До сих пор болит, ноет, кровоточитраз в таких реальных снах мне мой единственный, по-настоящему любимый мужчина является.
И никто, даже законный муж никогда не займет его место. Он был всем для меня, никто кроме нас не поймет, кем мы являлись друг для друга.
Наше «мы» это когда
Сны на двоих, миры на двоих и одно дыхание на двоих.
К слову, у Лиама в отличии от меня великолепное тело, особенно для любителя выпить пива и обожраться чипсами. У него, конечно, нет до мелочей очерченных мышц, но в целом рельеф заметен, и все благодаря тому, что он работает на стройке и много двигается. Мой взгляд замирает на его массивных руках, на тыльной стороне которых найдется парочка грубых мозолей. Я знаю, он делает для меня и детей все, что в его силах, простоя бы хотела видеть его руководителем строительной компании, а не рядовым рабочим.
Да уж, мои мысли о собственном муже далеки от совершенства. Факт остается фактом: если бы я любила Лиама по-настоящему, если бы он просто не был «таблеткой от одиночества», которую я «приняла» слишком быстро и неразборчиво, стараясь заглушить боль от утраты любимого, я бы хотела его любым, даже с ног до головы осыпанным крошками от чипсов и в грязной футболке.
Но я не хочу его, потому что не могу уважать. Слишком много было обид, недопонимания, ссор перед сном, вместо душевных разговоров или занятий сексом. Я никогда не забуду с каким пофигизмом он относился ко мне в первые месяцы после рождения детей. Словно мне Макса и Анну аист принес, и я не нуждалась в дополнительной опоре, поддержке, внимании, помощи, восстановлении. Не забуду и его придирчивые взгляды в сторону моей фигуры, особенно после родов. Конечно, он не произносил своих «комплиментов» вслух, и я понимаю, что он не хотел обидеть меня намеренно. Но иногда достаточно взгляда своего мужчины, чтобы окончательно опустить руки и забить на себя. Это не оправдание моему нынешнему виду, но всё же
А я даже такой написать не могу. Не хочу «рожать» из себя банальный текст, который, возможно, вырвался бы в топы на интернет-площадках и даже стал бы напечатанным бестселлером.
Хочу по-другому, хочу по-настоящему.
Хочу рассказать нашу с Эйденом историю, настоящую историюи плевать мне, станет ли она популярной. Я сделаю это ради него, для себя. Я напишу книгу, в которой мы навсегда останемся вместе
Наконец, я поднимаюсь в нашу с Лиамом спальню. Комната выполнена в серых тонах и, несмотря на мрачность, это самое стильное место в нашем доме. Прежние хозяева вложились в ремонт, а мы сохранили широкую кровать с ортопедическим матрацем, зеркальный шкаф-купе и даже туалетный столик в ретро-стиле. На нём сейчас стоит только пустая ваза, к которой так и просится букет цветов. Ага, размечталась.
Быстро прохожу в ванную, закрываюсь изнутри и сажусь на пол, поднимая одну из шатающихся плиток. Добираюсь до своего «клада» спрятанного прямо в полу, и открываю коробку, в которой храню всё самое ценное и дорогое сердцу. Мое дыхание становится тяжелее, легкие наливаются свинцом, а руки дрожат перед моментом истины.
Я должна убедиться в том, что я права. Он это был или нет? И что все это значит? Почему именно сейчас подсознание решило сыграть со мной в какую-то злую игру, оголяющую нервы?
Открываю один из своих старых дневников, который вела еще в колледже и записывала идеи романов, свои мечты, цели и планы, сохраняла в приклеенных к страничкам блокнота конвертов любимые фотографии. Почти сразу нахожу нужный мне конверт, доставая из него тонкую стопку фотографий. Тяжелый ком собирается в горле, с губ срывается тихий всхлипдо одури крепко вцепившись в первое фото, я разглядываю его с такой жадностью и дикостью, с таким живым рвением, какого давно не испытывала.
С глянцевого листка бумаги на меня смотрит молодой человек, от которого трудно отвести взгляд.
