Был, само собой, и Рабский.
Тут смешивались небывалые запахи, разом звучали все мыслимые и немыслимые наречья; здесь можно было встретить почти квадратного гнома, несмотря ни на какую жару, не расстающегося с широченным поясом; тощего зеленокожего гоблина или тонколицего невозмутимого сидха, смуглого кривоногого кобольда или лохматого мускулистого фирболга. Цокали копытами настоящие центавры, брели, мрачно озираясь, могучие огрыкак правило, с ошейниками.
Встретились Шаарте и бычьеглавые минотавры, и шустрые низкорослые половинчики, и даже несколько суетливых крысолюдов.
Не было только её сородичей, орков.
Пограничные легионы недаром ели свой хлеб.
Она шагала следом за Публием Марроном, высокая, выше его на целую голову. Невозмутимая. Руки на эфесах верных сабель.
Просторная рубаха, короткие, до колен, и широкие портычтобы не стеснять движения. Пояс и перекрещивающиеся плечевые ремни, а на нихкинжалы. Мягкие сапоги, наручи с медными заклёпками, сабли в кожаных ножнахбудто она, по-прежнему лучшая воительница клана, вышла в поход за головами гномов, разорителей принадлежавших клану предгорий.
Простая одежда, простое снаряжениено всё надёжное и испытанное, бывшее частью славы Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар.
И чем, интересно, всё это хозяину не понравилось?
Минуя вонь Рыбного рынка, умопомрачительные запахи Хлебного, гвалт Рабского, где ещё вчера она стояла на пыльном помосте, минуя даже лязг и крики Оружейных рядов, Публий Каэссениус Маррон вышел к странно тихим лавкам Волшебного рынка, самого маленького на всём этом огромном торжище. Шаарта не знала, откуда ей это известно так ясно, будто она прожила в Арморике всю жизнь, но этот вопрос её сейчас не занимал.
Перед ними тянулись ряды солидных лавок, витали незнакомые, пряные и не всегда приятные ароматы. Немногочисленные покупатели имели вид чинный и благопристойный: важные маги со слугами и учениками, посыльные, смешно задиравшие носы, подражая степенным чародеям, ибо магия не терпит суеты; красотки с лицами, скрытыми прозрачными покрывалами, легионеры, присматривающие зачарованные мечи и защитные амулеты, разодетые купцы с семенящими следом приказчиками, капитаны больших торговых судов И ни одного праздного зеваки.
Магия в империи Корвус стоила недёшево, и здешние торговцы умели, что называется, внушить уважение. «Здесь вам не гадальщики ярмарочные, не бродячие фокусники, как бы говорила вся эта солидная тишина. Серьёзные дела, серьёзные люди».
Имперских магов им повстречалось немного; их легко можно было отличить по единообразно скроенным плащам, обычно тёмно-синим, сколотым на плече или у горла большими золотыми фибулами. Магические Ордена Корвусакто не слышал о них на всём Араллоре, от ледяных пустынь Дальнего Севера до пылающего Юга? Шаарта вот тоже слышала, а теперь и увидела. Тёмные плащи, орденские знаки на фибулах: Весы, Змей, Лира а у хозяинаВорон. Чёрный, раскинувший крылья Ворон, и плащ тоже чёрный, отороченный по подолу золотой тесьмой.
Её господину кланялись, Шаарта примечала, кто с уважением, кто небрежно, а ктоподжимая губы; но на неё все без исключения бросали жадные, любопытные взгляды. Она лишь голову выше поднимала, глядя поверхно и ничего не упуская.
Гномья лавка здесь тоже была. Самая основательная, на лучшем местеближе к Оружейным рядам; гномы слывут лучшими мастерами на всём Араллоре и лучшими торговцамичто обычным оружием, что начарованным. Орка лишь крепче сжала эфесы, увидев вывеску и молодого гнома-приказчика, кланяющегося посетителям у дверей, но хозяин в эту сторону не повернул, лишь испытующе взглянул на Шаарту:
Ни один истинный орк не возьмёт в руки гномью сталь, не так ли?..
Отчего же, хозяин, ровно ответила она. Возьмёт. Но только если это будет трофей с поля битвы, покрытый кровью. В таком нет позора, в такомдоблесть. Бородачи умеют драться.
Интересно, но не очень практично, усмехнулся Публий. Отказываться от хорошего оружия в нашем опасном мире Он покачал головой. От твоего оружия, храбрая, будет зависеть моя жизнь, и не только моя. А может статься, что много, много жизней, так много, что ты и вообразить не можешь. Что тогда, Шаарта? Возьмёшь в руки гномью работу?
