Представь меня Маэстро, забывшись, я перешел с ней на «ты».
Умерь свой аппетит, мальчик. Ещё вчера ты спал на грязном белье в какой-нибудь омерзительной общественной ночлежке, а сегодня уже тянешь свои загребущие грязные лапы к Маэстро?
Тебе нужен сенатор, мне Маэстро.
Смелостью ты, может, и отличился на своей прежней работе, но здесь нужен ум, тактика, дипломатия. Скорее всего, тебе даже не знакомы подобные понятия.
У меня нет на это времени, Вильфионеда. Тебе нужен сенатор, а мне Маэстро. Согласись, что это абсолютно неравноценные услуги.
При случае я дам знать Янемагу, что ты слишком туп для той роли, на которую тебя взяли по стечению обстоятельств.
При случае. Но сегодня сенатор в обмен на Маэстро.
Или мне показалось, или она действительно заскрипела зубами. Вцепившись в мою руку острыми когтями и делая вид, что следует за мной, она подтолкнула меня в сторону Маэстро.
Мон сеньор, доброго вечера, с придыханием обратилась она к белокурому музыканту, в одно мгновение из озверевшей мегеры превратившись в томную печальную вдову.
Мои соболезнования, сеньора Энберри, я и не ожидал увидеть вас в такой день, Маэстро поцеловал поочередно руки тетушки, успевая оглядеть меня с ног до головы. Излишне фарфоровое лицо, подведённые тушью глаза, напомаженный парик все выдавало в нем человека, крайне неуверенного в своей внешности и положении, несмотря на бешеную популярность.
Я не могла не прийти, мон сеньор. Но поймите меня правильно, долго я пробыть не смогу. Тяжело.
Конечно, моя дорогая. Конечно. Если я могу чем-то помочь, просто дайте мне знать.
Не беспокойтесь, все хлопоты со мной разделит мой племянник, мой дорогой Каррилиан Варковски.
Она искусно сыграла нежность по отношению ко мне, не знаю, насколько хорошо знал ее Маэстро, но он ей явно поверил.
Его оценивающий настороженный взгляд тут же потеплел, и он протянул мне руку.
Рад знакомству, сеньор Варковски. Вы сейчас очень нужны вашей тетушке. Берегите её.
Не беспокойтесь, Маэстро. Но если вы заглянете к нам на будущей неделе, уверен, это поможет тетушке пережить утрату. Искусство лучшее лекарство от внутренней пустоты.
Надо отдать ей должное, она стойко выдержала этот удар. Посметь пригласить ее друга в ее дом означало показать, что я не являюсь ее гостем и таковым себя не чувствую. Чрезмерная наглость, по мнению мединцев.
За годы службы Янемагу я создал для себя особое правило: атаковать первым. А с любителями закулисных игр, к коим относилась Вильфионеда, нужно было не церемониться, отыгрывая свою роль жестко и вызывающе.
Только дашь слабину, и люди тут же норовят забраться на шею, в особенности женщины.
Как и обещал, я был достаточно вежлив с сенатором и максимально наблюдателен: легкий румянец на ее щеках, тон тише, чем обычно, лишние взгляды, брошенные украдкой, все говорило о том, что беспринципная вдова давно уже открыла охоту на сенатора Касти.
Мы покинули бал через полчаса и отправились домой. Теперь уже она молчала всю дорогу. Удивительно, как в таком хрупком теле помещается столько злобы, казалось, еще немного мрачных мыслей и наша гондола пойдет ко дну, но не успела!
Гондола пришвартовалась возле уже знакомой мне террасы, а гондольер, сочувствующе мне кивнув, отправился дальше.
Однако я никак не ожидал, какого масштаба буря разразится по приезде домой.
Как только дверь закрылась, я направился к лестнице, непредусмотрительно повернувшись к Вильфионеде спиной. Тут-то она и напала на меня. Я частенько бывал в самом эпицентре массовых драк, участвовал в кулачных боях, в рукопашных поединках, но я никогда не пугался противника, как испугался в тот момент эту озверевшую змею в женском обличье. Она набросилась мне на спину с истошным воплем.
Когда она успела снять свои перчатки, ещё в лодке или сразу, как переступила порог дома? Она расцарапала мне лицо так ловко, будто, пока я учился боевому искусству, она училась раздирать жертв своими звериными когтями. Мое временное замешательство дало ей фору, чтобы безнаказанно обезобразить мне лицо. Но, осознав происходящее, я обхватил ее запястья и вывернул в стороны, она завизжала, не беспокоясь о том, сколько шуму наделает.