Даже просто глядя на его фото, я ощущаю его мощную харизму, вибрирующую в мои кончики пальцев энергию, обусловленную моими воспоминаниями о нем. Все в юноше до чертиков притягательно: правильные черты лица, приправленные цепким взором и чарующе мужественным выражением лица. Эта фотография была сделана для альбома к окончанию учебы. Я смотрю на следующую, на которой мы уже вместе и вспоминаю, как Эйден влез ко мне в кадр, чтобы посадить на коленки и неудержимо зацеловать шею, смутив своим горячим поведением штатного фотографа. На следующей мы запечатлены в похожей позе, только уже смотрим в одну сторону, прижимаясь друг к другу висками и скулами, так плотно, будто являемся сиамскими близнецами. Только у нас с Эйденом общими были не части тела, а разум
На фото с ним я такая юная, счастливая и влюбленная, что плакать хочется или поскорей подальше убрать эти напоминания о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не ряд роковых случайностей, которые привели к его смерти.
Теперь, я точно убеждена, что мужчина из моего сна мистер Мерсер и мой Эйден, действительно одно лицо. Просто там я мыслила немного иначе, и мне было трудно сопоставить более юного и повзрослевшего Деймона-Эйдена.
На обратной стороне запечатлены годы жизни Эйдена, от одного взгляда на которые у меня начинается такая дикая резь в глазах, застилающая туманной пеленой взор. Сердце воспламеняется жгучей болью.
Я закрыла, спрятала его так глубоко в себе, пыталась не вспоминать, что он вообще был в моей жизни
Это слишком тяжело.
Наши отношения были похожи на сказку, местами страшную, жуткую, временами светлую, приторно-сладкую, красивую. Взлет в бесконечность, стремительное падение, захватывающая дух «мертвая петля» мы две души, не принимающие полутонов, сошлись в неравной схватке.
Мы с Эйденом понимали друг друга с полуслова. Казалось бы, что может быть общего между мной вечной мечтательницей и начинающей писательницей из бедной и неблагополучной семьи, и гениальным программистом, которого с первого курса ждали и заманивали к себе лучшие IT компании страны? К слову, громкая фамилия Эйдена и огромные деньги, лежащие на счетах его семьи из лиги «голубой крови» и высшего света не имели никакого отношения к тому, что его везде ждали с распростертыми объятиями. Он, разумеется, отказал всем; мечтал создать свою компанию, и его мечта осуществилась незадолго до смерти.
У него впереди было огромное будущеееще тогда, я смотрела в его глаза и видела в нём такого мужчину, которого увидела в своем сегодняшнем проклятом, реальном сне.
Несмотря на аналитически-математический склад ума, Эйден понимал мою творческую натуру, более того он сам писал стихи и книги, до уровня которых я, девушка, возомнившая себя писателем, не смогла бы дотянуться при всем желании. Он никому не показывал свои работы кроме меня и говорил, что лишь мне позволено видеть эту часть его души, что это наш маленький секрет, наш мир, только наша магия. Мы творили. Мы жили. Мы летали вместеи всё у нас было впереди, несмотря на трудности, с которыми мы сталкивались каждый день: его родители не принимали меня, для них я была девчонка «без рода и имени». Хотя Эйдену всегда было плевать на чужое мнение. В его картине мира только его мнение имело вес, и, если честно, не только в его.
К нему все прислушивались.
Им восхищались.
Девять из десяти девчонок сворачивали головы, когда он шел по коридору и дарили ему томные, страстные, зазывные взгляды. А он был только моим и неоднократно подтверждал это словами:
«Я вижу только тебя, Ариадна. Обожаю свою ревнивую сладкую девочку,» горячо шептал в мои губы, когда я закатывала редкие истерики на почве ревности. Затыкал таким поцелуем, после которого воздуха не оставалось в легкихи он вдыхал в меня его снова, возвращал к жизни, был моим кислородом, моей религией.
Эйден был особенным человеком. Не просто умным, но невероятно глубоким, чутким. При всём этом строгим, бескомпромиссным, жестким со всеми, кроме меня, а порой и со мной Всех, кто пытался спорить с его мнением, когда он был убежден в своей правоте и несомненно оказывался прав. Он давил и ломал беспощадно, подчиняя своей воле и решениям на учебе, работе, в жизни, в отношениях с родственниками, друзьями, со мной. Думаю, умеренная «тирания» в характере побочный эффект всех сильных мужчин. Лидеры не являлись бы лидерами, если бы не умели грамотно явить миру внутреннего деспота в критический момент. Бесхребетных большой бизнес и власть пережевывают, но это Эйдену не грозило.