Екатерина БердичеваЭльфийский цветок
Verum est sine mendacio, certum et verissimum:
Quod est inferius est sicut id quod est superius.
(Истинно, без всякой лжи, достоверно и в высшей степени истинно: то, что внизу, аналогично тому, что вверху)Лат.
"Изумрудная скрижаль" Гермеса Трисмегиста.
***
Пролог
Старичок, клюющий носом в продавленном кресле, вздрогнул и открыл глаза. Вылезать из уютного тепла совсем не хотелось, но дела требовали, чтобы он поднялся, не обращая внимания на пониженное атмосферное давление и теплый плед на вечно ноющих коленях. Кряхтя, он напряг суставы и встал, оправляя пропахшую пыльной бумагой синюю мантию с черным ремешком и серебряной окантовкой на пряжке. Бросив на себя быстрый взгляд в узкий зеркальный прямоугольник, висевший рядом с дверью, он начесал пятерней на уши жидкие седые волосы и подошел к двери, в которую уже пару минут громко долбили.
И все-то вам неймется, молодымПрокряхтел он и громко крикнул. Иду я, иду!
Дернув заедающий шпингалет, он прищурился в холодную и дождливую тьму, пытаясь разглядеть внутри плаща и капюшона хоть какие-то знакомые черты.
Заснул, старый пыльный мешок? Гаркнул простуженный юношеский голос. Долго ты меня на дожде держать будешь?
Проходи, Ливий. Старик раскрыл пошире норовящую захлопнуться створку. Что нового стряслось в этих беспокойных мирах?
Все по-старому. Молодой мужчина прошел мимо старика, разбрызгивая вокруг себя холодные капли. Остановившись в центре комнаты, которую занимали высокие шкафы и древний письменный стол между двух темных окон, он стянул с головы капюшон. Капли снова полетели во все стороны, но старичок, обойдя высокого и широкоплечего парня по дуге, умудрился их избежать и с довольным видом сел в древнее, с жесткой спинкой, кресло. Положив перед собой амбарную книгу размером сантиметров тридцать на полметра, он открыл чистый лист и поднял на молодого человека выцветшие серые глаза.
Что? Подмигнул ему ореховым глазом улыбчивый парень и растрепал короткие светлые волосы, на кончиках которых тоже блестела вода. Ждешь журнальчики с нижних земель? Неужели внизу живота у тебя еще что-то шевелится?
Получаю эстетическое наслаждение. Дед сурово поджал губы. Принес?
Прости В другой раз. Парень развел руками и начал расстегивать плащ. Не моя смена собирать урожай. Мы с Вироном сегодня до полуночи на приеме.
Неужели кого-тоГолос старика дрогнул. Придется выписывать?
Тьфу на тебя, старый ворон! Ливий сотворил жест оберега. Прописывать. Мальчишку с шестой ветви притащили. Сейчас над ним наши лекари колдуют. Собрали всех. Выдернули даже магистра Титуса.
Ого! Тяжелое ранение?
Говорят, дрался с демоном. Но принесли с ножевым. Когда его тащили через проходную, мне показалось, что не жилец. Да и тьма вокруг него коконом. Парень дернул плечами. Запишешь или до утра погодим?
Думаешь, не выживет?
Не знаю. Парень провел ладонью по шее и стряхнул с пальцев еще несколько капелек. Возьми карточку с его данными.
Белый прямоугольник лег на стол перед глазами старика.
Тот вооружил глаза старинными, склеенными в нескольких местах, очками и только потом подцепил желтоватым ногтем заполненную наспех бумажку.
И кто у нас пишет, словно курица лапой? Проворчал он, разглядывая расплывшиеся синие буквы. Если это Вирон, то передай, что на следующих практических занятиях будет сортировать каталог.
Нет, махнул рукой Ливий, глядя на бегущие по стеклу струйки дождя. Это кто-то из выпускников. Тех, кто его привез. Ты не пробовал снять свои лупы? Кажется, без них ты видишь намного лучше.
Поучи еще, как чистить песком зубной протез! Вскинулся старик. Тебя в проекте не было, когда я
Я пошел! Снова блеснул белыми зубами Ливий. Вдруг обход, а меня до сих пор нет!
Накинув капюшон, парень запахнул плащ и стремительно вышел из комнаты. В предбаннике архива громко хлопнула входная дверь.
ТоропятсяПроскрипел старик. Куда? Жизнь толком не успевают разглядеть, как отпущенное для воплощения время заканчивается
Он открыл ящик письменного стола и достал глянцевый журнал с полуобнаженными красотками.