Резко скинув ее на пол, я отошёл к двери.
Ублюдок! Как ты смеешь себя вести так! Чтоб ты сдох в ближайшее время! Не надейся, что я когда-либо тебе помогу после того, что ты устроил на балу! с растрёпанными волосами, валяющаяся на полу среди осколков посуды, которую мы, по всей видимости, успели смахнуть со стола, в чёрном одеянии она напоминала ворону, неудачно залетевшую в окно.
Ее неуравновешенность заставила меня насторожиться ещё больше, чем прежде. Я был готов к закулисными играм, интригам, недомолвкам, но никак не ожидал прямого нападения и такой честной и нелепой истерики. Как капризный ребёнок, она уткнулась лицом в пол и разрыдалась.
Ненавижу таких выскочек, как ты! Что ты о себе возомнил? Ты ещё ничего не сделал! Ты не заслужил ничего! Ни этого дома! Ни общения с этими людьми! Ты ничем это не заслужил!
Я хотел было осадить ее, отчитать за чудовищную выходку, но что-то в ее тоне, во всем ее виде заставило меня поступить иначе.
Я поднял ее на руки, будучи готовым к сопротивлению и попыткам затеять драку, но она этого не сделала.
Где твоя спальня? Тебе лучше хорошенько выспаться.
Она молча указала мне, куда ее отнести, продолжая, однако, всхлипывать и жалеть себя.
Веревка, увидев меня исцарапанного, довольно завертела хвостом, она и так все прекрасно слышала, но лицезреть мою кровь ей доставило явное удовольствие.
Вечер прошёл удачно, ссслабый хозяин?
Более чем.
Как вас отделала сссеньора Энберри, однако.
Я предпочту встретиться с тобой утром, был тяжёлый день и ещё более тяжелая ночь.
Про твою ночь нассссслышана.
Встретимся утром.
В смысле всссстретимся?
Я не планирую делить с тобой комнату. Поспишь на улице.
Сссссссссссссссссссссс
Поспишь на улице. Мало ли ты придушишь меня во сне?
Я не могу убить тебя, слабый, трусссливый хозяин. Это против кодекса.
Ну, ты же набросилась на меня утром.
Ты ещё не был моим хозяином по правилам. И я бы тебя не убила.
Все равно, уходи, не хочу, чтобы ты ползала где-то поблизости, пока я сплю.
Ты выгоняешь меня?
Да.
Сссссссссссссссс, труссссссс, труссссссс
Уймись, мне все равно на слова веревки.
Она выползла за дверь, и я остался, наконец, один.
Глава 2. В юбке нет ничего особенного, когда она колышется на бельевой веревке
Вещичка зацепила меня словами о человеке «мелкого калибра», и, открыв глаза, я невольно думал о них. Она имела в виду, конечно, мое социальное положение, а мама бы так могла сказать, если бы увидела, на какое дно я скатился в плане человеческом.
«Ты, Карри, рожден, чтобы летать высоко», она говорила так, не зная, что я восприму ее слова совсем иначе.
В моем мире у людей, летающих высоко, были крылья, сотканные из власти, связей и тьмы теменов. В мамином мире у людей были крылья из гуманности и великодушия.
У каждого свои понятия о полете.
Взглядом я запутался в многослойных белых занавесках, и на одно лишь мгновение показалось, что призрак Энберри тоже запутался в них, но, конечно, кроме ветра там ничего не было.
Удобного случая с сенатором я выжидал полтора месяца, и ни разу не видел его в компании жены, так же, как ни разу он не ночевал в этом доме.
Проблемы семейной жизни были мне неведомы, видимо, с подобной женщиной, как Вильфионеда, трудно сохранить теплые отношения, но ведь было время, они вместе жили в этом доме. Когда-то Энберри заказывал резные тумбочки в гостевые спальни, а она, должно быть, ставила его в тупик вопросом о цвете постельного белья: жемчужный или слоновая кость.
В какой момент что-то пошло не так и почему убийца ее мужа сейчас лежал на простыни, цвет которой было так сложно выбрать? Она ведь была просто белой и для меня, и для него.
Что-то ударило в окно. Веревка требовала разрешения заползти в комнату.
Чем занималась?
Шпионила для тебя.