[Бамц!]
Он знал, как сделать ей больно. По щекам Эсме потекли слезы.
Хватит о былом. Я вот что хотел спросить Не осталось ли каких-нибудь бумаг Велина? Может, он вел записи о том времени, когда был целителем на гм фрегате?
Разве ваши шпионы не обшарили лавку в первую же ночь после его смерти? хмуро поинтересовалась Эсме. Я не спала и прекрасно слышала, как они ходят внизу. Спасибо, что хоть не украли ничего.
Наместник коротко рассмеялся, скрывая нетерпение.
Помилуй, дитя! Что такого ценного они могли найти, кроме вороха дурацких свитков с рецептами дурацких зелий? То, что мне нужно, несравнимо дороже.
О чем вы, кракен побери, говорите?! растерянно спросила целительница. Мы я у нас с Велином не было никаких драгоценностей! Это, наверное, какая-то ошибка.
Он вздохнул, как вздыхает отец, уставший беседовать с непослушным ребенком и понимающий, что придется перейти к более действенным мерам. В этот момент толпа, собравшаяся на пристани, заволновалась: на горизонте показалось темное пятнышко.
Я должен тебя покинуть, сказал Эйдел, и его голос смягчился, а настроение заметно улучшилось. Он и впрямь очень ждал прибытия «Морской звезды». Но наш разговор не окончен. Мне нужна информация, Эсме. Не драгоценности, не деньги, а сведения. Если ты вдруг вспомнишь, что Велин рассказывал про своего капитана или найдешь его записи об этом человеке
Магус помедлил, потом договорил:
То я смогу рассказать кое-что интересное о ночи, когда погибла твоя семья. Тебя это очень заинтересует, но в жизни ничего не дается даром. Заплатишь мою ценуя в долгу не останусь. Думай.
И он ушел. Эсме шагнула вперед, будто ослепнув, и налетела на незнакомцавысокого пожилого мужчину с длинными седыми волосами, который стоял и курил трубку, задумчиво наблюдая за приближением корабля. Вопреки ее ожиданиям, незнакомец не стал возмущаться, а учтиво спросил:
Вам плохо?
Она стиснула зубы. Ей и в самом деле было нехорошо, но рассказывать об этом постороннему явно не стоило. Старик с сомнением покачал головой. Эсме ощутила его желание помочь и, торопливо отступив, смешалась с толпой.
[Гордость тебя погубит, дитя.]
Когда долгожданный гость«Морская звезда», большой горделивый фрегат с парусами цвета запекшейся кровиуже направлялся к пристани, Эсме кто-то окликнул. Она усилием воли стряхнула апатию, нахлынувшую после неприятного разговора с Эйделом, и огляделась. Вокруг собралось достаточно много людей, и прошло еще несколько минут, прежде чем мальчишка-сосед сумел протолкаться к ней.
Эсме, скорее! Он схватил ее за руку и потянул за собой. У твоего дома два посетителя, они ждут! Ну что же ты стоишь?!
«Посетители?»
Она окончательно пришла в себя и заторопилась домой, напоследок взглянув на «Морскую звезду», которая начала складывать паруса. Целительница ничего не смыслила в морском деле, но мыслеобразы, исходившие от этого фрегата, ощущала отчетливо. Существо было охвачено сильным недовольством, переходящим в злобу. Интересно, кто же ухитрился так испортить рыбокораблю настроение?
Это не мое дело, пробормотала Эсме и лишь теперь вспомнила, что не узнала ни имени плетельщика узлов, ни названия его фрегата. Все из-за внезапного появления наместника. Она могла бы расспросить Пью, но отчего-то чувствовала, что толку от расспросов не будет.
Что ж, поделомведь она выиграла спор нечестно.
У дома ждали двое: мужчина и мальчишка-подросток. Эсме никогда раньше их не встречала и, ощутив внезапную уверенность, что это матрос и юнга, поспешно остановилась, не решаясь приблизиться на три шага.
Доброго вам дня! сказал старший и поклонился, словно видел перед собой важную даму, а не бедно одетую босоногую девушку. Он был долговязый, нескладный, с лицом добродушным, но очень некрасивым: с чересчур крупными чертами и глазами навыкате. Это дом целителя Велина, не так ли?
Юнга, светловолосый и голубоглазый, глядел на нее с робким интересом и молчал. По сравнению со стоявшим рядом матросом он казался весьма симпатичным, и еще в нем чувствовалось что-то странное
Вместо ответа на вопрос Эсме просто кивнула.
