Естественно, никто и не думал специально разрушать уже построенные мини-электростанции. Они продолжали функционировать до полного износа турбин. Затем физически и морально устаревшее оборудование сняли. Все, что можно было еще использовать, наверняка применили в деле, остальное пустили на переплавку. Плотины оставили как есть, предоставив природе решать их судьбу, чем она сразу и занялась.
Удивительное дело, что бы ни сделал человек, по долговечности не идет ни в какое сравнение с творениями природы. Горы, вон, миллионы лет стоят как ни в чем не бывало, если не брать в расчет естественные процессы разрушения. Разве человек способен создать что-либо такое же долгоживущее? Нет, конечно.
От человеческой цивилизации, в случае ее внезапной гибели, уже через каких-то жалких десять тысяч лет ничего не останется, кроме отдельных строений типа тех же пирамид. Опять же, чего греха таить, те самые памятники древнеегипетской культуры так долго простояли благодаря сухому климату. Будь там все это время другие погодные условия, неизвестно, что бы с ними за это время произошло.
Конечно, в джунглях Индии и Южной Америки, как и на дне морей, сокрыты вполне неплохо сохранившиеся древние города, но ведь они как малые дети супротив тех же пресловутых пирамид. Это во-первых. А во-вторых, кто скажет, что с ними будет через тридцать тысяч лет, например? То-то же. А горы как стояли, так и будут стоять, и ничего экстраординарного с ними за это время не случится. Разве что часть склонов разрушится во время землетрясений, да извержение вулканов немного подправит внешний вид скалистых отрогов и предгорий.
Размышления о бренности человеческого бытия прервали тихое покашливание и легкое прикосновение к моему плечу. Я повернулся, увидел Скитальца. Артритные пальцы старика сжимали приспособленную под посох и выбеленную временем корягу. Его серый балахон, седые волосы и борода развевались на ветру. Возле ног старца сидела на задних лапах и часто дышала, свесив набок розовый язык, та самая волкособака, что отведала моей тушенки в Ржавом лесу.
«Опять приплод принесла?» удивился я, глядя, как набухшие от молока соски складками спускаются по заросшему пегой шерстью животу псины.
Что, милай, природой любуешься? проскрипел старик, глядя на меня мутными бельмами слепых глаз. По морщинистой щеке покатилась выбитая ветром слеза. Старик провел ладонью с коричневыми крапинками пигментных пятен на тонкой, почти прозрачной, коже по лицу, смахивая с него лишнюю влагу. Ты бы поспешил, пока еще время есть. Посмотри туда.
Скиталец вытянул вперед подрагивающую руку, показывая на сосны на том берегу. Тучи над ними окрасились в багряные тона, словно там полыхал невиданной силы лесной пожар.
Нет, это не выброс, ответил старец на не заданный мной вопрос. Это намного хуже.
Будто подтверждая его слова, багрянец над горизонтом начал приобретать фиолетовый оттенок, быстро наливаясь чернильной темнотой. Чуть позже раздался охающий стон, и огромный пласт земли, вместе с растущими на нем соснами, с пронзительным скрипом и треском исчез в разверзнувшейся под ним бездне. Мгновение спустя еще несколько деревьев ухнули в неожиданно возникший на том берегу провал.
Ошибаешься, покачал головой Скиталец, легко читая мои мысли. Это не карстовая воронка. Так рушится созданный тобой мир. Все это время его поддерживала твоя вторая сущность. Сейчас она в теле Купрума вернулась в Зону, и до полного уничтожения этой реальности остались считаные минуты. Забирай Настю и спасайся, пока не поздно.
Настю? Я недоуменно посмотрел по сторонам. Но здесь, кроме нас и собаки, никого нет.
Здесь нет, а там есть. Старик мотнул головой, словно намекая на что-то происходящее за моей спиной.
Я повелся на старую, как мир, уловку, оглянулся и тут же пожалел о содеянном. Скиталец не тратил время понапрасну. Пользуясь моей доверчивостью, он, с необычной для преклонного возраста прытью, ударил меня посохом в грудь. Я не ожидал от него такого коварства, инстинктивно сделал шаг назад и покачнулся, теряя равновесие.
Поторопись, улыбнулся старик, сталкивая меня с обрыва.
Я почувствовал, как мои ноги оторвались от земли, хотел закричать, но горло перехватило, и только сиплый протяжный хрип вырвался из груди.