Вот в чем вся радость! А не в поскакушках за демонами среди зараженного их тьмой населения Только ведь молодежь этого не понимает. Им все идею подавай! А толку-то в этой идее? К старостиревматизм да боль в изрезанном теле.
Еще немного полюбовавшись на призывно скалившую белые зубы девушку, он со вздохом захлопнул журнал и взял заполненную кривыми смазавшимися буквами карточку.
И кто тут у нас? Макнув перо в чернильницу, он подкрутил керосиновую лампу. Эльф. Сорока лет. Нет, ну каковы паразиты! Сидят в мягких креслах и в ус не дуют, а ребенок сражается с демоном! И где же это такое случилось? Шестая ветвь пятый мир двух светил. Неужели это там же, где побывали даймоны? Ага, точно. И снова ничему не научила их жизнь. Дед поскрипел креслом. Тогда мир спас ребенок, и вот опять Надо писать докладную в Конвентус! Безобразие! Та-ак Значит, эльф. Группа крови, половая принадлежность, род, вид две ипостаси? У эльфа? Бред. Родителипрочерк, скан ауры тоже прочерк? Имяпрочерк. Спятили. Тащут, кого ни попадя. Если помрет, как мне его списывать? Тоже прочерком? Ладно. Архивариус духовной Семинарии при Высшем Конвентусе Прокураторов захлопнул свой талмуд. Перо полетело в подставку, а глянцевый журнал снова лег на колени, укрытые пледом.
Нескончаемый дождь заливал окна, коробки зданий, деревья и широкий двор, больше похожий на черное озеро. За нимнебольшую речку и едва видневшийся в темноте город, хвастливо поднимающий в промокшие небеса свои длинные шпили. Ночь давно прошла срединную черту, перевалив из дня прошлого в день наступивший. Все кругом спали. И только проходная Семинарии, да второй этаж в больничном крыле были ярко освещены. Дежурные студенты, зевая, вглядывались в размытую дождем дорогу, а лекари боролись за жизнь бледного, как смерть, эльфа, лежащего на холодном операционном столе.
***
Перед его взором развертывала свою ленту бесконечная дорога, состоящая из серых ночных облаков. Вокруг было темно, и лишь по обеим ее сторонам крохотными тусклыми точками светились звезды. Он шел по этой дороге вперед. Но только куда? Ведь там, впереди, было то же самое, что и сзади. Серый туман и блеклый свет, не дающий рассмотреть вязнущие в сером месиве ноги. А еще в этом разреженном и ничем не пахнущем воздухе чувствовалось бесконечное одиночество. Тогда он остановился и задумался: а есть ли вообще смысл куда-либо идти? Не проще ли остаться здесь и, не мучаясь сомнениями, лечь и просто раствориться, превратившись в невесомый дым, вьющийся меж колен и уже подбирающийся к бедрам? Потянувшись, он улыбнулся звездам.
Вы помните, кто я, и зачем здесь нахожусь? Что я должен делать и куда, в конце концов, выйти?
Но звезды равнодушно молчали. И тогда он сел прямо в облако. Серая мгла закружилась над его головой, стирая осколки воспоминаний и погружая сознание в мутный сон без сновидений. Сколько он проспал, сообразить потом так и не смог, но очнулся оттого, что кто-то положил ладонь ему на макушку.
Открыв глаза, он удивился. Рядом с ним на корточках сидел молодой черноволосый мужчина с яркими синими глазами под длинными стрелами ресниц и ровной линией бровей. Белая кожа с розовым румянцем, тонкие губы с играющей на них улыбкой
Ты все-таки решил умереть, маленький эльф? Спросил он. Неужели для этого нужно было забираться в такое глухое и поганое место? Я еле тебя нашел!
Ты кто?
Вот даже как? Брови синеглазого незнакомца немного приподнялись. Неужели ты настолько ослаб, что решил погасить в себе искру Творца? А как же твое обещание, что мы встретимся с тобой в новом воплощении и пройдем рука об руку весь его нелегкий путь?
Почему нелегкий? Спутанное сознание уцепилось за последнюю понятную фразу.
Разве ты забыл, что воплощения никогда не бывают простыми? Тот, кто сидел напротив, схватил его локти и потащил вверх, увлекая за собой. Любая начатая играэто, прежде всего, желание ощущать эмоции: страсть, страх, радость, огорчение, наслаждение, любовь, отчаяние И передать их энергию для дальнейшего развития вселенной. Но чтобы участвовать в этом увлекательном действе, надо обрести матрицу души и выстроить на эфирно-физическом плане тело собственного игрока.