Вы, должно быть, его ученица? продолжил матрос, смущенно улыбаясь. Где же сам Велин? Я должен передать ему послание от старого друга. Его нет?
Наверное, у нее изменилось выражение лица, потому что неожиданные гости растерянно переглянулись. Эсме с трудом взяла себя в руки. Как бы ни хотелось ей и дальше молчать, чтобы не бередить рану, которая только-только начала затягиваться, нужно было рассказать всю правду о случившемся.
Его совсем нет, тихо проговорила она. Пять дней назад мой учитель умер.
Юнга сочувственно охнул. Матрос понял, что их появление причинило ей сильную боль. Он всплеснул руками и забормотал так тихо, что она едва расслышала:
Мне жаль, мне так жаль простите нас мы всего лишь хотели
А потом окончательно растерялся и замолчал.
Что вы должны были передать? спросила Эсме, и вопрос прозвучал резковато. Настал ее черед смущаться, но ни матрос, ни его юный спутник этого не заметили.
Послание на словах, сказал матрос и махнул рукой. Просьбу о встрече Впрочем, теперь это не имеет значения. Он тяжело вздохнул и покачал головой: Сочувствую вашей потере. Пусть его душе будет спокойно в Садах Эльги. А нам пора
Доброй погоды, попутного ветра, хмуро пробормотала Эсме.
На этом короткая и бестолковая беседа завершилась. Войдя в дом, целительница не удержалась и выглянула из окна: странная парочка как раз заворачивала за угол, и юнга напоследок обернулся. Эсме даже издалека почувствовала жалость, которую он испытывал, и ее настроение испортилось окончательно.
Она присела на табурет, окинула взглядом комнату и закрыла глазатак удобнее было думать. Все шло просто отвратительно. За две недели, пока Велин болел, не вставал с постели и не работал, их скудные сбережения подошли к концу. В кладовой остался только мешок сухарей, да и тот неполный. Вдвоем они едва выживали, а что же теперь ей делать одной?
Она даже продать ничего не сумеет, кроме зеленого шарфа.
Эсме сняла его и разгладила тонкую ткань на коленях. Хозяйка «Древностей и редкостей» будет рада заполучить вожделенную диковинку, хотя полной цены точно не заплатитиз скупости, свойственной всем торговцам, а также из мстительного желания наказать строптивую девчонку за то, что на раздумья ей понадобилось несколько лет. И все-таки шарф подарит ей время. Она докажет всеми горожанам, и морякам, что юная девушка может быть столь же искусной целительницей, как и седой старик.
Впрочем, Велин рано состарился, потому что превосходил многих
Эсме ощутила внезапное беспокойстволицо учителя перед ее внутренним взором сменилось лицом Эйдела Аквилы, а потом мимо проплыл, помахивая хвостом, все тот же мыслеобразсеребристая рыбка с черными полосками по бокам.
Десять лет назад жизнь Эсме перевернуласьдесять лет назад она открыла [сундук], о которомесли Велин не пугал ее нарочнодругие целители предпочитали говорить шепотом или вовсе молчать. То, что было до [сундука], она знала лишь по рассказам Велина и обрывкам подслушанных разговоров. Ее звали Эсме Занте. Она родилась в Тейравене, весной ей исполнилось двадцать. Ее отец, Бартоло Занте, был торговцем, мать, Леона Занте, дочерью рыбака. Ее брат, Паоло, был на пять лет старше. Однажды ее отца обвинили в сотрудничестве с пиратами Окраины, и Эйдел Аквила, разобрав дело за полчаса, постановил конфисковать все, что принадлежало «пособнику бандитов». Той ночью, когда они ждали приставов, случился пожар, и все, кроме Эсме, погибли в огне.
Она все потеряла. Почему же шарф, о котором нет никаких воспоминаний, кажется ей таким важным?..
[Так я и думал. Ты лучше помрешь с голоду, чем расстанешься с ним.]
Я боюсь совершить ошибку, сказала Эсме вслух. Я понятия не имею, что он на самом деле значит для меня. Вдруг это ключ к тайне? И если я его отдам, то уже никогда не узнаю правды?
[Если не отдашь, то погибнешь.]
Она снова почувствовала боль в затылке и еще кое-что Ощущение было такое, словно Велин разговаривает с ней откуда-то из-за стены, и его голос звучал очень неразборчивоона не могла понять ни единого слова, хотя напряженно прислушивалась. Ей так не доставало того, кто мог бы дать мудрый совет.