Сей же миг поддержали её братья, и двинулись все вместе к морю, ведь именно море расписывал им странник в особенно ярких красках.
Дорога их была длинная, дальняя, ведь жили-то братья и сестра на юге, почти у самых гор. Впрочем, на тот раз обошлось почти без приключений, что расстроило всех четверых, которые понятия не имели, что их ждёт дальше.
Однако, они не стали сильно расстраиваться, поскольку и без приключений понравилось им странствовать, а особливо с больши́м количеством людей самых разных встречаться. Продвигались они на север постепенно, останавливаясь в каждом селении, что по пути было, и везде их привечали, везде любили и везде принимали как своих, как родных.
Ближе к северу селений становилось меньше, а на двухсотый день путешествия они вышли к двум холмам, омываемым по правую сторону широчайшей рекой, имя которой сейчас каждому известно. Ни одного селения вокруг на десятки вёрст, а позади холмов начиналось ономоре без конца и края. Море предстало перед ними чёрным и спокойным, чуть подёрнутым рябью от ветра. Даже бурная, непокорная река, которую в те годы знавали как Славутич, в месте слияния с морем успокаивалась, становилась гладкой, как зеркало. Лыбедь сразу же влюбилась в непроницаемую гладь, а братья облюбовали себе холмы.
И поскольку получили они благословение Отца (поначалу не подозревая того), то рядом нашлись подходящие деревья на строительство терема, а земля, которая испокон веков была бедная, стала плодородной и жирной.
Поняли они, что непростой странник направил их сюда, и обрадовались братья, стали звать народ на поселение.
И потянулся люд в прекрасное место, укрытое от солёного ветра холмами, и стал землю вспахивать, постепенно научился в дарах моря разбираться. А как увидели братья, что народ живёт тут сытой довольной жизнью, так решили город отстроить да не простой, а белокаменный.
Белый камень для того свозили ажно с южных гор. Так выросла столица царства, которая должна была объединить всех людей в мире, ежели б не случился раздор между Кием и его братьями
***
Вдруг Яга прервала свой рассказ, начала принюхиваться и по сторонам оглядываться, особенно пристально всмотрелась в густой туман над верхушками деревьев, но почти сразу вернулась к рассказу.
О чём там я?.. А, значится, погоревала Лыбедь недолго и двинулась в лес Кия искать. Косточки евойные нелегко было разыскать, мы бы точно не справились без Отца, который своими лучами посреди леса указывал путь. Единственный раз то был, когда я с Отцом столкнулась, а до сих пор помню, как сердце в пятки уходило от волнения, когда он с нами заговаривал.
И сказал нам Отец: «Теперь я знаю, что не может быть хуже врага, чем собственный брат».
И добавил: «А град у двух холмов я благословляю на долгую жизнь. Пускай растёт большой и красивый, и пусть дела в этом граде совершаются самые великие, под стать ему самому. Отныне Лыбедь-градом пусть зовётся, по имени дочери, которой я горжусь».
Не успела Яга договорить последние слова, как раздался громкий шелест крыльев. Немила вскинула голову. Из тумана вынырнула чёрная крылатая фигура, размеры которой не оставляли сомнений.
Это был Ворон, и когтистые лапы его снова несли ношу, но на этот раз живую. Его добыча вся дёргалась, извивалась, заметно было невооружённым глазом, что Ворон устал, что он едва справляется с тем, чтобы не выронить ношуа та сопротивлялась будь здоров как, явно предпочитая убиться о землю, нежели продолжать своё вынужденное путешествие.
Яга и Немила с замиранием сердец проследили, как Ворон чуть не приземлился прямо на частокол, но смог с последней натугой отбросить себя на сажень дальше. Тому, кого он сжимал в своих лапах, повезло чуть меньше. Когти разжались, и пленник рухнул на землю.
Падение было не слишком жёстким, человек почти сразу начал шевелиться. Каштановые вихры заслоняли лицо, шаровары заметно износились, золото кафтана блестело далеко не так ярко, как прежде, а красный сапог где-то лишился своей пары.
Несмотря на общую потрёпанность воронова узника, Немиле не составило труда узнать в нём своего суженого.
Глава 11
Немила вскочила, сорвалась с места, но её ноги встретили на пути препятствие, запнулись, и она полетела вниз.
Ай! За что?!
За то, что лезешь поперёк старших, процедила Яга, подтягивая к себе клюку. Иди вслед за мной и не смей вырываться вперёд. Это может быть опасно.
