положил ему руку на голову.
Легче стало? вгляделся в его усталые глаза и пообещал: Продержись пару часов до привала. Тогда и отдохнешь получше. А это пока. И протянул ему ломоть черного хлеба с толстым куском окорока.
Тот впился в него зубами с неистовством оголодавшего волка и пошел вперед уже уверенными шагами.
Амирель было стыдно сидеть на лошади, тогда как воины шли по тоннелю с тяжелыми мешками за плечами, но она понимала, что лишь задержит всех, если попытается идти пешком. Феррун, легко шедший позади Агфе, замыкал движение. Амирель видела огромный вьюк у него на плечах и не понимала, как обычный человек может столько на себе тащить.
Ей был виден и Сильвер, идущий впереди и несший свои вещи и ее. Ей очень хотелось взять обратно свой мешок, но тогда ноша для Агфе будет слишком тяжела. Кобылка и без того недовольно поглядывала на нее, и девушке казалось, что та укоряет ее за леность. Но ведь это вовсе не так. Она бы с удовольствием шла рядом с Сильвером, но вот ее отвыкшее от движения тело не желало подчиняться своей хозяйке.
Своды пещеры становились все ниже, пол начал покато снижаться, в воздухе запахло чем-то непривычным, чуть солоноватым, но пахло вовсе не морем, а чем-то другим, похожим на свежевскопанную землю, и с каждым часом становилось все холоднее и холоднее.
Но вот Сильвер остановился, озабоченным взглядом осматривая свою маленькую колонну, и бросил:
Привал!
Правда, Амирель показалось, что посмотрел он в первую очередь на нее, но в это время к ней подошел уже скинувший с себя мешки Феррун и протянул руки, снимая с лошади. Потом снял с Агфе всю поклажу и отпустил кобылку немного размяться.
Амирель подергала сначала одной ногой, потом другой. Немного затекли, но это не страшно, скоро отойдут. Все-таки сидеть боком, если лошадь идет спокойным шагом, намного удобнее, чем враскорячку, по-мужски.
К ней торопливо подошел Сильвер и спросил:
Как ты? На стоящего рядом Ферруна и внимания не обратил.
Тот этого не стерпел:
С моей женой все в порядке. А вот ты займись лучше обедом, холодным тоном приказал он, и Сильвер, скрипнув зубами, вынужден был отойти.
Зачем ты так? укоризненно шепнула Амирель Ферруну. Он же не хотел ничего дурного.
В ответ Феррун так сверкнул глазами, в полумраке пещеры похожими на синие огни, что Амирель испуганно охнула. Да что это с ним? Неужели ревнует? Она хотела сказать, что он ведет себя попросту глупо, но прислушалась к гулкому эху, разносившему далеко вокруг любое, даже шепотом сказанное слово, и передумала что-либо говорить.
Воины быстро разложили на брошенном кем-то плаще немудреную еду и устроились вокруг, с аппетитом обедая. Сильвер молча подал Амирель кусок хлеба с ветчиной, она поблагодарила кивком головы и нежным взглядом, от которого у него дрогнула рука.
Чтоб скрыть смятение, он негромко сказал:
Холодает. Скоро нам придется натягивать на уши те дурацкие шапки, что велел нам брать с собой наместник.
Его слова тут же разнеслись по пещере, повторяя то тихо, то громко: «наместник, наместник, наместник»
Амирель вздрогнула. Ей не нравился этот таинственный шум. Он сулил какие-то неожиданные препятствия. Она взглянула на Ферруна, тот тоже напряженно прислушивался к пещерному эху.
Мне это не нравится, четко сказал он, и искаженный голос тут же повторил: «не нравится, не нравится, не нравится»
Здесь никому не нравится, заверил его Эдмунд, впиваясь зубами в кусок мяса. Это тебе не прогулка под луной с красивой девушкой, и нахально подмигнул Амирель.
Она испуганно подумала, что Феррун возмутится и затеет глупую разборку, но тот думал о другом.
Я не знаю, где мне идти, сердито бросил он. То ли впереди, то ли позади. Чувство такое, что опасность ждет со всех сторон.
Но мы же спокойно прошли в Северстан, возразил ему Сильвер, правда, пришлось много копать. Но копатьэто не сражаться.
Да, но с нами была еще почти сотня корежан, Феррун резко встал и стремительно метнулся к стене. Не дойдя до нее, остановился, пнул попавший под ноги камень и вернулся на свое место рядом с женой.
Что случилось? спросил его Сильвер. Ты что-то видел?
Поскольку из всего отряда только Феррун прекрасно видел в темноте, все остальные насторожились.
Я не понял, что это было. Что-то мелькнуло и пропало. А что, я не разглядел, хмуро признался Феррун и взял ломоть черного хлеба. Съел его и спросил у Сильвера: Как думаешь вести отряд? Эта тварь движется очень быстро. И, мне кажется, она опасна. Что-то такое витает в воздухе, не чувствуешь?
Тот кивнул и призадумался. По мере спуска в пещере становилось все темнее и темнее. Скоро им понадобятся факелы, и тот, кто пойдет впереди, должен будет идти крайне осторожно, чтоб не подвергнуться атаке неизвестной твари. Так же должен вести себя и последний. Да и те, кто находится посредине, вполне могут стать объектом нападения. Возможно, опасность и эфемерная, но он знал, что никакими способами защиты пренебрегать не следует. К тому же он не помнил случая, чтоб Феррун ошибся.
Я, как обычно, пойду впереди. Как ты думаешь, эта тварь боится света?
Феррун встал во весь рост и кинул вперед камешек. Все прислушались, но ничего, кроме далекого удара камня об пол, не услышали.
Насчет света не знаю. Но шума она не боится точно.
Тогда лучше зажечь факелы и вынуть из ножен мечи. Торопливо отцепив кинжал от пояса, Сильвер протянул его Ферруну. Возьми, я совсем о нем забыл.
Все посмотрели на камень в рукоятке, переливающийся едва видимыми нежно-зелеными огоньками.
Странный какой цвет, с сомнением сказал Феррун. Угрозы от него нет. Как ты считаешь, Амирель?
Она провела рукой над кинжалом и согласилась:
Это не угроза. Предупреждение, но о чем? И почему нам так неуютно?
Может быть, это просто на нас, на обычных людей, действует пещера? Мы же глубоко под землей, предположил Эдмунд, меряя взглядом уходящую вниз дорогу. И для чего, интересно, ее проложили так глубоко?
Прошли там, где камень легче поддавался обработке? По мягким породам? Или от одной естественной пещеры до другой? предположил Сильвер. Иначе в этом нет никакого смысла. Пробиваться на такую глубину себе дороже.