Он был прав. По-своему, со своей, человеческой точки зрения. Для них главноепредметы, вещи, хитроумные и могущественные. Вещи завоевали для fazeebi три четверти мира, но они не доставят им чести.
Та, что когда-то была Шаартой ар-Шурран ас-Шаккар, хотела промолчать, но хозяин ждал ответа.
Да, господин.
Понимаю, тебе это не по нраву, но давай решим сразу. Усмешка чародея исчезла. Если будет нужно, сражаться станем тем, что подвернётся. Я не смогу доставить тебе широкий выбор, орка. Но сейчасчтобы ты понимала меня лучшея уважу твои обычаи. Кроме гномов, есть и другие продавцы, и другие мастера.
Соседнюю лавку держал человек. Приказчик бросился навстречу Публию, кланяясь так, что удивительно, как у него спина не переламывалась.
Высокочтимый Каэссениус Маррон, какая честь, какая честь!.. Сколь счастливы мы лицезреть вас в нашем скромном заведении!..
Шаарта застыла за спиной у Публия. Онамертва, и онаслужит, а мёртвым нет дела до всех этих fazeebi как нет дела до развешанных по стенам зачарованных мечей, сабель, кинжалов, гизарм, моргенштернов, копий и так далее. Однако глаза сами косились на выставленное богатство. Конечно, её собственные сабли и кинжалыдоброе железо, как выразился хозяин, орочья работа, единственное её достояние, с которым она не расстанется никогда. Но вот те длинные изогнутые мечи, явно изделие сидхов, что разрубят и паутинку на лету или вон та пара скимитаров узорной стали, несомненно, с Востока, в эфесах крупные рубины-амулеты Шаарта бы взвесила их в руках, хоть работа сидхов наверняка стоит как половина города Арморики.
Приказчик тем временем уже раскладывал перед чародеем завёрнутые в ткань клинки, мальчик-помощник тащил кожаные доспехи.
Публий морщился:
Это убирай сразу, гномье не пойдёт. Этот тоже убирай, слишком лёгкий. Это кто ковалдеревенский кузнец?
Приказчик только успевал разворачивать и заворачивать товар, мальчишка-подручный только успевал подтаскивать новое.
Почтенный, ты меня внимательно слушал? Кажется, чародей дал волю раздражению. Я просил длинный, сбалансированный, умеренно тяжёлый клинок, от доброго мастера, начарованный при ковке, особо устойчивый к магическим перепадам. Лучше пару. А ты что мне несёшь?
Приказчик кланялся как заведённый:
Прощенья просим, достойнейший доминус, только это всё, что имеется! Гномье железо есть, и доброе, и начарованное, так вы гномье не хотите
Значит, ни имперской работы, ни из султанатов? И из Шепсута ничего нет? И от сидхов тоже ничего? неподдельно удивлялся Публий.
Ничего, что вам бы годилось, доминус милостивый! Расторговались, как есть всё распродали!..
Распродали, хм ну а где хозяин ваш, почтенный Децим Эмилий?
Прощенья просим, с утра по делам уехали, раньше вечера ждать не велели
Идём, Шаарта, ровно сказал чародей.
Они ушли без покупок. Так вот, значит, чем хозяину не понравились её сабли
Драконоголовые не признавали магического оружия. Нет чести в поединке, где у одного в руках простая сталь, а у другогозаклятая. Нет славы тому воину, что побеждает заёмной силой. Если умение твоё велико, храбростьвысока, а клинокчестен, боги будут на твоей стороне, а какое чародейство выстоит против богов?
Они обошли ещё три лавки, но везде повторялось одно и то же: перед ними выкладывали либо гномьи изделия, либо худо начарованные, либо совсем уж плохонькие мечи, какие и мальчикам для учения не дашь. И везде торговцы кланялись как болванчики и клялись, что больше ничего нет, а если и было, «так вчера продали, многодостойный доминус, о, если б вы нам только знать дали! Такой клинок, такой клинок вот только что за бесценок отдать пришлось!..».
Хозяин сделался совсем мрачен. В последней лавке, у вёрткого торговца-половинчика, для орки нашёлся добрый кожаный доспех, а болееничего.
Идём, Шаарта
Однако не прошли они и десятка шагов, как у них на пути возник пожилой сухощавый чародей в таком же чёрном плаще с золотой каймой, как у Публия Маррона. Но если у хозяина на фибуле летел ворон, то у старикакачались изящные весы. За чародеем топали слуги: три мордоворота, ростом не уступающие Шаарте, а ширинойтак вдвое превосходящие.