Они подошли к вновь прибывшим, Яганарочито медленно, Немиласеменя, спотыкаясь и фыркая от злости.
Вот он, Иванушка, лежит на голой земле! Весь исцарапанный, побитый, в жутких кровоподтёках, дышит с трудом! А Ворон, безжалостная птица, будто мало тому чужих страданий, ещё и топчется по бедняге корявыми лапами, и каркает чего-то там непонятное!
Под непроницаемым взглядом влажных птичьих глаз Немила на мгновение смутилась, всего на мгновение, а потом рухнула на колени и с щемящей нежностью прикоснулась к грязноватым завиткам волос. Но не той была реакция Ивана, что она ожидала. Нежное и мягкое тело вдруг напряглось, забилось в конвульсиях, а когда лицо любимое повернулось в её сторону, так она ахнула и отшатнулась, таким злобным был оскал рта, и в узких глазах не было ничего, кроме сшибающей с ног ненависти.
Развяжи меня, ощипанный! Не то худо тебе будет Немила?
Царевич узнал её! И взгляд его сразу подобрел, смягчился! У Немилы так и отлегло от сердца, и внутри всё запело. И обида забылась, отошла на задний план.
Немилушка, рад видеть тебя в добром здравии, царевич улыбнулся, обнажив перепачканные землёй зубы, и не успела она улыбнуться в ответ, как он весь внезапно затрясся, и изо рта его начали доноситься звуки, похожие одновременно на смех и на рыдания.
Немилушка, любовь моя, скажи им!.. Пусть меня отпустят! Я не делал им ничего плохого, я вообще их не знаю, за что меня так?!
Она нашла его руку, переплела пальцы со своими, другой рукой без опаски погладила Ивана по щеке.
Иванушка, почему ты ко мне не вернулся? Я ждала тебя, думала только о тебе!.. Не злись, пожалуйста, Яга и Ворон тебе помогут, снимут с тебя порчу, и заживём, прямо как мечтали! А у нас, кстати, детки есть, недавно появились, на тебя чудо как похожи
Дети? переспросил он, скривившись. Прости, но, как видишь, мне сейчас совсем не до них.
Немилина рука ослабела. Она хотела сказать, что всё понимает, но почему-то не смогла выдавить из себя ни слова.
Прости, я не то хотел сказать, исправился Иван. Это не я, а порча во мне бушует. Говоришь, детки? Больше одного? Можно мне их увидеть? И можно, пожалуйста, эта птица с меня слезет?
Нельзя, рявкнула Яга. Ты, мелкая дрянная душонка, прекрати забивать голову этой девице ложью, она и без того уже достаточно от тебя пострадала! Я знаю, кто ты! Ну-ка, Немила, слушай теперь! Перед собой ты и правда видишь царевича Ивана, но тот, что говорит с тобойэто паразит, залётная душонка, что подавляет волю настоящего хозяина тела и творит его руками всё, что вздумается. С настоящим Иваном, с его душой и разумом, ты никогда не имела дела, Иван скорее всего даже не ведает, что с его телом творится.
Немила разрыдалась, пленник пуще прежнего принялся умолять отпустить его:
Не держите меня! Я покину это тело сам, честное слово, покину! Смотрите, уже покидаю!
Иваново тело неожиданно обмякло, глаза его закатились, рот ослаб, язык вывалился наружу. Но Яга стукнула по его спине клюкой, что-то прошептала, и взгляд Ивана снова стал осмысленным.
Нечего мне тут балагурить. Сросся с бедным мальчиком, поганой метлой теперича не выгонишь, паразит мелкий. А ты, Ворон, можешь встать с него. Без моего позволения здесь и червяк не проползёт.
Яга топнула ногой. Ворон крикнул «кар-р»! И неохотно спрыгнул с тела, поделенного на двоих.
Иван встал, его глаза недоверчиво и затравленно забегали между Ягой и Немилой, а потом он резко рванул к частоколу.
Попытался вскарабкатьсяно колья были слишком гладкие, обернулся летучей мышьюа те стали расти вверх, пока не закрыли собой небо.
Летучая мышь камнем упала на землю, а змея попыталась протиснуться сквозь зазоры в кольях. Затем змея превратилась в лягушку, бесполезно попрыгала по двору, а с последним прыжком на том месте снова стоял потрёпанный озлобленный на весь мир царевич.