Умом я понимал, что шанс выжить у меня есть. Остатки плотины находились выше по течению, несколько увеличивая вероятность счастливого исхода. По крайней мере, внизу меня ждала река, а не бетонные обломки. Надо всего лишь сгруппироваться и войти в воду под нужным углом, а не плюхнутся плашмя, отбивая себе внутренности.
Скованное страхом тело отказывалось слушать доводы разума. Мышцы как будто окаменели. Я несся навстречу близкой смерти, сам себе напоминая скинутый с пьедестала памятник.
Тем временем шум бурлящей реки превратился в рев. Я еще не почувствовал на руках и лице капли воды, но уже ощутил царящую в воздухе свежесть. Вернее, похожие на дуновение морского бриза потоки водяной пыли.
«Или сейчас, или никогда!» подумал я, невероятным усилием воли заставил себя согнуться в поясе и открыл глаза.
Река, обрыв, черная, как сажа, бездна, пожирающая лес на том берегу, все исчезло. Я оказался в огромном помещении. Судя по штабелям из ящиков и мешков с песком, составленным друг на друга железным бочкам и громадам грузовых контейнеров, каком-то складе или большом ангаре. Толком понять, куда на этот раз меня забросила судьба, мешало отсутствие ярких ламп и брызжущих светом прожекторов.
С естественным освещением тут тоже было не все в порядке. По центру высокого потолка проходила крытая шифером широкая надстройка. Местами листы волнистой кровли отсутствовали, равно как и часть серых от пыли стекол в расположенных по бокам надстройки узких окнах. Вот сквозь эти прорехи в помещение и проникал тусклый свет то ли раннего утра, то ли позднего вечера вместе с несущими дождевую взвесь порывами ветра.
Я покрутил головой по сторонам. В полумраке ангара отчетливо выделялись лежащие в разных позах на бетонном полу тела троих сталкеров.
У одного из них, со смуглым лицом и большим выступающим вперед носом, зияла рваная рана вместо горла. Он с подогнутой под себя ногой застыл в окружении старых автошин. Другой, со спускающимися к подбородку светлыми усами и с дыркой от пули во лбу, замер неподалеку от мешков с песком. Песок из прорехи в боку одного из тюков до сих пор сыпался с тихим шорохом в желтую кучку рядом с безжизненным телом, словно отмеряя прошедшее с момента его гибели время. Третий, с уродливыми шрамами от кончиков губ к ушам, покоился в большой луже крови рядом с усачом.
Эти три трупа были не единственными, кто сейчас составил мне компанию. Шерстистая туша мутанта, чем-то напоминающего оборотня, и моя Настя лежали на холодном цементном полу в непосредственной близости от меня. Руку протяни дотронешься.
Так я и сделал, первым делом проверив, как обстоят дела у мутняка. Мои ожидания оправдались: зверь отправился в края вечного лета и богатой охоты. Я с облегчением перевел дух, мысленно смахивая пот со лба. Такой расклад меня полностью устраивал, хоть я и постарался загнать куда поглубже укоры совести. Все-таки он был мне как родной, раз я в его туше провел немало времени.
Собственно, в этом и заключалась основная проблема. Я мог более-менее контролировать мутанта, пока мое сознание находилось в его теле. Сейчас же, когда мои плоть и дух воссоединились, сделать это было намного сложнее. Конечно, случись чего, я мог бы взять разум зверя под контроль, как это делает тот же дирижер, например. Но где гарантия, что этот фокус получится и все пройдет, как я планировал? То-то же. А если нет уверенности в благополучном исходе задуманного или вероятность такого развития событий крайне мала, то лучше и не рисковать.
Настя лежала рядом с тушей мертвого зверя, как будто прилегла отдохнуть и незаметно для себя заснула. Сначала я не хотел беспокоить покрытый свалявшейся шерстью труп со следами ожогов на мощной груди и когтистых лапах, но потом передумал. Как-то не по себе мне было от такого соседства.
Умом-то я понимал, что никакой опасности эта груда мышц причинить не может, но, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. И пусть этот мир всего лишь плод моего воображения, коварства ему не занимать, ведь он, по сути, является калькой с настоящей Зоны. Ну а мне, пожалуй, лучше других известно, на что способна эта подлая стерва. Ее выкрутасы лучше всего встречать во всеоружии.